Форум » Архив игровых тем » «Жизнь раба» » Ответить
«Жизнь раба»
Kyara: -Время действий: год назад. -Место событий: Наксос -Участники: Кьяра и Тэрон -Краткое описание сюжета игры: Кьяра вместе со своим поселком попадает в рабство. Её покупает богатый вельможа, который в своих владениях для развлечения народа устраивает различные жестокие игры и гладиаторские бои, а после предоставляет своим гостям девушек на выбор, за определенную плату, которая шла естественно ему в карман. Мучительное пребывание в рабстве для Кьяры принимает иной более положительный оборот, когда она встречает Тэрона.
Kyara: Разговор между Кьярой и Бальдавиром был окончен. Он был хорошим собеседником, но не более. К концу разговора, в ходе которого мужчина уже успел ощутить на себе неспокойный характер девушки, что ему нравилось еще больше, заметил, что она совсем утомилась. Северянин позволил Кьяре прилечь на кровать. Она прилегла, но была уверенна, что спать не станет. Девушка поняла, что он был не плохим человеком, но все равно доверять ему полностью не собиралась. Поначалу все мужчины хорошие, теплые и ласковые, а следом превращаются в тиранов, подобно Флианту. Кьяра почувствовала удобство кровати, она прежде еще никогда не лежала на такой. Было так удобней, хотелось завернутся клубочком и уснуть. Но она лежала осторожно с широко открытыми глазами. Но мягкие подушки, теплое одеяло, которым Бальдавир накрыл Кьяру, когда она легла просто буквально наслали на уставшую девушку сон. Она ведь практически не спала, затем работала и вот, не в силах больше сопротивляться, Кьяра сама того не замечая сомкнула веки и мгновенно уснула. Но спала она не спокойно, ей снилось, как на деревню напали. Она вновь увидела все те страшные события, но теперь, как проблески памяти в ее сознании. Крики людей, женщины, которых хватали и сажали в клети. Кассий в этом сне был похож на одного из приспешников Аида, глаза его светились красными огнями, улыбка была настолько злой и яростной. И такими глазами он смотрел во сне на Руслану. Девушка растерялась, она осмотрелась по сторонам и поняла, что стоит одна, а все мертвы. Те, кто остался в живых сидели в клети. Стояла лишь она и смотрела на Кассия. Его глаза сменились и стали нормальными привычными для него, он улыбнулся и отошел, а за ним лежало тело девушки, лицом к земле. Руслана испугано посмотрела на тело, опасаясь… она сделала несколько шагов, присела, аккуратно развернула и увидела, что это была Тара. Руслана упала на колени и крепко обняла бездыханное тело подруги, и закричала так сильно и пронзительно, словно желала своим криком смести и убрать всех, кто это натворил. В следующий момент она была разбужена Бальдавиром. Ему стоило прикоснуться к ее плечу, как Кьяра тут же вскочила: - Тара! Девушка тяжело дышала, перед глазами все еще блестел образ мертвой подруги, который неизвестно почему взялся в этой страшное истории, ведь Тары тогда с ними не было. Но Кьяра и не знала, где ее подруга сейчас. Этот сон напомнил ей, что помимо всего прочего, она хотела бы вновь повстречаться со своей подругой, узнать как она. А теперь, после этого сна Кьяру стали преследовать не важные мысли о том, что, возможно, ее подруга мертва. Но нет, пока Кьяра сама в этом не убедится, не поверит. Тем более это сон. «Просто сон» - повторила про себя девушка, переступая с ноги на ногу, держась рукой за лоб. Кьяра тяжело дышала. - Кто такая Тара? – голос Бальдавира заставил рабыне вспомнить про то, что она тут не одна. Кьяра потерла переносицу и посмотрела на мужчину. - Не твое дело. Отрезала Кьяра, чем вызвала мягкую улыбку на лице Бальдавира. Девушка в очередной раз блеснула недоброжелательным взглядом на своего «жениха», отмечая про себя, что эти спокойные его улыбки начинают ее раздражать. - Я беспокоюсь за тебя, - сказал Бальдавир, встал с кровати и подошел к Кьяре аккуратно прикоснувшись к ее локтю, но рабыня резко вырвала руку и отошла в сторону. - Не трогай меня! - Кьяра, почему ты так агрессивна? Я хочу, как лучше. Я сказал, я не причиню тебе вреда. Скоро ты станешь свободной. Я куплю тебе свободу, и мы будем жить вместе. Ты забудешь о кошмарной жизни во дворе Флианта, - говорил Бальдавир. На самом деле для него самого оставалось загадкой, почему он выбрал именно ее. Почему посмотрел на Кьяру, почему сердце так тянулось к этой темноволосой девушке, несколько дикой по своей натуре с характером воительницы. Но он не собирался отступать от своего. И откровенно говоря, он решил, что купит ее, а дальше будет видно. Но намерения его были самые серьезные, и он пытался пробудить в девушке взаимные чувства. «Даже море снисходительней» - про себя оценил ситуацию северянин. - Я не пойду за тебя замуж! Я… Кьяра хотела договорить, но в дверь постучали, Бальдавир голосом разрешил войти, сюда вошел небольшой мальчик, который передал Бальдавиру записку на серебряном подносе с печатью Флианта. Когда записка была передана, мальчик откланялся. - Флиант, любит он эту царскую фамильярность, - Бальдавир надеялся вызвать на лице девушки улыбку, но Кьяра оставалась все так же серьезна и тени улыбки не наблюдалось. Мужчина тем временем открыл письмо и прочел вслух, что он приглашен на гладиаторские бои, которые состоятся через несколько часов. – Пустая трата времени, но мы должны быть. Он посмотрел на Кьяру. - Мое присутствие обязательно? Спросила Кьяра. Она пыталась скрыть тщательное биение своего сердца и сбившееся дыхание, когда она услышала про гладиаторские бои. Тэрон был гладиатором, значит, вполне возможно он будет принимать участие в бое, если его возьмут. Хотя с системой отбора бойцов Кьяра не была знакома, она даже не знала, как это все происходит. Все, что ей приходилось видеть – это глупые бои сельских парней, которые собирались в кружок и состязались друг с другом, кто кого… здесь же ожидалось совершенно другое. Кьяра не хотела, что бы Тэрон выходил на сражение, она почувствовала, как страх легкой нитью проник в ее душу, и иголкой кольнул в самое чувствительное место. - Боюсь, что да, - ответил мужчина, и Кьяра опустила глаза. Она не знала, что будет дальше и не могла понять свое отношение к этому. Но откровенно сказать она боялась идти туда, ибо представляла, каким там будет зрелище. – Дай мне со шкафа жилетку. Приказал мужчина, и Кьяра вспомнила, что она его рабыня. Без всяких эмоций, девушка подошла, открыла шкаф, успела оценить гардероб Бальдавира и подала ему оттуда коричневую кожаную жилетку. Он накинул ее на плечи, тогда предложил Кьяре платье. - Нет. Меня и это устраивает. - Меня не устраивает, - сказал Бальдавир, подошел к шкафу и достал оттуда женское платье яркого синего цвета. Оно сразу заворожило Кьяру, но девушка не была падкая на такие шикарные вещи. Мало того, она могла бы уверенно заявить, что даже не умеет такое носить. - Я не надену. Упрямилась Кьяра, и заметила, как Бальдавир переменился в лице, он посерьезнел и мгновенно похолодел, а его серые глаза заблестели ощутимым гневом. - Раздевайся! - Кьяра нахмурилась, пытаясь понять он серьезно, либо шутит. Но нет - мужчина был серьезен. – Раздевайся, я сказал. Ты моя рабыня, делай, что велено! Кьяра также надела на себя внешнюю броню, лицо ее изменилось, она скривилась и с гневом, диким гневом в глазах, медленно стала снимать платье, не отводя взгляда от глаз Бальдавира. Девушка буквально прожигала мужчину глазами. Она сейчас походила на волчицу, готовую в любой момент набросится и перегрызть горло обидчику. Но Кьяра по-прежнему раздевалась. Шлейки спали, теперь ее грудь была обнаженной, следом упало платье на пол и девушка была абсолютно нагой перед мужчиной. Кьяра высоко задрала подбородок, и все тем же животным взглядом смотрела на северянина, а он смотрел на нее. По ее телу пробежались мурашки, но не от страха, стыда потому что обнаженная перед незнакомым мужчиной, либо еще чего. Нет, наоборот, холодок по телу Кьяры пробежался от стремительного желания метнутся к камину и пронзить той самой железной палкой сердце мужчины. Северянин даже не прикоснулся к ней, только смотрел и протянул ей платье. - Теперь надевай. Твое упрямство способно любого вывести из себя. - Получил удовольствие? Парировала Кьяра, надевая шикарное платье на себя. - Я никогда не стану твоей женой, эгоистичный ублюдок. Бальдавир отреагировал на это спокойно. - Ты на меня зла. Но Кьяра, ты сама спровоцировала меня. Пройдет время и все станет на свои места. Моя женщина не должна носить ободранное платье данное Флиантом. Ты должна выглядеть шикарно. - Я не твоя женщина! - Это пока что, - ответил Бальдавир, сказал, что ждет Кьяру за дверью и вышел, давая ей возможность спокойно одеться. Теперь Кьяра одета так. Через некоторое время, рабыня вышла и вместе со своим временным хозяином они отправились по коридорам к боевой арене. На улице, при выходе из дворца они встретились с Флиантом и его экипажем. Царь пригласил Бальдавира и его рабыню сесть на колесницу. - Лучшая из римских, - гордо заяви он. Кьяра сразу же посмотрела на Миру, которая сидела позади, рядом с ней было место Кьяры, а перед ними сидела девушка, примерно такого же возраста, как и Кьяра. Рабыня с интересом изучала ее затылок, но спрашивать, кто эта девушка Кьяра не стала. - Какая необычная колесница. Шепнула Кьяра Мире. Та кивнула головой и рассказала, что это царю подарил его знакомый друг из Рима, у них такие только вводятся в оборот. Всего несколько минут и они уже были у входа для царственных особ на арену. «Могли и пешком дойти» - подумала Кьяра. Мира сама слезла с колесницы, а вот Кьяре руку протянул Бальдавир, но рабыня не подала руку и небрежно сама слезла с колесницы. Далее все для девушки происходило, как в тумане. Она оказалась на высокой царской трибуне, где посередине восседал Флиант по его правую руку Бальдавир, по левую руку та самая девушка, вероятней всего Литея, к которой Кьяра присматривалась больше всего. Ну а сама рабыня стояла возле Бальдавира, Мира возле Флианта. Женщина рассказала подруге, что им нужно будет подавать выпивку и еду, когда они того запросят. У Литеи была своя слуга, которая скромно стояла позади ее кресла. Все началось, на арене появились гладиаторы. Кьяра не хотела смотреть туда и не смотрела. Спустя некоторое время, она слышала крики, удары оружия… крики толпы, звон мечей. Девушка старалась избегать всего того, что происходило внизу. Она всегда после того, как на ее деревню было совершено первое нападение стремилась к тому, что бы познать бой и сражаться. А сейчас боялась опустить глаза. Она почувствовала как чья-то рука прикоснулась к ее ладони. Кьяра повернула голову в сторону Бальдавира и вопросительно посмотрела на него. - Ты можешь не смотреть, я разрешаю. Кьяра отрицательно качнула головой от чего заколка, которой она заколола свои волосы, выскочила и черные свободные волосы рассыпались по ее плечам, показывая огромный контраст между ней и платьем. Синее прекрасно платье стало еще ярче. Флиант повернул голову в сторону друга и его рабыни. Он увидел, в каком виде Кьяра и девушке показалось, что его щеки раздулись и покраснели. - Мира, приведи ее в порядок, - распорядился Флиант. Женщина кивнула, и тут же отвела Кьяру вглубь ложа, шепотом сказав ей: - Что такое с твоими волосами, ты почему распатланная? Это злит Флианта. Что же ты не собрала волосы, как подобает? - Я собрала! Но мои волосы не держат ни одни заколки, все само распадается. - Сейчас все сделаю, - сказал Мира и быстрыми умелыми пальцами, собрала волосы Кьяры и стала делать что-то ей на голове. - Мира, скажи, кто из гладиаторов там сражается внизу? Обеспокоенно поинтересовалась Кьяра. - Я не знаю, Кьяра. Девушки обратно вернулись на свои места. Мира в два счета сделала рабыне красивую прическу и еще вплела в ее черные волосы синюю ленту, неизвестно откуда взявшуюся под цвет платья, что было на Кьяре. И вот рабыня не удержалась и опустила взгляд на арену. Там сражалось несколько человек, уже валялось тело убитого. Темнокожий бился и еще один мужчина. Кьяра не знала, кто это, ведь на его голове был шлем, но…. Сердце моментально забилось сильнее. Чувство, оно дало знать, предчувствие, которое никогда не обманывало девушку. «Боги, хоть бы это был не ты!» - молилась Кьяра. Пока еще девушка молилась им. И вот темнокожего гладиатора постигает неудача. Огромный воин подвесил его за ребра, а остальные издевались. На лице Кьяры появилась гримаса ужаса и сочувствия. Но постепенно в душе девушки зарождалась ненависть к хозяину всего этого. Если раньше Кьяра и не думала о Флианте, то сейчас она ощущала то, как злоба проскальзывает в ее сердце, а ненависть обнимает душу. И вот, на арене осталось двое. Самый страшный и тот, при взгляде на которого Кьяра почему-то начинала волноваться. Мужчины посмотрели на друг друга. Рабыня не отводила взгляда от арены и увидела, как мужчина снял шлем. Девушка не удержалась и ахнула отстранившись от края балкона. Она сразу узнала Тэрона. Кьяре стало тяжело дышать, она буквально стала хватать воздух и слегка отошла назад, но этого никто не заметил. Все были увлечены боем. Она же боялась глянуть вниз. Этот здоровый гладиатор, невероятно огромного роста против Тэрона. Здоровяк убил всех… «Тэрон» - Кьяра посмотрела на свои руки, которые дрожали, теперь от страха. Она сглотнула слюну, а тогда сделала глубокий вдох. «Я должна быть сильной. Должна быть сильной, как он. Меня выбрали мои люди быть их управляющей и защитницей, я не оправдала надежды своего народа. Но сейчас я должна быть сильной, что бы в будущем освободить их. И это начало, Кьяра. Смотри на него и учись! Смотри и учись!» - говорил внутренний голос девушки. - Смотри и учись. Невольно проговорила она, когда уже заняла свое прежнее место. - Что? – спросил Бальд, услышавший, что девушка что-то произнесла. Но Кьяра лишь отрицательно мотнула головой. Она теперь спокойным взглядом смотрела вниз. Глаза дикой волчицы наблюдали за каждым движением мужчины, который был ее героем. Справившись со своими эмоциями, скрывая то, как бьется сердце в груди и пытаясь этого не замечать, Кьяра наблюдала за боем. Тэрон был повален на землю, Кьяра тяжело и глубоко вздохнула, но не отвела взгляда, продолжая смотреть. Гладиатор поднялся на ноги, но бугай метнул трезубец, и тот вонзился в плечо Тэрону. Кьяра не издала ни звука, ее внимательный взгляд хищницы, которая училась наблюдая - не изменился, лишь по щеке потекла скупая слеза. Внешне она была спокойна, но внутри…. Никто не заметил слезы скатившейся по щеке Кьяры и капнувшей куда-то в неизвестность, все были увлечены боем. А Кьяра опустила руки, крепко сжав кулаки. «Ты победишь его, ты сможешь! Ты сможешь Тэрон, сможешь!» - про себя проговаривала, как ведьма заклинание Кьяра. Тэрон теперь прижат к стене, и Кьяра напряглась всем телом настолько, что почувствовала, как натянулись мышцы на руках, но девушка не расслаблялась, ее руки по прежнему были сжаты в кулаки, а с внешней стороны слегка проступили вены. Здоровяк стал избивать гладиатора, но Тэрон выбрал удачный момент и нанес непоправимый урон своему противнику. Тэрон ослепил мужчину, выдавив ему глаз. Это была победа. Теперь Кьяра отвела в сторону взгляд и отпустила свои напрягшиеся руки. Смотрела она куда-то в пол. Девушка не наблюдала за предсмертной агонией здоровяка, она приводила свои чувства в порядок, а затем взглянула на арену. Люди ликовали, прославляя гладиатора победителя, а Кьяра безмолвно стояла с каменным лицом. Она уже видела жестокость, когда нападали на ее деревню и убивали. Но сегодняшний кошмар, она запомнит на всю жизнь. Здесь люди убивали друг друга, ради удовольствия народа и самовлюбленного царя. Кьяра не смотрела на Тэрона, боялась. Когда она увидела, что мужчина смотрит сюда девушка сделала шаг назад, тогда уже Бальдавир поднялся и аккуратно прикоснувшись к ее спине собрался уводить. Тэрона также увели с арены. Под всеобщие крики толпы, Кьяра почувствовала, что ей тяжело дышать. Сердце бешено бьётся в груди, а перед глазами, словно все плывет. Нет, она не справилась со своими чувствами, ибо включился инстинкт. Девушка с силой оттолкнула Бальдавира от себя, сделала несколько широких шагов. Её синее платье красиво развивалось вслед за ней и с неистовым криком, Кьяра кинулась на Флианта, она успела нанести ему удар кулаком в челюсть. - Зверь! Животное! Кричала Кьяра, когда ее отдирали от Флианта, лишь потом, когда ее отвели на несколько шагов и Мира трусанула за плечи, Кьяра пришла в себя. Это был первый приступ неконтролируемого гнева девушки. - Охрана, высечь ее, как следует, что бы на спине не осталось живого места! – приказал Флиант, вытирая белым платком кровь, что сочилась из губы. Но вперед вышел Бальдавир. - Не трогай ее, - Флиант безумным взглядом посмотрел на друга. Бальдавир узнал этот взгляд и продолжил. - Ты сам сказал, что пока я здесь она моя личная рабыня. Отведите ее ко мне в покои. Рабыню увели. Но теперь у царя был зуб на эту наглую девчонку. Когда Бальдавир уедет ее постигнет наказание, и только ради этого он не продаст ее северянину. Мира же, покачала головой и опустила глаза, понимая к чему приведет эта выходка Кьяры.
Тэрон: При иных обстоятельствах, Тэрон отказался бы удостоить царя своим визитом. Для каких бы целей его не вызывал Флиант, этот алчный мерзавец беспокоился только о своём благе, и подобная ненадёжность замечалась в каждом его поступке и обещаниях. Гладиатор не питал никакого интереса к тому, что скажет ему правитель. Мужчина хотел узнать о Кьяре, хоть что-нибудь. Только её присутствие во дворце подвигало Тэрона направляться в логово врага. Прежде очистив своё тело от грязи и крови, он терпеливо высиживал длительную лечебную процедуру, проделанную Амфиссом. Полученные уроны в этом бою были не такими уж серьёзными, доводилось видеть и хуже. Однако три кровавых следа, оставленных трезубцем на правом плече были довольно глубокими, но к счастью кости не задеты. Более всего у лекаря ушло времени на то, чтобы зашить длинную рваную рану на груди воина, которому сложнее всего давалось бездельное просиживание на одном месте, нежели знакомый танец иглы в его коже. Где-то в промежутке данного процесса, гладиатор узнал, что эфиоп, чьё поражение, казалось, завершилось смертью, был ещё жив. Лекарь сделал всё, что было в его силах, дальнейшее зависело от самого Нагора, что, выпив целебный отвар, ныне спал. Ему хорошо досталось, но душа чернокожего не стремилась покинуть тело, вовремя защищённое греком от причинений наибольшего вреда. - Я повидал не мало бойцов, подобно тебе добровольно идущих на смерть. И сколько бы не наблюдал их рвения совершать убийства, понять всё это я никак не способен. Вот так осознанно подвергать себя боли… Повязывая рану на плече мужчины, Амфисс горько вздыхал, прекрасно сознавая, что у здешних воинов не было иного выбора, если их вызывали на бой. Но он был не готов принять позицию тех, кто сам выдвигал свою кандидатуру и с бодрым духом ожидал своего последнего часа. - Каждый выходящий на арену, предоставляет равную плату, различны лишь преимущества. Ты и сам всё видел. Уместное припоминание сражения, в котором двое боролись против пятерых. Такая забава устраивается только с одной задумкой – уничтожить воинов, находящихся в меньшинстве. Что этим хотел сказать Пелий, не известно. Но Тэрон знал, что именно советник являлся организатором прошедшего поединка. И то ли он был так уверен в победе греческого солдата, то ли наоборот стремился увеличить возможность его гибели. Только вот с какою целью, пока не ясно. Когда наложение повязок завершилось, мужчина в сопровождении трёх стражников последовал во дворец. Даже если Флиант изменил своё отношение к нему, он всё же продолжал бояться Тэрона, и об этом говорили прочные кандалы, сковывающие руки победителя арены. Путь до обители царя занял не особо много времени. На улицах давно стемнело, однако двери большого величественного здания были открыты, слуги суетились, таская из стоявшей неподалёку повозки какие-то вазы, цветы, всякого рода угощения, как обычно бывало по завершению игр, или же подготовки к какому-либо значимому событию. Будучи в двадцати шагах от входа во дворец, Тэрон увидел в свете горящих снаружи факелов наследницу правителя, покидавшую богатый дом в обществе своих подруг. Одарённая прекрасной внешностью, обладательница светлых, чуть заметно вьющихся, волос была одета в пеплос розового цвета, чей длинный плащевидный отворот (диплоидия) прикрывал её голову. Неизвестно куда направлялась дочь Флианта в столь позднее время, но это было и не удивительно. Отец дозволял своему чаду делать всё, что её озорному нраву вздумается. Направляясь к колеснице, Литея о чём-то оживлённо говорила с двумя богато одетыми дамами. Их разговор явно затронул весёлую тему, ибо наследница правителя сопровождала свои слова звонким, не обременённым какими-либо тяготами, смехом. Однако веселье девичьей души, как и лучезарность беззаботной улыбки резко сменились беспокойством и даже потрясением, когда глаза юной особы остановились на гладиаторе, приближавшемся к дворцу. Тэрон не смотрел на неё, пытаясь разглядеть в слабом мерцании горящих огней Кьяру. Среди двух подруг Литеи находилась ещё одна девушка, но совсем не та, которую воин надеялся увидеть. Иная рабыня стояла подле дочери царя, что очень не понравилось мужчине, начинавшему подозревать неладное. Следуя дальше, Тэрон так и не взглянул на Литею, чьи спутницы уже сидели в колеснице и поторапливали её, застывшую на месте и продолжавшую смотреть в сторону подходящего к дверям грека. Наследница Наксоса ещё долго будет оборачиваться назад, даже когда гладиатор давно скроется из виду, как и сам дворец. Оказавшись в большом просторном зале с мозаичным полом и высокими колоннами, между которыми стояли статуи богов, Тэрон ожидал прихода Флианта, который не особо торопился. Когда же его величество соизволило себя показать, мужчина увидел подле царя его верного советника. Тот пытался успокоить правителя, который уже успел на что-то обозлиться. Однако Флиант сумел придать своему лицу равнодушие, когда его растерянные глаза встретились с ожидающим взглядом гладиатора. Стражу правитель разгонять не стал, поведя их вместе с Тэроном в иную, более уединённую комнату, посередине которой стоял длинный стол. Видимо здесь чаще затевались переговоры. Усевшись на торец стола, Флиант жестом руки указал гладиатору на стул, стоявший напротив. - Присаживайся, - воин не двинулся, оставаясь на месте. Двое охранников стояли по обе стороны от мужчины, третий же находился за его спиной. Сам советник пристроился символично по правую руку от царя, ехидными глазами поглядывая на Тэрона. – Ну, что ж, к делу, так к делу. Твоё незапланированное появление на играх было очень неожиданным и произвело фурор, так сказать. Народ тебя любит, и я готов это признать, хоть и не способен разделить с ними столь глубокое чувство, - высказываясь деликатным тоном, Флиант не отрываясь, всматривался в лицо мужчины, который даже не глядел на него, проявляя полное безразличие. - Знаю, Тэрон, наше с тобой изначально сложившееся недопонимание зародило множество негативных впечатлений, а последний разговор прошёл на уровне вражеской перепалки, если не хуже. Но меня радует, что ты быстро идёшь на поправку и настроен вновь покорять арену. Гладиатор не чувствовал искренности ни в одном слове, разве что, когда царь говорил о различиях меж своим отношением и выбором публики. Смысл пущенной фальши ещё не разгадан, но мужчина уже знал, что в этом деле отлично поработал советник. Тэрон не смотрел на него, но если бы даже взглянул, то по усмехающейся змеиной морде лишь подтвердил бы свои выводы. Флиант никогда не хотел видеть успехов воина, как и не заботился о его здравии, но тут вдруг переменился, соря любезностями. - Разве это что-то меняет? - В корне многое, исходя из полученных мною сведений, - поставив руку на подлокотник кресла, царь легонько коснулся пальцами нижней губы, как если бы она была чем-то испачкана, а после кивнул головой на своего верного слугу. – Пелий успел заверить меня в том, что ты начинаешь исправляться. Правдивы ли его слова о твоём намерении участвовать в иных поединках, устраиваемых за честь города? Вот же гнилая душонка. Отныне сознавая в чём именно дело, Тэрон поднял глаза на советника, встретившего его угрожающий взгляд довольной улыбкой. Двуликий лжец решил подключить к их уговору ещё и царя, что теперь принимал всё происходящее на свой счёт, думая, что гладиатор желает быть с ним заодно. Неужели он рассказал и о Кьяре?.. Нет, не рассказал. Пелий стремился использовать девушку, дабы управлять Тэроном, и тем самым подчинить мужчину правителю Наксоса, как и всем его замыслам. Расправив плечи, воин отвёл взор в сторону, он пойдёт до конца. - Я не порождаю слухов. Как и не повторяю дважды. - Многообещающие перемены, - развеселился Флиант, откидываясь на спинку кресла. – Что же сподвигло тебя пойти мне на встречу? – ответ не последовал. - А впрочем не важно, можешь не говорить. Я бы хотел оставить позади все наши разлады и вражду. Не взирая на всё произошедшее между тобой и моей дочерью. Пустой девичий каприз, свойственный в таком юном возрасте. Не стоит воспринимать его всерьёз, верно? – Тэрон продолжал смотреть в пол, сияющее радостью лицо царя могло ненароком подтолкнуть гладиатора к необдуманным действиям. Словно бы догадываясь, что проявляет слишком много эмоций, правитель изменил тон, добавив к серьёзности голоса присущую ему надменность. – Завтра у меня состоится приём в честь приезда одной знатной семьи. Я желаю представить тебя им, как своего главного чемпиона. Уваж свою победу, порадуй гостей присутствием лучшего из гладиаторов. Быть может, ты не пожалеешь усладить их взор и своими боевыми талантами. Тэрон оставался глух к речам ненавистного тирана, чьё завышенное самомнение мог бы разрушить тотчас же. Но он дал слово, как и обещал помочь Кьяре, она не должна отвечать за его поступки. Однако именно её подвергнут расправе, дабы сломить мужчину. Да, Амфисс был прав во всём. Тэрон и сам знал, на что идёт, и какие беды могут ожидать, если задуманный план провалится. Но это только его забота, больше ничья. Мужчина не давал согласия правителю, как и не явил отказа, просто молчал, не имея никакого желания продолжать эту бессмысленную болтовню, от которой изначально не ждал ничего хорошего. - Обдумай мои слова, у тебя есть время до завтрашнего вечера, - прыгучее настроение Флианта вновь близилось к нулю, когда царь так и не дождался согласия от гладиатора, с которым думал проблем больше не возникнет. - Я надеюсь на утвердительный ответ. Как и на то, что ты не оскорбишь оказанного тебе почётного доверия. Тэрон усмехнулся, обращая невозмутимый взгляд на правителя. - Забавно слышать о доверии к человеку, которого держат в цепях. Мужчина поднял закованные руки, не без намёка на освобождение. Пелий изменился в лице, озадачено посмотрев на Флианта, который вновь касался пальцами нижней губы, на которой Тэрон заметил багровый след, хотелось бы верить, оставленный чьим-то крепким кулаком. Сейчас был лучший момент проявить это надуманное доверие, которым плевался глава города, он и сам это понимал. Чуть шаг назад, и разговор закончится по другому. Но и избавлять опасного воина от стальных оков, было не менее рискованно. Тем не менее, Флиант скомандовал одному из охранников освободить мужчину. Советника слегка передёрнуло, но, скорее всего от этих самых кандалов, которые полетели ему в лицо, когда руки Тэрона наконец избавились от скованности движений. Он не стремился ударить Пелия, просто кинул цепи, дабы тот поближе рассмотрел решение своего царя, и тот их поймал, с негодованием взирая на уходящего грека. Покинув комнату, мужчина остановился, заметив меж колон девушку в восхитительном синем платье. Больше Тэрон не сделал ни шага, заворожено глядя на прекрасное видение, которое так надеялся увидеть снова. Как же она была красива… Только ради неё он и пришёл сюда. Одно присутствие Кьяры было способно избавить воина от сдержанных правил, которыми он якобы не должен пренебрегать. И он бы подошёл к ней, не упуская возможности быть ближе. Но гладиатора остановило появление незнакомца, что, оказавшись подле девушки, попытался взять её за руку. И в данном действии не проскальзывало то уважение, которого заслуживала красавица. Зелёные глаза, прежде излучавшие нежность и восхищение приобрели жёсткость, взгляд стал острее, внимательно изучая человека, стоявшего рядом с Кьярой. Воин даже не успел осознать, что именно чувствовал в этот момент, когда за спиной услышал голос Флианта, выходящего за ним следом: - Друг мой, ты как раз вовремя. Позволь представить тебе победителя сегодняшних игр, - рука царя легла на плечо гладиатора, сумевшего терпеливо выстоять это показушное хвастовство. – Тэрон – сильнейший боец, которым я очень горжусь, и пригласил его на наш завтрашний праздник. Знаю, ты не приверженец гладиаторских сражений, однако имел возможность лично наблюдать поединок, как и думаю, успел оценить превосходство этого воина. Флиант со смехом похлопал мужчину по плечу, у того лишь напряглись скулы, но выражение лица не выказывало никаких гневных эмоций, а глаза… они были направлены только на Кьяру, Тэрон мог снести что угодно, но был не в силах отвернуться от неё. Как и понимал, что ему глубоко неприятно присутствие иного мужчины, неведомого для каких целей находившегося возле девушки. Вскоре к ним присоединился и Пелий, что при видя рабыню вновь явил свою глупую ухмылку, замечая, как воин смотрит на неё. Что касалось праздника, то у «змееуста» имелись свои замыслы на этот счёт. - Возможно, многоуважаемый Бальдавир не отказался бы сам поучаствовать в подобном поединке? – данный вопрос сопроводило удивление, с которым Флиант посмотрел на своего советника, посчитав, что он несёт чушь. Но тот пояснил: - Мы наслышаны о ваших способностях умело пользоваться оружием, и хотели бы наглядно убедиться в боевых достоинствах воина с северных земель. Тэрон перевёл взгляд на Бальдавира, рассматривая его, как своего будущего противника. По внешней структуре этот чужеземец вполне годился для не плохого боя. Но был ли он в действительности способным воином, предстоит узнать позже. Гладиатор больше задумывался о том, почему северянин не отходит от Кьяры, он всё так же продолжал стоять рядом с ней. Флианту понравилась идея, предложенная Пелием, он вновь оживился. - И то правда, Бальд, заодно развлечёшься сам. Перед тобой стоит достойнейший из гладиаторов, биться с ним одно удовольствие. Которое, полагаю, растянется на долго, ведь мы не стремимся осквернять приятный вечер чьей-либо смертью, - царь рассмеялся, подзывая к себе своего друга, который не спешил отвечать согласием. – Пойдём-ка со мной, обсудим планы на грядущий праздник. Гладиатору было позволено уходить, но он уже не торопился. Так долго ожидать встречу с ней и после уйти, не воспользовавшись предоставленным случаем? Что-то подсказывало мужчине: всё решится именно сейчас. Когда Флиант и Бальдавир направились в комнату переговоров, Пелий подошёл к Тэрону и прошипел: - Надеюсь, ты понимаешь, чем может обернуться пролитая кровь человека высокого положения? Контролируй ярость своего меча, если хочешь сохранить жизнь девушке. После этих слов, Пелий прожёг взглядом Кьяру и покинул зал, оставляя после себя множество недосказанного гнева, который хотел бы выплеснуть Тэрон, вот только оставался верен себе. Выходит, если северянин примет бой, гладиатор должен ему поддаваться, наносить удар, не проливая при этом ни капли крови. Заманчивый выйдет поединок. Тэрона он волновал в последнюю очередь. Стража вновь обступила мужчину, напоминая ему о том, что пора бы отправляться назад. Но ему было плевать на чужие указы, воин желал лишь одного. - Кьяра, подожди. Игнорируя приход некой женщины, которая теперь звала рабыню с собой, Тэрон остановил девушку, не прикасаясь, не делая ничего, что могло бы хоть как-то оскорбить её. Он только хотел узнать, находится ли она в безопасности. Всё ли идёт так, как он и стремился устроить. - Почему ты осталась во дворце? Ведь сейчас ты должна быть рядом с Литеей. Тэрон полагал, что прекрасное одеяние, которое было на девушке, её длительное присутствие во владениях царя, всё это было причиной того, что она теперь являлась служанкой дочери правителя. Но те самые проникновенные, искренние глаза, в которых он терял всю свою бдительность и способность думать о чём-то ещё, они вновь открывали ему совсем иное. Тэрон наблюдал тревогу, отчаяние и ненависть. Почти что сокрытые, но такие сильные эмоции, проявлявшиеся во взгляде, обращённом на него. Нет, они предназначались не ему, но их невозможно было не заметить, мужчина осмеливался заглядывать в душу, он не мог смотреть на девушку поверхностно, замечая лишь её внешнюю красоту. Он стремился познать большее, сейчас, в это мгновение, которое так давно ждал. Что-то происходило, о чём Тэрон не знал и даже не догадывался. Но он видел, как неспокойна Кьяра, и стремился нарушить поставленный ею барьер. Мужчина чувствовал невидимую стену, которую был готов проломить. Он не уйдёт, пока не получит ответ. - Пелий… Он сдержал своё слово?
Kyara: Дверь за Кьярой закрылась. Она была в покоях своего хозяина, и одновременно с этим, якобы спасителя от тяжелой пытки, которую в мгновение ока придумал Флиант. Кьяра не смотрела на мужчину, что находился рядом, девушка уставилась в пол, в одну точку, чувствуя, как ее преодолевает дрожь, и вновь не от холода, а от переизбытка эмоций, к сожалению, в данном случае негативных эмоций. Все увиденное за сегодня там, на арене так отсчетно отпечаталось в памяти девушки. Она знала, что есть люди жестокие по своей натуре такие, как Кассиус и все, кто тогда напал на деревню. Все, кому нравится убивать, грабить насиловать, но девушка и помыслить не могла, что есть такие мирные люди, у которых свои семьи, дети, уютные дома отдают свои деньги, что бы прийти на арену и понаблюдать за кровавой бойней и за тем, как человека может внезапно настичь смерть. Все это четко отпечаталось в душе девушки, породив в ней ненависть, которая присоединилась к той, что уже теплилась в ее раннее светлой душе. Туман все более надвигался и тени сгущались, Кьяру переполняли негативные эмоции. Она даже и не думала нападать на Флианта, все произошло само собой. Это был неосознанно. Нет, она видела, что делает, но не могла себя остановить. В один момент девушка испугалась, что она делает, но когда удар был нанесен, Кьяра почувствовала, насколько ей легче стало, когда она выплеснула частичку ненависти в этой маленькой расправе. Наконец Кьяра подняла глаза и посмотрела на Бальдавира, вот только тот огонек дикой ярости все еще горел во взгляде девушки. - Ты что наделала? – спросил сбитый с толку северянин. Он был крайне удивлен такому выпаду рабыни, но мужчина больше беспокоился не за нее, а за себя. Он теперь стал боятся, что Флиант не захочет продавать Кьяру, пока не расправится с девушкой за обиду. Кьяра лишь выразительно глянула на Бальдавира, но ничего не ответила. Разговаривать она не могла. Рабыня тяжело дышала, а руки ее все еще были сжаты в кулаки, словно сдерживая свою ярость. Бальдавир наблюдал за ней, затем осторожно подошел, и прикоснулся к ее руке. Кьяра стояла, подобно солдату, глядя мимо мужчины, и нервно сглотнула, пытаясь, успокоится. Он взял ее кулак в свои руки и попробовал разжать, что-то говоря о красоте ее рук. Кьяра поморщилась, а после чего, сделала резкий выпад правым кулаком, желая нанести удар мужчине. Но он ловко увернулся, перехватив кулак девушки, а тогда держа за перехваченную руку, сильно толкнул рабыню так, что она не устояла на ногах и сделав несколько шагов назад упала на кровать. Мужчина был силен. – Я советую тебе держать себя в руках. Твоя импульсивность сейчас ни к месту. - Мне плевать. Ответила Кьяра, чем вызвала бурю недовольства Бальдавира. - Глупая девчонка! – выпалил он и встретился с яростным взглядом рабыни. – Зато мне не плевать. Я тебе неоднократно говорю, что заберу тебя отсюда, куплю и ты станешь моей женой. Не наживай себе на голову неприятностей и будь смиренна! - Смиренна? Бровь Кьяры взлетели вверх, а на лице появилась ироническая ухмылка. - Я уже говорила тебе Бальдавир, что не выйду за тебя. Ты постоянно повторяешь то, что купишь меня и я стану твоей женой, как молитву, но это не так. Это твоя молитва – не моя. Скажи, что ты ко мне чувствуешь? Кьяра поднялась с постели, поправив платье, и внимательно смотрела на Бальдавира. Про себя же девушка удивлялась, откуда в ней вдруг взялось столько смелости, такой непонятный ей нрав. Она свободно говорила, не стеснялась теперь ничего и никого. Еще утром рабыня и подумать не могла, что сможет так спокойно спросить у северянина о его чувствах к ней. Да, то, что произошло после боя – было вспышкой дикой ярости Кьяры, и ее смелость сейчас – это зародыш того характера, который отточится в девушке, благодаря пребыванию здесь, в рабстве. Сейчас она еще сыра и подобная реакция на происходящие события происходит в Кьяре спонтанно, но скоро она станет черствой по отношению к своим врагами, Флианту и остальным. Бальдавир же растерялся. Впервые Кьяра наблюдала растерянность мужчины, что польстило ей. Она даже простила ему грубое отношение к ней. Следом, собравшись с мыслями, мужчина пожал плечами и мечтательно, как показалось Кьяре, произнес: - Ты невообразима и неподражаема. В тебе есть то, чего не сыщешь в других девушках. Детская наивность, твердая броня и необузданная дикость. Ты великолепна, красива. Я тебя увидел и понял, даже не зная, какая ты есть, я почувствовал, что ты та женщина, с которой я свяжу жизнь. Тебе может показаться это странным, но несмотря на все твои выходки я смог откровенно полюбить тебя, - говорил Бальдавир, но всего остального девушка уже не слушала. Она почувствовала, как сердце начинает взволнованно биться, а в голове табуном шастают мысли о том, что же она натворила. Как она вообще ударила Флианта, зачем спросила у Бальдавира, что он к ней чувствует. Кьяра разволновалась вновь, понимая какие будут последствия всего, что она натворила. Девушка тяжело вздохнула, опустила глаза, и тихо сказала. - Но я тебя не люблю. Как это банально прозвучало и ожесточило смягченное лицо Бальдавира, которое вмиг ясно говорило, что девушку он не спрашивает. - Если бы я посчитал нужным добиться твоего согласия, я бы тебя спросил, Кьяра. Ты учти, ты все еще рабыня, поэтому у тебя нет выбора. Я буду любить тебя, и со временем ты полюбишь меня. После подобного ответа Бальдавира, Кьяра ощутила разницу, каков разговор был всего мгновение назад и каким он стал сейчас, когда рабыня попробовала вернуть себе свою обыкновенную нежную женскую натуру. О нет, ей больше понравилась ее дикость. Отталкивающая, пугающая, заставляющая людей прежде подумать, чем что-либо сказать. Сейчас Кьяра не осознавала еще этого, но когда-нибудь она станет такой и навсегда забудется эта неуверенная, местами напуганная девушка, попавшая в рабство и сбитая с толку желаниями одного очень настойчивого мужчины. Спустя некоторое время, Бальдавир пригласил Кьяру прогуляться с ним по царскому саду, мол там красиво и она должна это увидеть. Кьяра приняла предложение, и пошла вместе с ним. Но девушка не собиралась любоваться красотами хозяйского сада, она бы лучше увидела здесь все руинах, нежели в процветании. Мысли девушки занимал мужчина. И не тот, что сейчас шел возле нее, рассказывая о растениях и достоинствах сада, как своего собственного, а о другом. Кьяра думала о Тэроне. Раны, которые получил гладиатор до сих пор стояли перед глазами Кьяры: его плечо, рассеченная грудь. Она волновалась за него, но встречи не хотела, потому что боялась. Чего – неизвестно. Но девушка чувствовала себя перед гладиатором виноватой. Хотя бы за то, что вынуждена разделять одну комнату с Бальдавиром. Прогулка в саду окончилась быстро, северянин увидел, что его возлюбленная не слушает его, и за всю прогулку ни разу не сказала ни одного слова, даже головой не кивнула, и не смотрела на растения. Он остановился, понял, что показывать здешние красоты ей бесполезно, поэтому они вернулись во дворец. В одном из коридоров недалеко от комнаты переговоров, Бальдавир вместе с Кьярой остановились. Рабыня отрешенно смотрела куда-то в сторону. Ее волосы по прежнему были заколоты умелыми руками Миры в прекрасную прическу, обнаженные плечи еще не были испорчены рабским клеймом, а благодаря сквозняку подол синего платья слегка развевался на ветру. Бальдавир попробовал взять Кьяру за руку, хоть она и пыталась избежать этого. - Ничто не изменит моего решения, - улыбнулся мужчина. - Разве что моя смерть. Пессимистично ответила Кьяра, бросив короткий взгляд на Бальдавира. Оставалось удивляться терпению этого мужчины. Как же сильно он ее желал, что терпел подобные ответы упрямой рабыни. Бальдавир лишь вздохнул, молясь богам, что бы Кьяра ничего с собой не сделала. Она была непредсказуемой, поэтому от нее можно было ждать всего, что угодно. Один из эскорта Бальдавира, сказал мужчине не так давно: - А вы не боитесь, что она вас убьёт в ночи, пока вы будете спать? Эта девица опасна, нутром чувствую. Но Бальдавир тогда на это лишь улыбнулся. Вдруг Кьяра услышала голос Флианта, он громко поприветствовал Бальдавира. Девушка обернулась и застыла на месте с широко раскрытыми глазами. Здесь стоял Тэрон, всего в нескольких шагах. Кьяре вдруг захотелось забежать за колону и справится со своим дыханием, которое стало каким-то сбивчивым. Она смотрела прямо в глаза мужчины, излучавшие собою для нее всегда мудрость, в которую она была влюблена и естественно его красота. Тэрон был очень привлекательным мужчиной. С глаз мужчины, взгляд Кьяры скользнул по его полуобнаженному телу теперь вблизи увидев рану на груди и плече. Девушка застыла в немом молчании, оставалась неподвижна, но отвела взгляд. Растерянный и испуганный взгляд. А между тем Флиант представил Бальдавиру Тэрона. Тогда среди всего происходившего Кьяра услышала голос еще одного человека. По голосу он ей не понравился и тогда девушка взглянула на этого человека яростным взглядом львицы. Он предложил Тэрону и Бальдавиру выступить в поединке. Кьяра удивленно посмотрела на носителя этой «прекрасной» идеи, а затем перевела взгляд на северянина, который уже отпустил ее руку и сделал шаг вперед, навстречу к Флианту. Сомнительным делом показался этой бой для Кьяры, лучше бы не было этого предложения и вовсе. Кьяра почувствовала себя здесь лишней, среди мужчин, но не могла сдвинуться с места. Наконец, они решили свои дела, и Бальдавир отправился вместе с Флиантом в комнату переговоров. Кьяра настороженно проводила взглядом их фигуры, затем перевела взгляд на оставшегося здесь мужчину, от которого так и веяло коварством и хитрой сущностью. Как же не любила рабыня таких людей, она уже чувствовала всю чернь его внутреннего естества. Он что-то сказал Тэрону и посмотрел на Кьяру. Девушка не слышала, что он говорил, так как расстояние не позволяло, но взгляд, брошенный на нее, ей не понравился. Когда Пелий ушел, Кьяра даже несколько растерялась, она мимолетно взглянула на Тэрона, и как спасение ей откуда-то ни возьмись, появилась Мира, которая поманила Кьяру за собой, видимо, у них были дела. - Кьяра, пойдем, у нас есть работа, - настойчиво позвала Мира, и девушка развернулась, что бы уйти. В ней сейчас бурлили противоречивые чувства. Она не знала, что делать. Она так боялась открыть Тэрону правду о цели ее пребывания здесь, она не хотела лишний раз расстраивать его, и боялась своих собственных чувств. Поэтому Кьяра отвернулась от него и поспешила уйти. - Кьяра, подожди, - попросил Тэрон. Он в мгновение ока оказался совсем рядом и Кьяра остановилась. Она тяжело вздохнула, развернулась и посмотрела в глаза мужчине, которому бы отдала всю себя, если бы могла. Он стоял рядом, возле нее, его искренний взгляд манил и завораживал. Кьяра бы утонула в этих мудрых глазах. Она смотрела на него. Гладиатор по-прежнему беспокоился за нее, он стал спрашивать у нее, почему она не с Литеей. Кьяра отрицательно покачала головой, с сожалением глядя на мужчину. - Тэрон, я служу не Литее. Проговорила рабыня, она опустила взгляд к полу, глядя на подол своего красивого синего платья. - Я не знаю, кто такой Пелий, и даже не видела его. Я рабыня Бальдавира, гостя Флианта. Уже более уверенно сказала Кьяра, упуская подробности о намерениях северянина, касательно ее персоны. Она увидела, как изменился взгляд Тэрона, а как он на нее смотрел. Почему-то в одно мгновение ей хотелось сказать ему все… абсолютно все, но она молчала, пока ее взгляд не прошелся по телу мужчины. Эта рана на его груди, свежая, обработанная и зашитая умелой рукой лекаря, рана в плече. Кьяра подняла руку, потянувшись к одной из них, но, не прикасаясь к ране, только в воздухе указывая на них. Девушка чувствовала терпкий запах лечебной настойки, которой были обработаны раны. Она прикрыла глаза, опустила руку, так и не коснувшись Тэрона, а по щеке потекла слеза. Кьяра оплакивала не свою тяжелую жизнь и судьбу, она почувствовала боль, которую испытал Тэрон, при виде его ран, вспомнила, как он их получил и не смогла остаться равнодушной к боли любимого человека, который чуть ли не каждый день подвергается подобным пыткам. И все же, глянув мокрыми глазами на него, Кьяра подняла руку и прикоснулась к груди Тэрона, но не там, где рана, а под ней, что бы не причинить боль мужчине. - Бог арены. Назвала Кьяра Тэрона тем званием, которым его здесь величали. - Мой бог. Тихо добавила девушка.
Тэрон: Ожидая ответа Кьяры, гладиатор наблюдал в её глазах печаль и волнение, он начинал терять спокойствие и сам, не зная, какая правда ему в итоге откроется. Тэрон до последнего надеялся, что все его опасения окажутся ложными. Но девушка отрицательно покачала головой, уже давая понять мужчине, что именно он услышит. Кьяра оставалась во дворце совсем по другой причине. Здесь даже была воля не Флианта, а того человека, с которым воину предстояло сойтись в шутливом поединке. И судя по тому, как нелегко всё складывалось, шуточный бой вполне может завершиться не в пользу друга царя. Тут даже и не скажешь, что сильнее потрясло Тэрона: осознание того, что Пелий ему солгал, продумывая собственные правила игры, или же присутствие иного мужчины, имеющего виды на девушку, которую гладиатор пытался уберечь от любого посягательства на её честь. Хотел бы он думать, что чужеземец Кьяру не коснулся. Посмотрев через плечо на дверь, за которой сейчас находились Флиант и Бальдавир, Тэрон еле сдерживал себя, чтобы не последовать за ними, застать их врасплох и проверить, каков в силе этот любитель морских просторов. Гладиатор вновь закрылся в себе, отводя напряжённый взгляд в сторону, что прежде был направлен на Кьяру. Внезапно он снова почувствовал искушающее присутствие гнева, который подавил имеющийся страх за девушку. Можно злиться бесконечно, а Кьяра будет страдать. И ничего не дадут эти губительные эмоции, нужно немедля решать, как поступить дальше. - Значит, предложение советника свести нас в одном поединке не было случайным решением, - начал Тэрон, продолжая смотреть куда-то за спину красавицы. - Он всё хорошо продумал. Ты видела Пелия, он не так давно был здесь. Верная тень Флианта, склонная выходить из-под контроля своего хозяина. Я должен был это предвидеть. Теперь у мужчины имелось больше причин для прихода на праздник, заготовленный царём. Там же он разрешит обе проблемы, разобравшись сперва с северянином, потом уже организует повторную беседу с советником. Принимать позицию врагов Тэрон не намеревался, чуть подыграв, он обернёт происходящее в своё русло, спохватиться не успеют. Придаваясь своим мыслям, гладиатор не глядел на девушку, опасаясь потерять самообладание. Он старательно внушал себе, что Кьяра всего лишь прислуживала гостю, не отдавая ему при этом себя. Тэрон вспоминал слова Нирея, убеждавшего, что Бальдавир ни на что не годен, как мужчина. Этот негативный поток мыслей просто выбивал из равновесия воина, который не боялся в этой жизни ничего. Прежде его ничто не держало, Тэрон не был связан ни с кем. Он никогда никого не любил. Ни в ком не нуждался. Но Кьяра была здесь, совсем рядом, не только напротив взгляда, но и в помыслах, в душе… в сердце. Даже не видя её, он продолжал к ней тянуться. Но было ли это правильно, ведь девушка и так многое пережила. Неизвестно, как она отреагирует на его чувства, в которых гладиатор сам ещё не полностью разобрался. И вновь всё решило одно лишь прикосновение. Чувствуя знакомое приятное тепло в груди, которое ему вновь подарила Кьяра, он повернулся к ней и окаменел, наблюдая, как блестят её карие глаза от появившихся в них слёз. И это откровенная боль её души сказалась той же мукой во взгляде мужчины, он бы изничтожил всё, что имело причастие к слезам девушки, не заслужившей всех этих несчастий. Тэрон не знал, что Кьяра плачет из-за него. Что именно его тяжкая участь бойца тревожила красавицу. Он полагал, что всему причиной Бальдавир. И успел бы надумать многое, не остановись вовремя. Что бы ни было, гладиатор должен изменить происходящее. Пока не стало хуже. - Никто не вправе обременять насильным служением свободу вольного человека, - заботливо убрав большим пальцем слезу с её щеки, Тэрон накрыл своею ладонью руку девушки, что всё ещё согревала его грудь. – Какую бы власть не имел Бальдавир, здесь он остаётся гостем и понесёт ответ за каждое причинённое оскорбление. Мы завершим начатое, Кьяра, и обеспечим тебе защиту под покровительством дочери Флианта. Ты будешь иметь право на собственный выбор. Больше никто не посмеет лишать тебя его. Гладиатор не сомневался в сказанном, он сделает всё, дабы именно так оно и было, какие бы козни кто не строил. Не долго Тэрон сосредотачивал своё внимание на данной теме. Дальнейшие слова Кьяры, произнесённые столь неожиданно, и с таким глубоким чувством, слегка обескуражили мужчину, прежде полагавшего, что девушка просто проявляет любезность. Но её прикосновения, как и сказанное после, заставили его задуматься. Тэрон улыбнулся, слыша из её уст прозвище, к которому сам привыкнуть никак не мог. Улыбнулся очень мягко, с искренним чувством благодарности за веру красавицы в него. - Для бога я слишком часто убеждаю себя и других в своей смертной сущности, - пошутил он, говоря об уронах, получаемых на арене. Светлая улыбка вновь померкла на губах воина, замечающего прежнюю влажность в полюбившихся глазах. – Твои слёзы, Кьяра… хотелось бы мне, чтобы однажды ты забыла про них. Иметь возможность наблюдать твою улыбку и знать, что ты счастлива. Вне этих удушливых стен, как можно дальше от людской жестокости. Продолжая держать у груди руку красавицы, Тэрон с оберегающей нежностью взял её и поднёс к своему лицу, касаясь губами тыльной стороны ладони. Опустившись ниже, он чуть задержался, согревая поцелуем запястье, мужчина вдыхал сладкий аромат прекрасной кожи, желая запомнить её пьянящий запах. Он ощущал учащённую пульсацию в руке Кьяры, которую вызывало её сердце, сильным биением отвечающее на его смелые проявления чувств. И Тэрон понял данный ответ. Опустив её руку и освободив от своей, он внимательно изучал глаза девушки, которые теперь смотрели на него совсем иначе. Или может, это он стал замечать в них нечто прежде недосягаемое. Между ними вновь встало третье лицо. Это была та самая женщина, которая прежде звала с собою Кьяру. Всё это время она тихо наблюдала за ними, не решаясь влезать. Тэрон заметил, с какою тревогой и даже резкостью в голосе, рабыня вновь поторопила девушку. И дело было не в том, что их могли увидеть, мужчина расценил данное действие, как недоверие к нему. Женщина и вправду смотрела на него с пренебрежением. Что именно ей в нём не нравилось, он не мог знать, но вполне понимал её отношение. - Позволь нам поговорить. Тэрон попросил вежливо, надеясь как-то умерить направленную на него неприязнь. Рабыня не особо к нему прониклась, но и не продолжила настаивать на своём. Она покинула зал, но не ушла далеко, сказав Кьяре, что будет ждать её. Гладиатор так же не хотел, дабы они оставались в этом месте, где всюду были глаза и уши. Трое охранников по-прежнему ожидали его, спасибо и на том, что преследовать не стали. Знали ведь, что всё равно не подчиниться. Тэрон вышел с девушкой в малый двор, окружённый арочным навесом, который поддерживали расписные колонны. Посередине в гуще зелени и цветов стоял красивый большой мраморный фонтан, доносящий свежую прохладу, такую необходимую в столь безветренную, жаркую ночь. Лунный свет яркими переливами отражался в воде, чьё журчание приятной музыкой нарушало тишину. Мужчина поднял глаза, оценивая красоту звёздного неба. Он бы хотел остаться здесь, как можно дольше, чтобы иметь возможность наслаждаться безвременьем рядом с той, которая сейчас могла так же наблюдать всё представшее перед ними великолепие. Удивительно, но раньше Тэрон не придавал всему этому значения. Только теперь, когда Кьяра стояла здесь, подле него, гладиатор, словно, благодаря её присутствию начинал испытывать восхищение, замечая то, на что прежде не обращал никакого внимания. И всё потому, что она была рядом с ним… его единственный смысл жизни в этом мире… его истинное бессмертие… его сердце. Тэрону захотелось рассказать девушке о себе, не возвращаясь к неприятной теме, тревожащей её. Он начинал издалека, и старался говорить кратко, упуская ненужные детали. - Большая часть моей жизни прошла в выполнении воинского долга. Я не знаю, что такое иметь свой родной дом, я потерял его, будучи совсем ребёнком. Из всей моей семьи выжил только мой дед, вырастивший меня и научивший всему. А я не смог выполнить всего одну его предсмертную просьбу – никогда не брать в руки оружие, - Тэрон повернулся к Кьяре, с прежней теплотой в глазах наслаждаясь её обществом. – Война сгубила многих, и я хотел быть в их числе, но прежде стремился отомстить, кровью врагов успокоить души погибших, что уже никогда не вернутся. И сам того не замечая, становился подобен тем, кого ненавидел. Персы… война с ними длится уже множество лет. Последний бой завершился нашим поражением, а всё потому, что я позволил выступить отряду с меньшим числом солдат, ожидая поддержки ближних городов. Никто нам не помог. А этот остров стал последним пристанищем человека, у которого не осталось ничего кроме воспоминаний и усталости от непрекращающихся войн, - гладиатор приблизился к девушке, что была ещё прекраснее в лунном свете. – И я бы смирился с мыслью завершить всё именно здесь, если бы мне не представилась возможность по иному взглянуть на ненавистный мною мир. Глазами человека, которому есть ради чего продолжать жить. Видеть, дышать, чувствовать, Желать нечто более ценное, чем сама свобода, в которой не будет смысла… без тебя, - чувства Тэрона вновь обнажились. Он хотел сберечь этим минуты, посвящая их искренности, которой требовала душа. – Всё перестанет иметь значимость, даже моё существование. А прежде я именно существовал, посвящая годы мести, опустошающей, не дающей необходимого покоя. Я ощущаю его только рядом с тобой, Кьяра. И даже смею испытывать большее… то совершенное чувство, которому не в силах противостоять и не хочу, - глаза мужчины предались изучению красивого лица, он вновь стремился нарушить поставленные границы. – Я лишь прошу тебя позволить мне жить с надеждой на твою взаимность. Взаимность в той любви, которую я не имею права требовать, но желаю отдать. Тэрон больше не мог сдерживать чувства, которые зародила в нём Кьяра. Наклоняясь к ней, он находит губы девушки, и целует её. Очень осторожно, без навязчивости, вполне готовый, что она его оттолкнёт. Мужчина вложил в поцелуй всю ту нежность, которой старательно контролировал мгновенно овладевшее им желание. Их близость туманила сознание, лишала возможности вернуть ясность разуму, полностью подчинившемуся воле сердца. Гладиатор не отстранился, являя жар тяжёлого дыхания, он отдавался соблазну любви, с которой целовал чувственные, отвечающие ему той же щедростью губы. Пробуя на вкус их сладость, Тэрон распознал лёгкую солоноватую горечь недавно пролившихся слёз. Слёз таких любимых глаз, сердца, души, с которыми он желал соединиться, и одарить ласками прекрасное тело. Одна рука мужчины касалась лица Кьяры, другая плавно опустилась на её талию. Никакой требовательности, никаких резких или грубых движений, свойственных рвущейся на волю страсти. Только нежность уст, говорящих поцелуем лучше, чем словами, сейчас они были не нужны. Её ответы давали ему больше смелости. Но всё же мужчине пришлось оторваться от прекрасных губ девушки, дабы сохранить последнюю долю самообладания. Тэрон открыл глаза, чуть отклонившись назад, но, не думая уходить. Воин с улыбкой смотрел на Кьяру, продолжая касаться рукой её лица. Отныне он явственнее чувствовал связь, что зарождалась между ними. Гладиатор сам дал понять девушке, что в действительности ощущал, и как сильно хотел быть с ней. В этот момент всё позабылось: люди, которые стремились им навредить, тяжёлое осознание рабства и извечное присутствие душевных терзаний. Ничего этого уже не было. Только гармония обретённого покоя, только двое людей, нуждающихся друг в друге. Но они ошибались, думая, что были совсем одни. Где-то очень близко послышались чьи-то шаги. Обернувшись, Тэрон увидел советника, как всегда с довольным видом направлявшегося к ним. - Ах, какая трогательная сцена. Так и разрывает сердце. Особенно при мысли о том, что очень скоро всему этому придёт конец, - советник открыто издевался, разыгрывая притворное сочувствие, от которого получал огромнейшее удовольствие, замечая, с каким недоумением глядел на него воин. – Но что я вижу. Ты удивлён! Неужели твоя прекрасная избранница не соизволила поделиться с тобой радостной вестью о своём скором замужестве? Бесноватый советник рассмеялся, упиваясь замешательством Тэрона. Мужчина растеряно посмотрел на Кьяру, желая увидеть в её глазах обратное. Но с прискорбием сознавал, что Пелий говорит правду. - Ай-яй-яй, Кьяра, отчего же ты так стесняешься своего будущего супруга? – не унимался змей, затравливая ядом. – Бальдавир уже предоставил тебе свадебный подарок? - Уходи, Пелий. Тэрон явил предупреждение, его глаза отражали опасный блеск, не предвещая ничего хорошего. Рука, державшая ладонь девушки, напряглась, но он не сжимал её, продолжая удерживать столь же бережно, и тотчас отпустил бы, если бы Кьяра этого захотела. - Тяжела участь того, кому приходится довольствоваться малым, когда иному достаётся всё, - советник говорил о гладиаторе и Бальдавире, самодовольно расхаживая вокруг двух влюблённых. – Стремиться быть с той, что отдана другому. И этот другой способен дать ей больше, нежели человек, имеющий лишь громкое имя и кровь на своих руках, - змей затих, наблюдая за реакцией мужчины, смотрящего в пустоту, а после на Кьяру, стремясь получить эмоции девушки. - Ты хотел обеспечить ей безопасность, Тэрон. Ну, так, будь спокоен, отныне ей ничто не грозит. Она получит всё, чего не сможешь предоставить ей ты. Верно, Кьяра? Зачем тебе человек с тёмным прошлым и далеко не светлым настоящим? Хватило и того, что ему была готова отдаться дочь царя, чьи чувства он растоптал, сравнив её с грязью. Глаза мужчины яростно обратились на двуликого змея, принявшего человеческий облик. Ему бы следовало замолчать, но Пелий продолжал прыскать отравой, желая в полной мере насладиться безысходным гневом человека, физической расправы от которого никак не ждал. Полностью уверенный, что имеет над ним власть. - Бедняжка Литея, её любви ты не захотел. Подобным образом поступишь и с Кьярой, чьим доверием умело пользуешься, желая получить то же, чего хотят все мужчины. Дочь царя, с её невинным сердце и неопытностью тебе пришлась не по вкусу, не то что ласки шлюх, дающиеся с необыкновенной лёгкостью. Всё произошло очень быстро. Смеющийся Пелий с лихвой подавился своим гадким злословием, не успев издать даже крика, когда ярость гладиатора настигла его. Тэрон схватил советника как тряпичную куклу и с безжалостной силой прижал его к ближайшей колонне, одной рукой заткнув поганый рот, другой же локтём сжимал ему горло. Пелий пытался отбиться ногами, но всё без толку. Его женские пальцы лишь панически впивались в крепкие руки мужчины, нанося ему царапины и этим надеясь вырваться. Тэрон не чувствовал никакой боли, он лишь сильнее надавливал на шею змеи, отныне полностью лишённой возможности кусаться. - Лучше расскажи о том, как умело воруешь за спиной своего господина, - воин дёрнул локтём, давя на кадык, отчего Пелий ещё пуще забился, испытывая неподдельный страх. – Знает ли он, как богато наживается его верный слуга, тайно промышляющий торговлей рабами? Скольких женщин и мужчин ты сослал на рудники, убедив царя в их негодности?! Подвергал публичным казням людей, не повинных ни в чём, - Тэрон яростно сдавливал мерзкий рот, норовящий пошевелиться. Всё, что оставалось Пелию, так это во все глаза смотреть на человека, который без затруднений мог его убить, и возможно, этого сейчас и хотел. – Твой «справедливый» правитель и половины не знает о том, как ты его годами обкрадываешь. Стоит лишь намекнуть и вся его благосклонность к тебе падёт вместе с твоей головой. – Тэрон сильнее надавил на горло, отчего советник глухо замычал, уже не решаясь двинуться. – Так не терпится посмотреть, как я буду побеждён Бальдавиром? Пусть же для начала он примет вызов и сразиться. Пусть одолеет меня, и, сохранив достоинство, уберётся с этого острова, не взяв в подарок ничего, кроме своей ничтожной жизни! Потянув советника на себя, Тэрон повторно толкнула его к колонне, тем самым, отпустив, отчего Пелий не справился с равновесием и свалился. Он ещё долго лежал, восстанавливая дыхание и щупая пальцами свою измученную шею, потрясённо глядя на мужчину, стоявшего над ним. - Ты сделаешь Кьяру служанкой Литей, и избавишь её от навязчивого внимания Бальдавира. Любое твоё вредительство, Пелий, будет восприниматься, как пожелание, как можно скорее покинуть Наксос и приступить к усердным работам в шахтах вместе с теми, кого ты продал. Твоему царю будет не сложно убедиться в достоверности моих слов, даже если ты попытаешься уверить его в том, что они лживы. Не пытайся спастись угрозами, благодаря им ты рискуешь за раз лишиться всего, на что ушли годы твоего талантливого вранья. Сказав всё, что требуется, Тэрон оставил советника поразмыслить над его словами. Он уже приближался к Кьяре, когда во двор выбежала стража, а вместе с ними и рабыня, что так и не дождалась девушку. Видимо, она действительно находилась неподалёку, и заслышав шум позвала охрану, которую Пелий гневно прогнал, кое-как поднимаясь на ноги. Он был унижен и зол, теперь наступил его черёд терять терпение, и не иметь возможности излить свой гнев. Так вот подлый змей оказался затравлен собственным ядом. Он торопливо ушёл, разражаясь проклятьями, которые уже не имели никакой силы. А Тэрону пришлось вновь расставаться с Кьярой, он давно уже должен был покинуть дворец. Теперь они смогут увидеться только на завтрашнем празднике. Напоследок мужчина вновь дотронулся до её ладони, и, наблюдая, как она уходит, всё ещё держал вытянутой руку, ловя прощальные прикосновения пальцев любимой. Он был готов вручить победу чужаку с северных земель, только бы быть уверенным, что он не тронет Кьяру. Хорош мужчина, не считающийся с потребностями женщины. Гладиатор уже не наблюдал в Бальдавире достойного человека. Он не мог быть и умелым воином. И тем не менее, гладиатор позволит ему завершить поединок без проигрыша. Тэрону победа была не нужна, он сражался только для того, чтобы выжить. А теперь был готов принять бой ради своего сердца, которое впервые познало настоящую любовь.
Kyara: Кьяра готова была утонуть в этих глубоких глазах мужчины, не отрывать взгляда от него и находится все время с ним. Рядом с Тэроном девушка чувствовала себя такой защищенной. Хоть она и была рабыней совершенно другого человека, хоть и была на грани замужества без любви а по прихоти мужчины, пришедшего сюда, но Кьяра готова была всегда и искренне любить Тэрона и была отдана только ему. Если не телесно, то душевно в полной мере. Её слова свидетельствовали о горячих чувствах, просто выразила они их немного иначе, не используя стандартную фразу о любви. Между ними была выразительная близость, связывали их одни и те же эмоции. Кьяра напрочь забыла, что ее ожидает Мира и все видит. Девушка была поглощена глазами любимого мужчины, предаваясь собственным мечтаниям. В голове рабыни даже не проскользнула мысль о том, почему Тэрон здесь, и не проскользнет, может, потом, когда разум найдет время для анализа. Сейчас это было не к месту. Кьяра продолжала держать свою ладонь на груди у мужчины, там, где его тело не было изувечено страшной раной. Рука мужчины накрыла сверху ладонь девушки и Кьяра вздрогнула, настолько это прикосновение было нежным и приятным. По телу побежало множество мурашек. На этот раз Кьяра не стала скрывать своей жизни от него. Она поняла, что с Тэроном может быть откровенна и рассказала мужчине, что на время принадлежит человеку, по имени Бальдавир. Но рабыня умолчала о том, что северянин желает выкупить ее и взять в жены, подарив множество заморских богатств, шикарный дом, прислугу и все, о чем мечтает любая девушка. Но Кьяре не нужно было всего этого. Девушке нужен был Тэрон. Мужчина, который запечатлелся в душе девушки, как что-то, что не ждет ей спокойно спать. Мужчина, которого она полюбила. Ради него она не собиралась принимать предложения Бальдавира и готова была остаться здесь. Но признаться, когда она услышала про поединок Бальдавира и Тэрона, то это ее взволновало. Тэрон заметил, что идея Пелия про этот поединок была не случайна. Кьяра лишь пожала плечами опустив руку. Она не знала Пелия, но уже поняла, о ком шла речь. Но девушка не знала повадки этого человека, его манеру поведения, и на какие поступки он был способен. Поэтому Кьяра не могла как-то для себя сделать выводы, для чего вдруг советнику царя понадобилось это. Тэрон вновь заговорил о защите Кьяры, и девушка мягко улыбнулась, опустив взгляд к полу. Она и так чувствовала себя защищенной, для этого ему просто необходимо было быть рядом. Его твердое дыхание, уверенный в себе и победоносный взгляд, и дух, который Кьяра чувствовала – все это заставляло девушку чувствовать себя рядом с ним защищенной. Его прикосновение к ней, еще горело на ее щеке, как он аккуратно смахнул слезу стремительно котившуюся куда-то вниз. - Никто не вправе обременять насильным служением свободу вольного человека, - говорил Тэрон. Кьяра подняла на него глаза, все еще ощущая, как бьется его сердце под ее рукой. Она отрицательно покачала головой и печально улыбнулась. - Я уже не вольный человек. Я рабыня и начинаю забывать, что такое свобода. Кьяра сказала эти слова с серьезным сожалением. Это было правдой, находясь здесь не так давно, всего несколько недель, девушка уже забывала, что значит быть свободной. Она привыкала к этой жизни, где все, что она должна делать и как должна делать регламентируется приказами хозяина. Где у нее не спрашивают ее мнения, где нет свободы действий, лишь расписание и обязанности – никаких прав. Кьяра понимала это и все больше отбрасывала свое свободное прошлое, когда она могла заботиться о своей деревне, самостоятельно принимать решения и делать то, что сама посчитает нужным. Вольная душа была загнана в клетку. - Какую бы власть не имел Бальдавир, здесь он остаётся гостем и понесёт ответ за каждое причинённое оскорбление. - Все в порядке, Тэрон. Уверяла мужчину Кьяра. - Он не сделал мне ничего плохого, и утверждает, что не сделает. Пока я его личная рабыня. Тяжело это слышать от самой себя, но такая истина. Ты обязан выходить на арену и сражаться на смерть, а я должна служить. - Мы завершим начатое, Кьяра, и обеспечим тебе защиту под покровительством дочери Флианта. Ты будешь иметь право на собственный выбор. Больше никто не посмеет лишать тебя его, - говорил Тэрон и Кьяра верила ему. Девушка верила каждому слову, сказанному мужчине и знала, что он просто так на ветер их не бросает и если сказал, что добьется этого, значит, так и будет. «Лишь бы я все не испортила» - подумала рабыня, вспоминая свою неконтролируемую недавнюю вспышку гнева. Но всякие мысли, страхи и прочее исчезли, как только мужчина прикоснулся к ее ладони. Он взял ее руку и прикоснулся губами к ней, затем спустился ниже и поцеловал запястье. Сердце Кьяры забилось с новой силой, она смотрела на него обожающим взглядом, полным нежности и любви, а в груди бешено колотилось не только сердце, казалось сам воздух застопорился в легких, и одним клубочком там встал порождая какое-то возвышенное чувство радости. - Кьяра, нам пора! – вновь настойчиво заявила Мира и напомнила о себе. Кьяра испуганно отстранилась от Тэрона и посмотрела на женщину. Рабыня Флианта смотрела лишь на Тэрона, и такого недоброжелательного взгляда у нее Кьяра еще никогда не видела. Девушка окинула растерянным взглядом гладиатора и Миру, не понимая, почему вдруг женщина так недоброжелательна по отношению к нему. Но также вместе с этим пришло осознание, что Мира все видела и возможно даже слышала. Женщина поджала губы, когда Тэрон попросил дать им возможность поговорить. Рабыня окинула внимательным взглядом Кьяру, затем Тэрона и сказала. – Ты знаешь, где меня искать. После этих слов Мира, шурша подолом своего платья, удалилась. Кьяра провожала подругу недоуменным взглядом, пребывая в полной растерянности. Но потом ей предстоит выяснить, почему Мира себя вела так, ведь рабыня знала, что женщина никогда без причины не проявляет какие-то капризы. Даже на Бальдавира она смотрела доброжелательней, словно он благородней Тэрона, хотя это было не так. Следом, Тэрон позвал Кьяру во двор. Вместе они вышли на улицу, где был свежий воздух. Мужчина отправился прямиком к красивому фонтану. Кьяра осмотрелась, и только сейчас, рядом с Тэроном заметила красоту этих мест. Прежде, кажется именно сюда ее водил Бальдавир, ведь там, за фонтаном за калиткой был тот самый красивый сад, который мужчина нахваливал Кьяре, но она ничего не замечала. Здесь и сейчас было красиво, и улыбка появилась на лице девушки, восхищенная этим местом, куда привел ее Тэрон. Они остановились у фонтана стояли и смотрели на друг друга. Тэрон взял Кьяру за руку. Она опустила взгляд и проследила за этим жестом мужчины, а тогда посмотрела на гладиатора, мягко ему улыбнувшись. Он заговорил. Тэрон говорил о себе и своем прошлом, открывая свою жизнь для Кьяры, прошлое, то сокровенное, которое кому-то не знакомому явно не откроешь. Он был воином, вел армию греков против персов, защищал нашу родину. Кьяра с огромным уважением посмотрела на него. Девушка слушала Тэрона внимательно, не упуская ничего из его слов, а мужчина тем ни менее плавно подошел к главному. Он рассказал, что чувствовал тогда и что испытывает сейчас, какие у него цели. Он говорил, что раньше лишь существовал, но теперь обрел смысл жизни и этим смыслом была Кьяра. Девушка смущенно улыбнулась, ощущая, как бьётся ее сердце. - Я лишь прошу тебя позволить мне жить с надеждой на твою взаимность. Взаимность в той любви, которую я не имею права требовать, но желаю отдать, - говорил Тэрон. Кьяра выразительно посмотрела на него, она приоткрыла рот, что бы что-то ответить, но осеклась, когда увидела, что мужчина медленно приближался к ней. Кьяра улыбнулась и спустя мгновение их губы сошлись в поцелуе, легком и нежном. В мгновении ока рабыне довелось сравнить все те поцелуи, которые она имела до этого. Ведь в деревне по юности Кьяра была славна среди юношей. Но этот поцелуй был не такой. Не тот, совершенно другой, такой приятный, манящий. Он дурманит, уносит разум за собой и заставляет любить человека еще сильнее. Кьяра ответила Тэрону той же нежной взаимностью, пытаясь передать любовь, что теплилась в ее сердце. Тэрон нежно прикоснулся к ее лицу, а вторая его рука осторожно легла на талию, вызвав в девушке прилив невиданных эмоций, а сама Кьяра обняла Тэрона за шею одной рукой, а вторую запустила в его длинные темные волосы, не желая выпускать из своих объятий. Но это не могло длиться вечность. Лишь мгновение, приятное мгновение. Тэрон осторожно отстранился и Кьяра медленно открыла глаза, на ее лице играла счастливая улыбка, а глаза ярко загорелись, такими огоньками, которые Тэрону еще доселе не удавалось видеть. О каком замужестве после этого могла идти речь. Кьяра не хотела другого мужчины, даже если он и сможет избавить ее от рабства, дать ей огромное богатство, подарить десятки королевств и прочего. Нет, ей нужен был Тэрон, только он. Но сладкое мгновение было испорчено, чьим-то вмешательством. Такой противный и запоминающийся голос. Еще с самых первых слов, Кьяра поняла, к чему клонит Пелий. Сердце девушки сильно забилось, она испуганно глянула на Тэрона. Гладиатор потребовал от Пелия объяснений. А тот был рад прояснить, он рассказал про Бальдавира и про его планы на Кьяру. Да, она не сказала. Рабыня опустила глаза, виноватые глаза. Она так боялась сказать Тэрону об этом, и не рассказала. Кьяра почувствовала, как напрягся Тэрон всем телом, и даже через его прикосновение, ведь рука мужчины все еще держала ее руку. Рабыня посмотрела на Пелия, осознавая, что она в нем не ошибалась, он действительно гнилой человек. - Бальдавир никогда не станет моим мужем! Уверенно и упрямо заявила Кьяра, пронзив своими темными глазами жалкое подобие мужчины. Даже Кьяра рядом с ним выглядела мощнее, ведь, у девушки были хорошо развиты формы. Крепкие ноги и крепкие руки. Тэрон тут же подхватил ситуацию, потребовав, что бы Пелий ушел. Но советник Флианта еще недостаточно наигрался собственной желчью. Он продолжал бить обоих в самое больное место, чем и вызвал гнев Тэрона. Пелий имел неосторожность назвать Кьяру шлюхой. Сама девушка разозлилась, а для Тэрона это было, как для быка красная тряпка. А результате Пелий был прижат к стене крепкой рукой Тэрона. Гладиатор нашел аргументы, что бы заставить Пелия заткнутся. Кьяра, испугавшись за судьбу гадкого уродца, подбежала к Тэрону и ухватилась за его мощную руку. - Тэрон, не нужно. Попросила она. Мужчина прислушался к ней, ослабил хватку и отпустил испуганного Пелия, но продиктовал ему свои условия. «А я в свою очередь постараюсь избавиться от Бальдавира» - подумала девушка. Кьяра в это время отошла назад к фонтану. Через некоторое время к ней подошел Тэрон. Но не успела она и слова сказать, а так хотела и о Бальдавире, о том. Что она не станет его женой и прочим, как здесь появилась стража и Мира. Она вновь одарила Тэрона недоброжелательным взглядом, и прямо-таки схватив Кьяру за руку, потащила ее прочь. Кьяра не стала сопротивляться, но перед прощание успела прикоснутся к руке любимого. Кьяра посмотрела на него, но затем по необходимости отвернулась и когда они уже были внутри девушка непонимающе посмотрела на Миру. - Что случилось, ты чего? - Опасной дорогой ты идешь, Кьяра. Нельзя столько времени отдавать самой себе, не забывай – ты рабыня. Если твой хозяин занят – это не значит, что у тебя нет работы. А что было бы, если бы он застал тебя с Тэроном? Ты подумай, что ты вытворяешь?! – свою гневную речь Мира говорила, пока девушки шли по дворцу, по направлению в комнату. – Ему-то что, он чемпион, бог арены, он сможет отвоевать себе какое-то уважение своими победами. Флиант хоть и не расположен к нему, но это его лучший гладиатор, во всяком случае Тэрон – мужчина. Ты же… с тебя могут кожу содрать! Кьяра внимательно слушала все, что говорила Мира и не находилась, что сказать. Она сожалела, что забыла о присутствии женщины и позволила себе проявить свои чувства на глазах у других. Но признаться, девушка не ожидала такой реакции подруги. - Мира, все в порядке. Я знаю, что делаю. За девушками закрылась дверь, и они оказались одни в просторной комнате. - Ты предназначена для Бальдавира! Этот человек может дать тебе свободу, богатство и свою любовь. Он хороший человек. Скажи, он взял тебя? Можешь не отвечать я знаю, что нет. Посмотри, как он одел тебя, в каком ты платье. Он будет заботиться о тебе, ты забудешь, что однажды была рабыней. А эта твоя интрижка с гладиатором может тебе все испортить! - Я люблю его, Мира. Приглушенно проговорила Кьяра. Ей не нравилось, что говорит Мира. Просто Кьяра была молода, импульсивна, предана своим чувствам. А Мира была разумной женщиной, и предлагала девушек именно тот вариант, который выбрала бы разумная женщина. Бальдавир был однолюбом и он бы всю жизнь любил только ее, и превратил бы жизнь девушки в сказку. Мира буквально видела, как темноволосая рабыня губит свою жизнь. Она одна из десятка местных рабынь, которой выпал такой счастливый билет на свободу, а Кьяра все портит. - Не будь дурой! – воскликнула Мира, взмахнув руками, а потом схватилась за голову и укоризненно посмотрела на Кьяру. – Он гладиатор, раб, такой же, как и ты! Их любовь относительна. Сегодня он любит тебя, а завтра другую рабыню. - Нет, это не так. Упрямилась Кьяра. Но Мира одним лишь жестом оборвала речь подруги, подошла и взяла ее за плечи, заглянула в темные глаза подруги. - Будь разумной, девочка моя. Не делай глупостей. Любовь с гладиатором… здесь нет такого. Нет будущего у этой любви. Тем более ты выбрала не того мужчину. Тэрон смертник. Кьяра, каждый его день на арене может быть последний. Даже не в этом дело. Любовь вещь непостоянная, особенно у мужчин, - говорила Мира и опустила руки с плеч подруги. Кьяра задумалась над ее словами, но не касательно того, что она должна теперь сбежать с Бальдавиром. Нет, Мира назвала Тэрона смертником, и была права, что каждый его день на арене может оказаться последним. – Я просто хочу, что бы ты не познала ужаса рабской жизни. - Скажи, Мира, у тебя был любимый мужчина? Неожиданно спросила Кьяра блеснув своими упрямыми глазами. Мира отошла на несколько шагов и присела на кровать. Она кивнула головой и мрачным голосом добавила. - И сын. Мира рассказала свою историю, как она оказалась здесь. Кьяра ей посочувствовала и уже пожалела, что задала этот вопрос, но девушка продолжала вести свою упрямую линию. - И ты бы оставила его, если бы была на моем месте? Оставила бы своего любимого мужчину? Нет, не отвечай… ты мне рассказала историю своей жизни. Когда Флиант предложил тебе выйти за него, стать его супругой, что ты сделала? Отказалась… ради своего мужчины, того единственного, которого любила. Вот у меня также, Мира. Я не оставлю Тэрона, ради богатства и свободы. - Ты знаешь, к чему привело мое решение, - мрачно проговорила Мира. Кьяра ничего не ответила. Девушка вздохнула и присела возле подруги. – Ты еще молода, импульсивна. Я тебя понимаю. Но прошу, не погуби себя. В комнате возникла тишина. Кьяра не могла ничего обещать подруге. Она любила Тэрона и знала, что это не юношеское помешательство, молодость и гормоны. Это состояние души, когда она нашла такую же душу. - Завтра мы с тобой танцуем. Пелий придумал поединок между Бальдавиром и Тэроном. Что-то не чисто в этой идее. Поединок будет не на открытой арене, как обычно, а в более скованном пространстве, в большой комнате. Там отличный паркет. Расставят стулья, подушки, будут небольшие столы с едой. Будут сидеть гости, и перед началом боя мы с тобой должны будем исполнить танец. Кьяра кивнула головой. - Я готова к этому.
Тэрон: Когда Тэрон вернулся в камеру, его сосед по комнате давно спал. А вот самому гладиатору со сном повезло меньше. Усевшись на свою кровать, мужчина закрыл лицо руками, и просидел в таком положении долгое время. Эта ночь могла стать одной из лучших. Он видел Кьяру, говорил с ней, прикасался, и даже пошёл на самые смелые действия. И девушка ответила взаимностью на его признание. Тэрон так ясно помнил их поцелуй, как и те необыкновенные чувства, что он испытал, ощущая объятия Кьяры, разделяя с ней одно дыхание на двоих и понимая, что он ей нужен. В этой не долгой близости было затронуто всё, и душа и тело, хотя прежде воин считал, что физические потребности это и есть проявление истинных чувств. Что чего-то большего просто быть не может. Тэрон не знал любовных страданий. Его могла мучить жгучая потребность выпустить своего внутреннего зверя, ему была знакома боль потери близкого друга, и давно изученная печаль, связанная с погибшей роднёй. Но что любовь способна дарить так много безумной радости и в то же время нещадно истязать сердце, мужчине довелось узнать впервые. Он думал о словах, что услышал от Пелия. За его глупым смехом и издёвками крылась истина, которую гладиатор признавать не хотел. Что действительно могла найти для себя Кьяра рядом с ним? Бывший военачальник, ныне убийца, не умеющий пребывать в мирной жизни. Его свобода заключена в извечных скитаниях, он не имел ничего, а его пустая слава героя не сделает девушку счастливой. Тэрон старался не допускать мыслей о своём пожизненном заточении. Он должен выбраться отсюда, забрав у Флианта всё, что тот наворовал у свободных людей. Но мужчина не знал жизни без войны. Смог бы он когда-нибудь навсегда сложить меч в ножны? А какое будущее предоставит своей возлюбленной? В этом советник был прав. Сколько бы мерзости он не наговорил после, в его начальных словах имелся смысл. Кем бы не являлся этот чужеземец с севера, он был далёк от той грязи, в которой была измазана душа греческого солдата. Тэрон поспешил признаться в чувствах и обрёк себя и Кьяру на несчастную судьбу. Однако всё ещё можно исправить. Если Бальдавир победит, он может остаться ещё на какое-то время, уготованное для… Нет, мужчина не мог это снести. Вскочив с кровати, он разбил кулак о стену, сжимая его в ней до крови, гладиатор сдавливал внутри себя рвущийся крик. Не от той боли, которую причиняло пострадавшее тело, а от боли, которой его мучила любовь. Любовь к девушке, что никогда не будет с ним. Тэрон так и не уснул. С восходом солнца они с Галатом отправились на тренировку, хоть и сокамерник неожиданно проявил беспокойство, замечая, в каком состоянии находился гладиатор. Он уговаривал его остаться и поспать, ведь ещё вчера у воина был серьёзный поединок, раны совсем свежие. Но Тэрон оставался непреклонен. Ночь в камере далась ему очень нелегко, надо было как-то отвлечься. Разминка длилась не долго, воину не терпелось выплеснуть в силу всё накопившееся в нём. А потому Галату вновь приходилось быть на чеку, дабы их прошлая, чуть печально не окончившаяся, схватка не повторилась. Всё же мечом наёмник владел по-прежнему плохо. Спустя несколько попыток нанести хоть какой-то удар, Тэрон выдал ему палку, что на самом деле являлась копьём, но в целях безопасности не имела наконечника. И вроде этот своеобразный вид оружия прижился в руке сокамерника. Он владел им пусть по-прежнему без особой ловкости, но по крайней мере успевал наносить удары, достаточно не плохо импровизируя в приёмах. И казалось бы, всё идёт замечательно, но Тэрон не долго радовался успехам Галата. Отсутствие сна, ночь, полная немыслимых душевных тягот… мужчина вновь забылся в своём горе. «Бальдавир никогда не станет моим мужем!» - слышал он внутри себя голос любимой, подставляя щит под бьющую в него палку наёмника. Развернувшись, воин направил свой меч в левый бок сокамерника, но тот успел отскочить. «Она получит всё, чего не сможешь предоставить ей ты, - эхом раздалось в голове шипение советника. – Человек, имеющий лишь громкое имя и кровь на своих руках». Сбив мечом палку из руки Галата, Тэрон замер, погрузившись в свои мысли. К тому моменту наёмник кувыркнулся в сторону своего орудия, поднял его, и, не ожидая, что гладиатор будет бездвижно стоять, нанёс ему удар в лицо, задев при этом недавно зашитую рану на груди, из которой багровой лентой потекла кровь. Галат в испуге выронил свою палку. Придя в себя от внезапного сильного удара, Тэрон опустил голову, осматривая побеспокоенный глубокий порез, а после поднял тяжёлый взгляд на наёмника. Всего одна секунда, и воин рассёк щитом воздух, ударив его углом по пятке сокамерника, отчего тот мгновенно оказался на земле. - Ты вновь ослабил защиту, Галат. Оружие бросают лишь в двух случаях: либо когда одержана победа, либо когда наступает смерть. – Тэрон коснулся рукой скулы, на которой отпечатался острый конец палки, кровоточащую рану он будто вовсе не замечал. – За первым ударом должен следовать второй. Не успеешь добить, падёшь сам. - Но, Тэрон, у тебя… - Поднимайся, - резко оборвал воин. – И следи за тем, чтобы твоя собственная кровь оставалась у тебя внутри. Совсем выбитый из равновесия, наёмник встал на ноги, беря своё орудие и принимая боевую позицию. Складывалось такое впечатление, будто Тэрон действительно сердился на него не из-за нанесённого урона, а именно за промах, словно гладиатор хотел получить смертельную рану. Их тренировка в дальнейшем совсем не задалась. Чувствуя себя виноватым, наёмник больше думал о том, какую возможно боль сейчас испытывал Тэрон, и потому не мог сосредоточиться на главной задаче боя. Воин в свою очередь ни выражением лица, ни движениями не подтверждал ни чьих опасений. Ему и вправду было всё равно. Замечая, что Галат уже вовсе не настроен усваивать его уроки, зациклившись на окровавленной груди, куда сокамерник то и дело бросал испуганный взгляд, Тэрон отправил его отдыхать, сам же сел под широким навесом, думая о своём. А своим у него было только одно - это собственное сердце, боль в котором была в два раза сильнее, чем в исполосованном теле. Мужчина знал, что должен делать. Вопрос лишь в том, справится ли он со своими эмоциями, заглянув в глаза человеку, способному отнять у него ту единственную, что заставляет его дышать. Гладиатор медленно повернул голову, заслышав, как к нему приближаются. Мелиагр протянул ему чистую ткань и настой из трав, чтобы продезинфицировать рану. - Не спокойной была ночь, - молвил наставник загадочно, будто знал, что на самом деле происходило с мужчиной. Тэрон расценил это как нечто вполне объяснимое, если учесть, что вид у него был далеко не бодрый. Сам он ничего не ответил, смочив ткань, и принимаясь протирать ею длинный порез на груди. Какое-то время Мелиагр наблюдал за его действиями, затем обратил свой задумчивый взгляд на остальных бойцов. Он явно собирался с мыслями, но воин этого не видел, у него не было желания о чём-либо говорить. Привычная замкнутость всегда усиливалась при появлении наставника, что вполне оправдывал своё звание, часто берясь копаться в чужих душах. - Я так понимаю, последняя встреча с Флиантом прошла лучше предыдущей. Тебе позволили биться с человеком знатного происхождения. Это большая честь. Звучно поставив кувшин с настоем, Тэрон поначалу сделал вид, что ничего не услышал, глядя прямо перед собой. Однако мужчине захотелось развеять это ошибочное представление реальности. - Нет никакой чести в бою, финал которого давно предопределён. Всё равно что сражаться с ребёнком, и думать, как бы не поранить его. Последние слова прозвучали с видимым отвращением. Тэрон не мог уважать противника, готового принять бой, в котором, как вероятно и сам должен был догадаться, не будет справедливого конца. Правители часто забавляли своих гостей подобными поединками, некоторые напрашивались сами, но итог всюду одинаков. Мелиагр воспринял его слова по своему, и сказанное наставником далее, заставило невозмутимого мужчину поражённо посмотреть на него: - Что в тебе сейчас говорит? Ущемлённое достоинство воина, которому не пристало марать свою славу запланированным поражением, или гордость мужчины, чей соперник имеет больше прав на девушку, завладевшую сердцами обоих? Всё внутри перевернулось. Задержав не добрый взгляд на наставнике, гладиатор думал уйти, прямо сейчас. Какой смысл выбивать из него правду, которую он всё равно оставит при себе. Никого их отношениях с Кьярой не касались, но любопытству людей было угодно постоянно впихивать их в чужую жизнь, своей видимо им недоставало. Уже практически разгневанный, готовый потерять терпение, Тэрон быстро совладал с яростью, которую в первую очередь должен был направить на самого себя. Он целовал руку девушки на глазах у стражи и рабыни, тем самым, уже наведя тень на них обоих. Мужчина не жалел о том, что произошло между ними, и происходило сейчас. Но ему следовало быть осторожнее, не ради себя, так ради неё. Этого он не учёл, или же не хотел придавать тому значения, ведь прежде он думал, что больше не увидит её. После сражения на арене воин только и думал, как бы оказаться рядом с Кьярой. И когда ему это удалось, он потерял бдительность. Не мог контролировать свои чувства, желая быть поближе к любимой, и она позволила ему это. Дала надежду, которую в миг отобрали, возродив былого зверя, что ныне не мог найти покоя, и только выискивал, кого бы разорвать. Слухи здесь распространяются очень быстро, Тэрон лишь надеялся, что Флиант оставался в неведении, иначе его советнику придётся очень несладко. Словно догадываясь, о чём думает гладиатор, наставник сказал: - Я пресеку сплетни, распространяемые людьми царя прежде, чем они достигнут его ушей. Но среди приближённых правителя хватает тех, кому необходимо, чтобы ты впал в его немилость, - Мелиагр сделал паузу, внимательно смотря на мужчину, спокойно следящего за тренировками бойцов. – Будь осторожен, Тэрон. Истинные чувства угоднее проявлять на арене, где нет ни запретов, ни правил. Но за пределами круга их нужно скрывать. Гладиатор вновь повернулся к наставнику, в глазах сильнейшего из мужей читалась сокрушённость души, которую он явил в грубом голосе: - Оставь свои поучения при себе. Ты не знаешь, что я чувствую. На этом Тэрон хотел закончить разговор. Он уже всё решил, ему для того хватило бессонной ночи. А стороннее вмешательство его лишь больше угнетало. Никто ничего не мог понять, воин и не ждал ни чьей поддержки. Но Мелиагр не собирался уходить. У него в запасе имелось ещё предостаточно наставлений, которые Тэрон терпеливо выслушал, ибо уважал этого человека, с которым, увы, жизненные позиции не всегда были схожи. - Мне бы хотелось верить, что это пустые наговоры, вызванные людским воображением. Но я прожил достаточно, чтобы суметь отличить надуманные страдания от действительных. И то, что я вижу сейчас, есть терзания души, вызванные не гневом, а чувством более сильным. Способным, как и дать человеку вторую жизнь, так её и уничтожить. Не настраивай себя на саморазрушение, Тэрон. И пущенная кровь способна очистить заражённую плоть от нагноения. Оставленная рана всё равно заживёт и боль закончится. - Тогда стоит метить в самое сердце, и надеяться, что не дрогнет рука. Мужчина поднялся и ушёл. Он не думал покидать малую арену, просто устроился в небольшой столовой, где скоро соберутся и остальные. Вот как всё сложилось. Теперь и Мелиагр знал о чувствах гладиатора к рабыне, и ничего нового для себя Тэрон из его слов не услышал. Разве что распространяющиеся сплетни его насторожили. Надо будет о том побольше разузнать во дворце, всё равно из чьих-нибудь болтливых уст да вырвется злословие. Вскоре бойцы арены закончили тренировку и принялись усаживаться за накрытые рабынями столы. Их было всего две. И ни одна из них не была похожа на ту, которую хотел бы видеть сейчас, Тэрон, даже отдалённо. Он потому и не отправился в камеру, зная, что сойдёт с ума, ожидая, вдруг Кьяра вновь появится с подносом в руках, как бывало раньше. Немного растерянная, но очень стойкая, непоколебимая, и такая родная. Принимая пищу нехотя, и не чувствуя ни вкуса, ничего, Тэрон слушал разговоры мужчин, сидевших впереди. Нирей как всегда находился рядом с ним, но сегодня он и сам молчал, ему так же была интересна тема происходящей беседы. А она была не о поединках, не о рекордах, поставленных в постели с наикрасивейшими наложницами. Двое бойцов говорили о женщинах, которых любили. О семьях, оставленных за пределами этих стен. Одного из говорящих звали Зеф. Он часто вспоминал о своей жене и маленькой дочке, с которыми был в разлуке уже больше года. Всё из-за долгов, вовремя не выплаченных ростовщику. Стоило слышать, с какой любовью муж и отец рассказывал другим о своей семье. Внимая его словам, Тэрон понимал всё, что тот чувствовал. Много здесь было таких. Напившись, каждый валял дурака, говоря о битвах, плотских утехах и деньгах. Но с началом нового дня, продолжающего их старую бессмысленную жизнь, гладиаторы вспоминали всех, с кем их разлучили. Не стоило осуждать этих мужчин за их чёрствость и звериные замашки. Они познали страшную судьбу. И проклиная себя и других за неё, брали то, что могли получить. Иные же, как Зеф, оставались верны своим семьям. Как и Тэрон, впервые познавший истинную любовь, которая уже никогда не повторится с другою девушкой. - Эй, нет, друзья, - начал один из главных шутников, часто берущийся себя показывать с самой наихудшей стороны. – Посвятить всю свою жизнь только одной женщине, так я растеряю все свои природные таланты. А они должны достаться большинству, - кто-то из сидевших рассмеялся, но иные этот смех не подхватили. - Ну, сами посудите, разве мы не счастливцы? Имеем возможность получить безграничную славу героев, уважение публики и любовь женщин, встающих в очереди, чтобы нас ублажить. За эти мирские блага я и от воли не прочь отказаться. Зеф покачал головой. - Мне победа нужна только, чтобы однажды расплатиться с долгами, получить свободу и вернуться к жене и дочке. Тут делать нечего, там вся моя жизнь. - Да что вы городите ересь об этой свободе! – встрял здоровенный бугай, являвшийся германцем, чьего имени Тэрон не знал. – Припомните, хоть раз кто-нибудь выбирался отсюда не в мешке? Никто нас не выпустит, так и сгниём здесь. А ты пасть свою заткни! – рявкнул боец, указав пальцем на главного «счастливца», вновь намеревавшегося что-то сказать. – Тебе когда-либо доводилось видеть, как горит твой дом? Как разбойничья свора режет людей, с которыми ты ел и братался?!.. А ты валяешься в собственном дерьме, затоптанный сволочами, что у тебя на глазах распинают твою беременную жену, лишают жизни её и твоего так и не родившегося ребёнка!.. Это ты называешь мирским благом, мразь?!.. Германец был немного безумен. И это не удивительно, никому не пожелаешь испытать то, что видел он. Началась потасовка, которую Тэрон пожелал пропустить. Ему не было дела до всех этих разборок, он жил своею правдой. Но, вспоминая о словах тех, кто мечтал увидеть близких, гладиатор вновь подумал о Кьяре. Она была здесь, совсем неподалёку и он мог видеть её, мог обнять, чувствовать её тепло, и отдавать ей свою любовь. Мог, но только был не вправе. И это было хуже, чем не видеться вовсе. Ты наблюдаешь человека, который тебе необходим, как воздух, чьи прикосновения, голос и взгляд, возрождают тебя к жизни. Но не можешь к нему прикоснуться… Только не теперь. Теперь Тэрон понимал, что должен возобновить те границы, которые сам же посмел нарушить. И осознание этого мучило гладиатора более всего. Та же смерть его не пугала, ибо без Кьяры он будет мёртв и на земле. Мужчина задумывался о том, как было бы, не выживи он тогда на арене. Наверное, в том оказалось бы больше толку. Он бы так и не узнал о чувствах девушки к нему, и она бы возможно лучше переносила данное бремя, вышла бы замуж, и находилась сейчас далеко от этой тюрьмы. Получается, Тэрон выжил, дабы сгубить себя и её… Да, он уже начинал жалеть об этом. Омывшись после тренировки, мужчина всё же отправился в камеру и попытался уснуть. Что не говори, а физические нагрузки помогали хоть немного избавиться от душевных тягот. По крайней мере, на гнев уже более не было сил. К наступлению вечера за воином явились двое стражников, вновь пришло время отправляться во дворец. Тэрон не был этому рад. Прежде, мечтающий о том, чтобы вновь быть поближе к Кьяре, он понимал, что это невозможно. А видеть её, и находится в стороне, будет крайне нелегко. Гладиаторам не положено было предоставлять никаких достойных одеяний. Сколько бы великих побед они не завоёвывали, мужчины всё равно оставались рабами. И выделять их как-либо в лучшую сторону или делать равными, не являлось верной позицией. Ну, хоть не заковали в кандалы и на том спасибо. Во владениях правителя пребывало уже множество знатных гостей. Тэрона провели в один из залов, посередине которого находился большой бассейн, окружённый колоннами. Его водная поверхность, красиво переливающаяся в свете огней, была усыпана лепестками роз. У стен стояли накрытые столы, народ ещё не весь собрался, но находящаяся здесь ряженная знать, уже была навеселе. Мужчина равнодушно перевёл взгляд на тех зажравшихся боровов, что, разложив свои туши на лежанках, ели с рук рабынь. Глаза невольно искали Кьяру, но её не было. Оставаясь у входа, укрытого сиреневым пологом, гладиатор ждал, когда его позовут. Гости уже во всю косились в его сторону, некоторые и в открытую визуально изучали мужчину. Тэрон не обращал внимание, данное внимание ему было безразлично. Совсем скоро в зале появился Флиант, разодетый в бело-золотистый хитон. Царь пребывал в замечательном настроении, смеялся, шутил, пожимал присутствующим мужчинам руки, раздавал поцелуи женщинам. Он вошёл не один. Тэрон повернулся, чтобы лучше рассмотреть главного гостя сегодняшнего вечера, и его взгляд изменился. Оказавшийся в зале человек был персом. Невысокий, в длинном расписном халате и подобного вида кожаных штанах. Волосы чёрные, волнистые, на лице того же цвета аккуратная борода и усы. Руки сложены у живота, пальцы сплошь укрыты всякого рода перстнями, глаза недоверчивые, прищуренные, с хитростью посматривающие из-под густых тёмных бровей. И этот жестокий взгляд очень скоро впился в гладиатора, стоявшего между двумя стражниками. Руки Тэрона сжались в кулаки при одном только виде арийца. Чуть позже в зале появились его супруга и двое совсем юных сыновей. Их сумели занять гости, а вот персидского царя Флиант повёл к своему лучшему воину арены. И это знакомство не обещало ничего положительного.
Kyara: Бальдавир сел за стол вместе с Флиантом. Северянин о чем-то серьезно думал, в то время, как Флиант даже приплясывал от неописуемой радости и ему не сиделось на месте, словно в его заднице застряла игла, либо туда его укусила пчела. Впрочем, это не важно. Беседа с Тэроном прошла не плохо, а Пелий был гениален со своей идеей свести их с Бальдавиром. Зрелище будет потрясающее, а северянину представится возможность размять кости. Мужчины присели за стол и Флиант ощутил на себе тяжелый взгляд друга. - Это что такое было? Твой Пелий совсем уже крышей едет со своими безумными идеями? – спокойно спросил Бальдавир. Флиант сделал невозмутимое лицо, якобы что тут такого, идея замечательная. - Мне идея понравилась, - весело ответил царь. - Мне нет, - Бальдавир сделал паузу, а тогда очень строго посмотрел на друга. – В морях не спокойно, Флиант. Очень часто приходится брать в руки оружие и сражаться за корабль, команду и его груз. Я приехал к тебе отдохнуть, а не взять в руки меч и поплясать вместе с твоим гладиатором на потеху гостям. Пускай твои гладиаторы танцуют для тебя такие танцы, я не намерен. Мало того, такая идея оскорбительна для меня. - Я думал ты захочешь размяться. Это мой лучший боец, ты и сам видел. Или ты просто боишься? Так не переживай, гладиатору уже даны четкие инструкции по поводу того, что с тебя ни капли крови не должно упасть. Глаза Бальдавира округлились. Теперь северянин не знал, что его оскорбило сильнее, сама идея битвы Бальдавира с гладиатором, или то, что эта битва была предрешена. Бальдавир был отличным воином, и его воинская гордость не позволила ему равнодушно отнестись к словам царя. - А я всегда думал, когда же ты успел наесть себе пузо, - иронически заметил Бальдавир. – Видимо, подставные выигрыши помогли. Раньше ты и меч в руках держать умел, а теперь. Слушай, Флиант я понимаю, ты любишь зрелищность и интригу, но не впутывай в это меня. Я бы не хотел отсюда уехать обиженным. Флиант напрягся, ему не понравился отказ Бальдавира, но борьба северянина с Тэроном необходима была Флианту, что бы показать себя с лучшей стороны перед приезжими гостями. Сегодня праздник, и им надоело из года в год смотреть на то, как гладиаторы бьются друг с другом. Вот Пелий и придумал кое что по оригинальней. Бальдавира все знали, также были осведомлены, что северянин не последний человек в Греции и за ее пределами. Поэтому сражение этого сероглазого красавца с лучшим гладиатором Флианта должно было произвести фурор. Задачей царя же было убедить упрямого друга участвовать, иначе все сорвалось и в очередной раз гости разойдутся, фыркнув, что Флиант уже наскучил им своими гладиаторами, нет интриги, а хочется чего-то нового. Что бы не терять свой статус царю необходим был этот поединок. - Бальд, я не так молод, как ты, что бы размахивать мечом. У меня есть люди, которые делают это вместо меня, поэтому я могу спокойно отдохнуть и отдать всего себя управлением острова, - Флиант сделал паузу, и облизнул поврежденную губу, Бальдавир заметил это и улыбнулся уголками губ, вспоминая хорошо поставленный удар Кьяры. Девушка знала, как держать кулак и как правильно бить. И если раньше северянин осудил ее за это, то сейчас понимал, что Флиант того заслуживал. Мало того в голове у мужчины стали появляться мысли о том, как они вообще с Флиантом стали друзьями. – Твоя рабыня. Ты хотел ее купить. Бальд, ты же понимаешь, она посмела ударить меня, а такое не безнаказанно. Пока она твоя рабыня я ее не трогаю, как и договорено, но после того, что она совершила я так просто эту мерзавку тебе не отдам. Она должна отплатить за нанесенный мне урон, и ты слышал как. Бальдавир поджал губы и слегка приподнял подбородок. - При чем тут Кьяра? Флиант улыбнулся ядовитой улыбкой. - Примешь участие – и я продаю ее тебе без всяких разговоров, но за огромную плату, как договаривались. Отказываешься и я никогда не отдам тебе ее, - Флиант улыбался, чувствуя свое превосходство над Бальдавиром. Флианту здорово удавалось ставить людям условия, причем такие, от которых сложно выкрутится. Либо принимаешь – либо нет, иного не дано. Никогда прежде Флиант не применял тактику условий на Бальдавире, хотя северянину доводилось наблюдать, как царь это делает с другими. Теперь пришла очередь Бальдавира. Моряк не хорошо покосился на Флианта, он молчал, не спешил отвечать. Флиант же внимательно смотрел на человека, который должен был спасти сегодняшний вечер феерическим представлением. Бой гладиатора с важной личностью Греции – это было действительно нечто. И когда люди увидят, что с Тэроном дерется Бальдавир – это вызовет массу восторга и пойдут слухи о великолепных развлечениях, которые предоставляет Флиант, что даже сам Бальдавир не отказался поучаствовать. Спустя некоторое время, Флиант с улыбкой выпустил воздух и взмахнул рукой, откинувшись на спинку кресла. - Ну, вот видишь, я говорил, что не нужна тебе эта девка, а ты ухватился за нее. Я же все вижу. Ну что же, раз нет, так нет. Ты мой гость и я действительно не могу тебя принуждать, - Флиант медленно встал, вынимая свое пузо из под стола, явно ощущая превосходство над северянином. - Нет! – резко ответил моряк. – Я приму участие в этой игре, и девушка будет моя независимо от того, кто победит. - Победишь ты, - невозмутимо пожал плечами Флиант. – На этот счет ты можешь и не переживать. - Теперь мои условия, Флиант, - серьезно сказал Бальдавир и также поднялся. – Бой будет честный. - Да он же убьёт тебя! – воскликнул Флиант. - Нет, я говорю о том, что бой будет честный, а об сражении насмерть и речи идти не может. Мы будем просто драться, но не на смерть. Если тебя не устраивают мои условия, я разворачиваюсь и ухожу. - Тогда ты не получишь Кьяру. - Получу! – улыбнулся Бальдавир, и эта улыбка не понравилась царю. Он тут же вспомнил слова своей наложницы. Мира говорила о том, что Бальдавир пойдет войной на Флианта, если тот не отдаст Кьяру, и последнюю фразу северянина алчный царь расценил именно, как угрозу. Тогда он решил пойти навстречу. - Конечно не насмерть. Просто бой, я не против, - Флиант взмахнул руками в обезоруживающем жесте. - И ты дашь мне перед боем поговорить с тем гладиатором, как его там зовут, Тэрон, верно? - Хорошо, Бальд. Договорились, - похлопал Флиант северянина по плечу и они покинули зал. Ближе к вечеру, все было готово, гости уже заняли свои места в том самом злополучном зале, где собрались развлекать народ, как только можно. Рабыни-наложницы уже были подобраны и выбраны гостями для будущей ночи, они должны были обхаживать гостей, как только можно и как они того сами захотят. Мира и Кьяра были отделены от тех девушек, поскольку уже несколько дней пребывали во дворце. Кьяра провела несколько ночей с Бальдавиром в одной комнате, но он ее даже не коснулся и слава богам. Мира была с Флиантом. Сейчас же эти две рабыни считались главными, среди остальных, потому как Флиант царь, а Бальдавир высокопоставленный гость и Кьяра была его рабыней. Как говорила Мира, танцевать они должны так, что бы каждый сидящий в зале мужчина и даже женщина возжелали иметь такую же и завидовали Флианту с Бальдавиром. Кьяра выслушала Миру, а про себя думала совершенно об ином. «Нет, сегодня будет вновь сражаться Тэрон. Я буду танцевать для него», - думала Кьяра, кивая словам подруги. О красивом синем платье было забыто. Теперь Кьяра была полуобнажена. Но это пока. Суть танца заключалась в раздевании. Сначала их тела будут прикрыты шикарными платками, легкой ткани, а следом постепенно эти самые платки будут сниматься, показывая мужчинам и женщинам присутствующим на вечере все больше и больше тела. - До гола? Испуганно спросила Кьяра, чем вызвала прилив смеха Миры. - Конечно же нет, что ты. Мы личные рабыни, поэтому обнаженными нас имеют право видеть только наши хозяева. Тебя Бальдавир, а меня Флиант. Раздеваться нам не нужно будет. Кьяра с легкостью выдохнула, поскольку не могла себе представить, какого это раздеться среди огромной публики, запросто так, что бы показать им себя и что бы они получили от этого удовольствие, взглядами удовлетворяя свои животные инстинкты. - А вот про остальных сказать не могу. С ними гости будут делать, все, что им вздумается, могут даже одежду срывать, поэтому будь готова к самым страшным зрелищам, может, увидишь и подумаешь, что лучше принять предложение Бальдавира. Кьяра испуганно посмотрела на подругу. Она представила, как похотливые жирные мужланы, срывают одежду с бедных девушек, начинают протягивать руки и трогать, там, где не стоит. «Не знаю, смогу ли спокойно смотреть на это» - думала Кьяра, и постепенно из испуганного ее выражение лица приобрело сосредоточенность, девушка даже нахмурилась, пытаясь саму же себя настроить на то, что бы сохранять спокойствие, если ей придется видеть эти кошмары. Но рабыня не знала, сможет ли она контролировать свой гнев, учитывая то, что ей понравилось его проявление. Кьяра до сих пор помнила, как ударила Флианта, и как её удовлетворила струйка алой крови, потекшая из его губы. В этот момент девушка почувствовала себя по-настоящему сильной и способной на многое. - Поэтому постарайся держать себя в руках. Не лезь никуда и ни во что, чего бы ты не увидела. Ты все равно не сможешь ничего сделать, - попросила Мира. Кьяра рассеяно кивнула головой, но о том, что ей сложно контролировать свой гнев, рабыня промолчала. Она и сама надеялась на то, что не наделает лишних глупостей. Там будет Тэрон, она не хотела показать себя с худшей стороны, а значит, должна держать себя в руках. Кьяра осмотрела свою одежду, подошла к зеркалу, оценила прическу, которую ей сделала Мира. Волнистые волосы, зацеплены на затылке в небольшой хвост, остальные же оставались распущены. - Надеюсь, во время танца они не распадутся. Сказала Кьяра осматривая себя в зеркале. - Не распадутся, их же закалывала я, - улыбнулась Мира. Пришло время девушкам отправляться. Уже слышалась музыка, громкие голоса, стуки каблуков, когда рабыня выглянула в коридоре, она увидела, как мечутся слуги с подносами, носят еду, выпивку и прочее. – Пелий скажет, когда нам выходить. Кьяра покривилась, когда услышала имя этого человека, но не сказала ни слова, продолжая себя с интересом рассматривать в зеркало. Голубое легкое платьице, не длинное, сверху шелковые платки, и прозрачные также, состоявшие с легкой и дорогой ткани. одета так и еще вариант В зале уже собрались все, веселье разгулялось на полную, рабыни неоднократно станцевали свои танцы и вынуждены были ухаживать за теми, кто их выбрал, подавая виноград, и прочее, сидя у кого-то на коленях. Некоторые пели песни, некоторые исполняли эротические танцы. Пока только шли беседы, а развлекали гостей одни лишь рабыни. Бальдавир стоял в своей кожаной безрукавке где-то вдали и наблюдал за всем. Он сразу заметил появление гладиатора, и только хотел направиться к нему, как Флиант его опередил. Царь представлял персов греческому воину. Время северянин напрасно не тратил, после разговора с Флиантом он не потрудился узнать о Тэроне. Но узнал не многое, лишь только то, что Тэрон был греческим воином и участвовал в греко-персидской войне. «Что этот сумасшедший творит?» - подумал Бальдавир, и представил себя на месте гладиатора. Нельзя врага сводить с врагом, а Флиант представлял Тэрона персидскому царю и его жене, либо наложнице. В такие подробности Бальдавир не вникал. Наконец, когда гладиатора Флиант оставил в спокойствии, Бальдавир подошел к Тэрону и стал возле него, скрестив руки на груди. - Тэрон, нам с тобой предстоит драться, ради развлечения этих людей, - последние слова Бальдавир попытался произнести так, что бы скрыть свое презрение ко всему происходящему. – Я пришел сказать, что бы ты не брал во внимание все, что тебе наговорили о том, что нельзя проливать мою кровь, и о том, что я должен выиграть. Я хочу, что бы бой был честный. Драться мы будем не на смерть, а скорее для потехи публики. Северянин сделал паузу, ступил на шаг вперед и теперь уже стоял напротив Тэрона, глядя гладиатору в глаза. Бальдавир посчитал нужным объяснить свое такое поведение. Тэрон вполне мог оценить это, как какую-то подставу или еще что, поэтому целью Бальдавира было убедить мужчину в том, что в его словах нет никакого подвоха. - Я не соглашался на этот бой. Нет ничего замечательного в том, что бы драться на потеху остальным. Пелий ошибался, я совсем не хочу разминать свои кости, они у меня, слава богу не застоявшиеся еще. В морях всегда не спокойно. Я приехал сюда отдохнуть, но оказался втянут во всю эту никчемную игру. Я до последнего отказывался, но передо мной поставили условие. Я хотел купить одну рабыню, красавица, которая заворожила меня сразу. Думаю, тебе знакомо подобное чувство, - Бальд улыбнулся и продолжил. – Я захотел ее купить, но Флиант отказывается ее продавать, особенно после того, как она ударила его. Царь человек мстительный и пообещал, что когда я уеду, она получит наказание. Но теперь все изменилось, я должен драться с тобой, и тогда я получу ее. Поэтому я прошу тебя о честном бое. Не нужно бояться наносить мне урон, либо проливать мою кровь. Если биться - так по-настоящему, а не как дети. Бальдавир протянул руку Тэрону, в знак договоренности, ожидая, когда гладиатор пожмет ее.
Тэрон: Неожиданным было появление персидского царя. Знай Тэрон, что кто-либо из арийцев будет присутствовать на празднике, он бы с большим удовольствием его пропустил, не взирая на указ правителя сразиться с Бальдавиром. Указ… смешно даже. Гладиатор никогда не слушал ни чьих указаний, тем более Флианта. Он был здесь по своей воле, ради Кьяры, которую так и высматривал среди знатных граждан и слуг, но девушки нигде не было. Тем временем хозяин этих владений во всю старался повеселить иноземных гостей, только не ясно для чего стоило начинать именно с Тэрона. Как бы ни было, персидский царь и его супруга вскоре с интересом направились к гладиатору, на которого им указал Флиант, идущий рядом и продолжающий проявлять нездоровую улыбку. Поначалу думалось, что он пьян, но к великому сожалению глупость правитель творил на трезвую голову. Он представил супругам своего воина, и так же сказал ему их имена. Арийца звали Сохрэб, что с персидского означало: «яркий, сияющий». Со стороны конечно никакого сияния, как и душевного, не наблюдалось, если что и блестело, так это множество украшений, которыми персидские правители, как и их жёны, любили баловать себя. Спутницу царя звали Арзу и это имя подходило ей больше, нежели Сохрэбу его собственное, ибо переводилось, как: «желание». А женщина была очень красивой, облачённой в длинное пёстрое платье из тонкой ткани с рукавами. Её тёмные волосы покрывал такой же разноцветный платок, что был обёрнут вокруг лица, которое она всё же явила прежде, общаясь со знатью. Персидская дева была на много лет моложе своего мужа, это было видно. В отличии от него, Арзу приближалась к гладиатору с опаской, крепко держась за руку супруга, ей явно доводилось слышать о грубых нравах здешних бойцов. И сколько бы гнева не испытывал Тэрон в данный момент, внешне он оставался безразличен, отрешён от всего, что связано с ненавистным ему местом. И только потемневшие зелёные глаза излучали яростную силу внутреннего пламени, всё более разгорающегося, готового сжечь любого, кто его коснётся. - Так вот он какой, твой бессмертный победитель, - жизненным, звонким басом проговорил Сохрэб, не без присущего иноземцам акцента. – А почему только один? Остальных ты мне не покажешь? Тэрон перевёл разящий взгляд на Флианта, немного замешкавшегося с ответом. Персидский царь не был разочарован, но ему было интересно узнать и о других известных бойцах. - Успеется, мой милый друг. Наксос славен героями арены, но этого я бы осмелился назвать их предводителем, он не ведает поражения. Удачно выкрутился. Тэрон в который раз отметил, как неприятна ему была похвала Флианта, выданная не без корыстного умысла. - Очень занятно, - с той же простотой в голосе ответил ариец, поворачиваясь к жене. – Вот, посмотри, дорогая, перед тобою настоящий гладиатор. Хотелось бы тебе такого в личную охрану? Уверен, он стоит пятерых персидских вояк. Арзу испуганно посмотрела на супруга, одной рукой держась за его локоть, а другой укрывала лицо платком. - Они как животные. Неуверенный ответ жены рассмешил арийца. - Что правда, то правда. Человеческого в них мало, но я надеюсь, этот умеет говорить? - И на очень доступном языке. Так что у одного зверя не возникнет проблем в понимании другого. Супруги опешили от услышанного, правитель Наксоса и вовсе проглотил язык, так и не успев ответить на заданный Сохрэбом вопрос. Больше всех напугалась Арзу, взволнованно смотрящая на мужа, чьё удивление сменила довольная улыбка с хитрым прищуром. Тэрон по-прежнему оставался невозмутим, он мог хорошо ответить и без применения физической силы. Мужчина чувствовал на себе гневный взгляд Флианта, и был бы не прочь взбодрить его ещё раз, однако реакция персидского царя оказалась на редкость положительной. - Он мне нравится. Такой дерзкий дух, - воодушевлённо молвил Сохрэб, чуть выйдя вперёд. – Можно посмотреть твою руку? Ту, которая чаще держит меч. Тэрон с недоумением взглянул на арийца, затем на Флианта, спешно кивнувшего ему. Гладиатор не шевельнулся, с какой радости он должен был демонстрировать себя, как интереснейший товар на рынке. Возникла длительная пауза, состоящая из частых переглядов, всей эмоциональностью заменявших негативный разговор. Лицо Флианта приобрело багровый цвет, а глаза стали даже больше чем у Арзу, что неотрывно глядела на мужа. Смотреть на Тэрона она боялась, словно один его взгляд мог причинить ей непоправимый вред. И только Сохрэб не выказывал никакого страха или озлобления, продолжая с восхищением смотреть на мужчину, подле которого прежде хотел видеть ещё десятерых гладиаторов, когда он один не плохо заменял их всех. Рука арийца по-прежнему была вытянута в добром жесте, но как мог Тэрон принять его, когда в тёмных глазах перса он видел сотни смертей, порождённых жестокой войной, чувствовал жар огня, уничтожающего его родной дом, в котором уже нет живых, кроме него. Мужчина всё же протягивает свою руку в ответ, однако когда Сохрэб дотрагивается до неё, воин хватает его за предплечье, вызывая испуганный вскрик Арзу и негодование Флианта. Какое-то время Тэрон гневно сжимает руку врага, наблюдая зародившийся в нём страх, однако ариец не двинулся. Он смотрел прямо в глаза человека, готового разорвать его на куски. Вот только за что, понять не мог. Преодолевая свою ненависть, гладиатор с дрожью отнимает ладонь, затем подносит её персу. Дескать смотри, если делать нечего. Рука, готовая сжаться в кулак, окаменела, оставаясь на весу, пока любопытный ариец её рассматривал. Он почти не дотрагивался, но изучал глазами так, словно действительно что-то видел в крепкой ладони мужчины. Изводящая тишина не прекращалась, пока персидский царь тихо не произнёс: - Хеидэр… Флиант громко закашлял. - Уважаемый Сохрэб, ты видно ошибся. Его зовут Тэрон. - Я назвал его львом на своём родном языке. Данное прозвище носил не один род великих воителей. И та рука, которую я сейчас наблюдаю, таит в себе силу завоевателя, что отражается и в глазах, которые просто не могут принадлежать человеку, - ныне казавшийся таким надменным и хитрым, перс вновь беззлобно улыбнулся Тэрону, тот не выразил никаких эмоций, но душевно был потрясён. Однако куда менее чем супруга арийца и сам правитель Наксоса. – Не затягивай с его выступлением, Флиант, хочу как можно скорее показать своим сыновьям, на что способно это львиное сердце. – Сохрэб вновь повернулся к гладиатору. – Порази нас своими умениями, Хеидэр. Позволив жене вновь взять его под руку, ариец удалился к гостям. Хозяин здешних владений последовал за ними, прежде недовольно посмотрев на греческого солдата. Оставаясь наедине со своими мыслями, Тэрон не мог понять, как так вышло, что человек из чужих земель, более того, враг греков, углядел в нём больше, чем многие из тех, с кем доводилось не только говорить на одном языке, но вроде и жить похожими идеями. И, тем не менее, свои не всегда умели заглянуть в душу, а чужак смог. Мужчина вновь подумал о Кьяре. Вот он единственный человек, которому гладиатор желал открыться. И прекрасно знал, что девушка поймёт его, она была склонна к той же проницательности, и щедро дарила ему своё внимание, словно бы чувствуя, как Тэрон в ней нуждался. Как же она была ему необходима сейчас. Стараясь не думать о Кьяре, воин лишь сильнее придавался в мыслях её образу. Такому прекрасному, совершенному. Он желал увидеть её снова, и всё же опасался этой встречи, зная, что она дастся ему тяжело. Но мужчина ещё не знал, что самое не простое испытание впереди. Гладиатор уже смирился с грядущей победой северянина, и даже не вспоминал о нём, как и не брался размышлять о процессе их скорого поединка. Так было бы и далее, не пожелай этот эгоистичный моряк заговорить с ним. Тэрон не заметил, как Бальдавир оказался подле него, голос чужеземца первое, что услышал мужчина, и этого было достаточно, дабы, некогда успокоившаяся ярость в груди вновь начала потихоньку возрастать. Тэрон её не проявит, он умел контролироваться себя, когда нужно, оставаясь безразличным. На Бальдавира он вовсе не смотрел, только вслушивался в его слова, пытаясь понять их суть. Своим стремлением к честному поединку, северянин отчасти удивил гладиатора, считавшего, будто друг Флианта не просто не захочет справедливого боя, но вдобавок ещё и откажется от него. Но, тем не менее, Бальдавир поспешил пояснить, что сражение хоть и будет честным, но не на смерть. Эти слова вызвали усмешку на лице Тэрона, продолжающего смотреть куда-то в сторону. Ему пришлось взглянуть в глаза своего соперника, когда тот встал напротив него. Начались оправдания, которых воин не мог ожидать от человека, имеющего власть. И всё же Бальдавир зачем-то посвящал его в свои истинные намерения, говоря о том, что у него не было выбора, он не хотел принимать бой (ну, надо же, всё же гладиатор в нём не ошибся, северянин и вправду мог отказаться от поединка), ему пришлось согласиться на него из-за поставленных царём условий. И когда Тэрон узнал, что именно это были за условия, он резко отвёл глаза, в которых читалось былое падение души. Бальдавир говорил о Кьяре, о своих потребностях купить её. Гладиатор не знал, что девушке грозило наказание, но он помнил, как Флиант касался разбитой губы, и только теперь начинал сознавать, кто именно прошёлся по его физиономии. Но если бы дело заключалось в спасении Кьяры, мужчина ещё бы подумал уступить. Однако получается, Бальдавир заберёт её так или иначе лишь потому, что примет бой. Вот и всё. Ни проигрыш, ни победа уже не играли никакой роли. Даже уложив своего соперника, Тэрон всё равно потеряет Кьяру. Воин опустил взор и увидел руку северянина, протянутую в целях закрепления их общего согласия. Подняв глаза, мужчина внимательно посмотрел на своего соперника взглядом, не имеющим ни малейшего доверия или понимания. Он не пожмёт его руку, скорее отрежет свою. - Смелая просьба, заслуживающая восхищения, - начал гладиатор, не выказывая никакого одобрения, ему было всё равно на те позиции, которых придерживался зажиточный северянин. – Только сложно назвать её благородной из уст человека, проявляющего уважение лишь к самому себе, но не к противнику, которого он явно недооценивает, толкуя с ним о честности и боязнях. - Тэрона не задели слова Бальдавира, видимо моряк и вправду думал, что мужчина будет бояться его поранить и следовать указам глупого царя. – Флиант не мой повелитель, и я не угождаю его запретам, как и предпочитаю не склоняться к просьбам его гостей. Ты поставил себе цель, которую надеешься достигнуть, знай, что и у меня она есть. И я продолжу стремиться к ней без твоих дозволений. Как видишь, не всё решают деньги, иной раз необходимо внести более ценную плату, и я считаю это справедливо. Ты получишь бой достойный воинской чести. И никто не помешает ему свершиться. Слова мужчины могли поставить северянина в тупик, ибо он вроде как и согласился принять его просьбу, но тем не менее молвил и о своей точки зрения на этот счёт. А всё потому что Тэрон не собирался играться, нанося еле видимые порезы. Он не даст никакого обещания, ибо отныне воин не наблюдал в Бальдавире человека, достойного обойтись памятными шрамами. Он сразиться с ним так, как бился всегда с бойцами более сильными и не думающими о том, что их противник будет чего-то бояться. Северянин говорил о Кьяре как о той же вещи… купить. Разве взаимные чувства можно получить деньгами? Тэрон помнил, как девушка противилась издевательским наговорам Пелия, если бы она хотела быть с чужеземцем, гладиатор принял бы его. Да, он бы с этим смирился, ему бы пришлось, пусть даже через боль. Но Тэрон помнил, как Кьяра реагировала на слова советника о её возможном браке с северянином. А тот насильно принуждал девушку его любить. Что ж, он получит честный поединок, о котором просит. Однако на финал их сражения у Тэрона имелись свои планы. Он оставил Бальдавира поразмышлять над его словами, сам же думал, как отвязаться от двух стражников, что прежде так и находились за его спиной. Мужчина обходил колоны, равнодушно наблюдая за шумным весельем гостей. Внезапно кто-то взял его за руку и потянул за собой. Ладонь была нежной, как и само прикосновение, Тэрон улыбнулся, думая, что это Кьяра. Но, обернувшись туда, куда его упорно тянули, он увидел девушку, о чьём присутствии здесь даже не помышлял. Игриво хихикая, Литея повела мужчину к одному из накрытых столов и принялась разливать вино в два пустых кубка, даже не замечая недоумённого взгляда гладиатора, смотрящего на неё. После всего, что случилось, он был уверен, дочь царя и видеть его не захочет. Она не была пьяна, однако на редкость весела и улыбчива. Взяв оба кубка в руки, Литея, глядя на Тэрона, отпила из одного и поднесла его мужчине. Это был странный жест, склонный к заигрыванию, наследница Флианта хотела испытать гладиатора, словно полагая, что спустя время в нём что-то изменилось, и он будет расположен к её играм. Но Тэрон был безразличен к данному ребячеству. Он взял кубок, но не тот, которого коснулись губы Литеи, а тот, что она держала во второй руке нетронутым. Пригубив немного, воин улыбнулся ей, но не насмехаясь, а просто проявил безмолвную вежливость. Он видел, как изменилось лицо дочери царя. Её заражающее веселье померкло, взгляд стал серьёзнее, и эта серьёзность ей шла больше, чем ветреное поведение и бездумный смех. Отвернувшись от Тэрона, будущая правительница поставила кубок на стол, и, облокотившись на него обеими руками, какое-то время собиралась с силами. Мужчине было её жаль, но чем он мог помочь ей, когда именно он являлся причиной её душевных терзаний. Хотя, сам был уверен, что это пустяки, и вскоре всё пройдёт. Литея ещё совсем юна, ей предстоит многое узнать о той жизни, которую она наблюдает за защитными стенами отцовских владений. Привыкшая к роскоши и развлечениям, она даже толком не знает, что представлял собою этот жестокий мир. И словно через чувства к Тэрону она начинала понемногу осмысливать эту боль не простой реальности. Отталкивала её, но пусть и нехотя, всё же постепенно осознавала. Однако часто бралась делать вид, что ничего не случилось. Вот и сейчас, стоя спиной к гладиатору, Литея вновь повернулась к нему с прежней улыбкой, медленно приблизилась, заставляя мужчину невольно обратить взгляд на её одеяние. Лиловый пеплос, фибулой застёгнутый на правом плече, одна его сторона расходилась при ходьбе, соблазнительно открывая бедро красивой дочери правителя. Подойдя к Тэрону, наследница легонько провела указательным пальцем по его торсу, мужчина собирался убрать её руку, но она отвела её сама. - Всегда такой напряжённый. Или только когда я нахожусь рядом? Задав вопрос, Литея приподняла левую бровь, в её глазах отражалось прежнее наивное ожидание, что мужчина хоть здесь ей подыграет. - Вино взамен на слова, - спокойно ответил Тэрон, ставя на стол свой кубок, он понимал, чего хочет дочь царя, но опять же не одобрял лживый флирт. – Мне нечего тебе сказать, Литея. Улыбка наследницы вновь скривилась, обняв себя, словно от холода, она раздражённо отвела взгляд. - Иначе и не могло быть. Ты злишься на моего отца за то, что он держит тебя в заточении. Но разве я не пыталась сделать всё, чтобы ты добился высокого положения? Обрёл счастье и свободу рядом со мной… - Сменять одну тюрьму на другую, не значит, стать свободным. Ты должна это понимать. Тэрон знал, что его слова могут повторно ранить. Потому он старался не придерживаться многословия. Воин говорил с девушкой мягко, как с ребёнком, которым её и считал. Ей хотелось быть любимой, и почему-то она думала, что именно Тэрон был способен дать ей эту любовь, а выходило иначе, и от этого Литея впадала в уныние. - Я понимаю только то, что ты всей душой ненавидишь царя. А меня презираешь потому, что я его дочь. В этом всё дело, ведь так? Ну, чего ты опять молчишь?!.. Последние слова вырвались подобно крику души, их слышали все. Отчаянно махнув рукой в сторону, Литея случайно задела одну из тарелок с салатом, снесла её, мгновенно разбив о каменный пол. Не обращая внимания ни на кого, она поднесла руку к губам, готовая заплакать, и опустилась собирать осколки, как будто их было некому убрать. Тэрон собирался опуститься к ней, опасаясь, что порежется, но тут примчался Флиант. Обращая разгневанный взгляд сперва на гладиатора, затем на свою дочь, царь схватил её за руку, и резко подняв, направился вместе с ней в другую комнату. Их разговор проходил без свидетелей, правитель Наксоса был вне себя от злости. - Никогда не приближайся к нему, слышишь? Я ведь запретил! Ворвавшись с Литеей в комнату, он яростно оттолкнул её от себя, девушка еле устояла на ногах. - Я должна была поговорить с ним и узнать… - Узнать что?! – срывая голос прокричал правитель, резко бросаясь к дочери, отчего она с испугом отскочила назад. – Его истинное отношение к тебе? Окстись, ты унижаешься, Литея! И позоришь меня перед гостями. Однажды Тэрон уже опустил тебя своим отказом, хочешь в этот раз публичного оскорбления?.. Берись за ум, ты будущая правительница этого города. У тебя будет равный тебе по положению муж, а не раб, что никогда не сможет взять тебя в жёны. Флиант отошёл от Литеи, вытирая вспотевший лоб. Он в очень редких случаях повышал голос на свою дочь, и отчасти больше неё пугался своего поведения. Но ничего не мог поделать. Одно лишь возвращение к былой теме про некие любовные чувства его наследницы к гладиатору, просто выводили царя из себя. Литея была совсем подавлена. Она смотрела на единственного родного ей человека и не узнавала его, испытывая дрожь неизвестно лишь от страха или же от душевной боли. - Зачем же ты позвал его, отец? Ты ведь знаешь, как мне не легко в его присутствие. - Вздор!.. – вновь сорвался царь. - Всё это надуманные глупости, которыми ты ежедневно забиваешь себе голову. Моя дочь ведёт себя как простодушная дурочка, а я должен этому потакать?!.. Я то полагал, что ты одумалась. Тэрон пошёл мне на встречу, и я не хочу, дабы все мои планы порушились из-за твоих девичьих шалостей! Литея сжалась у стены, стараясь не смотреть в разъяренные глаза отца. - Будь мама здесь, она бы меня поняла. Данные слова в конец вывели Флианта, хотя казалось, уже больше некуда. - Замолчи! И не смей упоминать о ней при мне. Все женщины одинаковы, вашей сентиментальной дурости нет предела. Готовы жить в нищете и презрении ради своих бредовых чувств!.. Твоя мать была такой же глупой. Ей было недостаточно того, что она имела, вечно страдала своею жалкой любовью. - И за это ты её погубил?.. На этом вопросе слова закончились, сменившись гневным действием. Флиант не помнил, как замахнулся и ударил дочь. Когда он пришёл в себя, то увидел её лежащей на полу. Прикладывая руку к горящей щеке, мучительно ноющей от сильной пощёчины, Литея смотрела на своего отца и глаза её впервые являли ненависть к нему. Слёзы так и блестели в них, но наследница сдержалась, не отводя презренного взгляда от царя. - Дочка… Поражённый своим жестоким поступком, Флиант хотел подойти, но, замечая это, Литея мигом поднялась и выбежала прочь из комнаты. Долго правитель не выходил к гостям, гневно слоняясь из угла в угол и ругая себя за проявленную несдержанность. Он сказал дочери, что её мать мертва, и с этими мыслями девочка жила с того момента, как начала познавать эту жизнь. Ей не хватало материнской любви, уместных наставлений, которых не мог дать ей отец, склонный лишь к тирании. Вскоре за царём пришёл его верный советник и сказал, что все его ищут. Флиант показался знати с прежней сияющей улыбкой на лице, он умел играть задуманную роль, да так, что никто и не заметит притворства. С тем же настроем он объявил о подготовленных танцах для гостей, которые будут проходить в соседней комнате, где после и начнётся поединок. Тэрон следовал за остальными в сопровождении двух стражников, вновь не отходящих от него ни на шаг. Очень скоро всё решится окончательно. Мужчина знал, что должен делать, и морально подготавливал себя к этому. Бой будет равным, и только сильнейший сможет отстоять свою правду. Но её не получится выиграть в шутливом сражении. Ведь даже если северянин проиграет, он всё равно добьётся своего, и там уж никакое поражение не скажется на его самолюбии. Воин намеревался предотвратить процесс эгоистичных намерений своего соперника, идя до самого конца. Тэрон убьёт Бальдавира.
Kyara: За девушками долго не приходили, Кьяра смотрелась в зеркало, потом походила по комнате, следом вновь вернулась к зеркалу. Все это время она не разговаривала с Мирой, поскольку женщина сидела на диване и о чем-то думала. По себе рабыня знала, что в такие моменты человека лучше не отвлекать, а оставить в покое. Это такое время, когда ты уходишь в себя и нуждаешься в тишине и покое. Кьяра бросила взгляд на висящее синее платье, которое не так давно еще было на ней, а теперь посмотрела на свое одеяние. Легкое платьице из нежной голубой ткани, полупрозрачной, платки и прочее. Девушка была босиком, так задумано. Мира одета иначе, она была в длинной юбке, которая потом с легкостью отбрасывалась в сторону. Но вот одеяние Миры было из тканей приближенных к яркому апельсиновому цвету, что создавало красивый контраст в нарядах девушек. Кьяра вновь подошла к зеркалу и посмотрела на свою прическу. Мира постаралась на славу, и девушка была в восторге. Кьяра через зеркало посмотрела и увидела, что подруга смотрит на нее, только тогда темноволосая рабыня заговорила. - Мира, спасибо за прическу, она прекрасна, но я подумала… Кьяра сделала паузу, подняла руки к голове и достала из волос одну заколку, наблюдая за реакцией подруги, затем следующую, пока волосы свободно не упали ей на плечи. Мира на это никак не отреагировала, лишь улыбнулась. - Я хочу выйти такой, какая я есть. Если я должна впечатлить публику, затмить всех остальных рабынь, я хочу сделать это со своим естественным видом. Когда мои волосы заколоты, я переживаю, что они распадутся, либо еще что. Так мне будет проще. С этими словами, Кьяра взяла гребень и принялась расчесывать свои волосы. Пока они не стали прямые, как были до этого. Темные волосы девушки аккуратно легли на спину и плечи, обтекая руки. Волосы у Кьяры были длинные, и девушка оказалась права, ее распущенные волосы придали образу рабыни большей эффектности, нежели с шикарной прической. Здесь это явно было лишнее. - Да, ты права, так тебе лучше, - приглушенно ответила подруга. Кьяра отвернулась от зеркала, закончила самолюбование, возможно, последнее в своей жизни и обратила взгляд на Миру. Наложница Флианта выглядела чем-то обеспокоенной, не в плане страха, а скорее ее тяготили какие-то мысли, которые не давали покоя. Кьяра подошла и присела рядом. - Мира, что случилось, что-то не так? Девушка боялась, что дело именно в ней, в ее поведении, нежелание выходить замуж за Бальдавира из-за интрижки с Тэроном, как Мира выразилась. Но потом девушка отбросила все эти мысли, поскольку поняла, что она не может быть объектом всех размышлений Миры, тем более таких глубоких. Кьяра умела улавливать человеческую душу, также, как и чувствовать, что у него внутри. И девушка понимала, что подругу гложут вещи поважнее, чем упертость Кьяры и нежелание выходить замуж за Бальдавира. - Все в порядке, - отмахнулась женщина слабой улыбкой. На самом деле ее тревожили многие вещи. Несмотря на то, что она родила дочь от Флианта, человека, который уничтожил её семью по прихоти, потому что захотел Миру, она любила свою дочь. Мира так хотела быть рядом с Литеей. Для наложницы было огромной пыткой видеть дочь и не иметь возможности с ней заговорить, чем-то помочь, даже улыбнутся. Притом, что сама Литея считает свою мать погибшей, а Миру знает только, как рабыню, которая иногда ублажает ее отца, когда он сам того хочет. Мало того, помимо этого женщина несла на себе тяжкое бремя этой тайны. Она не могла никому рассказать о том, что мучило ее и от этого становилось еще тяжелее. Печально, когда человек, который есть лекарством от всех моральных беспокойств, умеющий успокоить и поставить на место - сам не способен обратится к кому-то за помощью. Кьяра внимательно изучала Миру, прекрасно зная, что ничего не в порядке и дело не в предстоящем танце. - Я надеюсь, когда-то ты мне расскажешь, что тебя так часто тревожит. Всего лишь сказала Кьяра. Рабыня не стала колупать оболочку подруги, пытаться добраться до истины, ради своего интереса. Нет, Кьяра наоборот отнеслась с понимаем, когда не стала дальше расспрашивать Миру, заставляя ее выдать свой секрет. Ведь когда тебя добивают постоянными расспросами – это так сложно, сложнее держать все в себе. Поэтому наложница благодарно посмотрела в темные глаза подруги, и в ответ просто кивнула головой. - Значит, мы должны выступить так, что бы все гости позавидовали Бальдавиру и Флианту? Кьяра решила перевести переговоры к более практичному делу, к танцу, что бы отвлечь Миру от ее мрачных мыслей. Женщина кивнула головой. - Я так и не поинтересовалась, какая будет музыка? - Я не знаю, Кьяра. Всегда музыка разная, что захотят сыграть музыканты, то мы и должны станцевать, - ответила Мира. Кьяра удивилась и нахмурилась. Ей редко доводилось танцевать под незнакомую музыку. Но ничего, она часто могла делать это и без музыки, напевая себе мотивы знакомых ей песен. В этот раз, она просто будет танцевать интуитивно, стараясь слиться с Мирой в едином танце и сделать это красиво. Вскоре в комнате появился Пелий. Он посмотрел сначала на Миру. - Время пришло! – скомандовал он. Женщина вздохнула, встала и направилась к выходу, Кьяра пошла вслед за подругой. Но у выхода из комнаты ее за локоть остановил Пелий. Девушка возмущенным взглядом посмотрела на мужчину и резко отдернула руку. Тощий на всякий случай отошел, он-то знал, кто ударил Флианта и боялся, что рабыня поднимет на него руку. Но Кьяра лишь смерила его презрительным взглядом. - Ты, держи себя в руках. Повторного оскорбления царь не простит, - Пелий сделал паузу, и подозвал к себе миру, которая остановилась у выхода. – Чуть не забыл, в конце танца вы должны одарить поцелуями ваших хозяев. Мира закатила глаза, якобы для нее это не ново, а вот Кьяра застыла на месте. Пелий специально посмотрел на рабыню. Этот человек был в курсе дел, поэтому он насладится мгновением замешательства и некого отчаяния в глазах у Кьяры. Он улыбнулся своей ядовитой улыбкой, еще раз для собственного удовольствия, посмотрев на рабыню северянина в последний раз и покинул комнату. Он знал, как тяжело будет ей сделать это и знал, что поцелуй будет происходить на глазах у Тэрона, и это приносило Пелию огромное удовольствие. Он даже был в предвкушении сего. Когда советник ушел, Кьяра сжала кулаки и не двинулась с места. - Кьяра, пойдем, нам нужно выступать. - Плевать, не пойду! Я не буду целовать его! Воспротивилась девушка. Мира несколько растерялась и мысленно отругала себя за это, она должна была привыкнуть к выпадам Кьяры. - Не глупи! Мы должны, мы рабыни, не вольные, здесь нашего желания не спрашивают. Кьяра, нам сказали – мы сделали. Надеюсь, ты осознаешь это и примешь предложение Бальдавира. Кьяра перевела яростный взгляд на подругу и отрицательно покачала головой. А про себя подумала. «Что ж, посмотрим, как этот поцелуй понравится Бальдавиру», - девушка поняла взгляд на подругу. Когда ощутила ее нежные руки на своих плечах. Мира встряхнула Кьяру. - Просто не натвори, пожалуйста, глупостей, - умоляла женщина рабыню. Кьяра улыбнулась уголком губ, но обещать ничего не хотела, правда, видела, что Мира ее не отпустит, пока темноволосая девушка не согласится вести себя хорошо. - Все будет в порядке. Заверила Кьяра, пытаясь и саму себя убедить в этом. Только теперь девушки покинули свои комнаты, и Мира остановилась, поскольку мимо стремительно промчалась та самая девушка с колесницы и игр. «Литея» - пронеслось в голове у Кьяры. Она почему-то плакала, но рабыня не задумывалась над этим, чего не скажешь про Миру. Кьяра заметила, как наложница печальным и взволнованным взглядом провожала дочь царя, словно пыталась ей что-то сказать, будто хотела обратиться, но не могла. Впрочем, Кьяра расценила это также, как обыкновенный интерес Миры по поводу такого состояния царской дочери. Что же, Кьяра заметила, что Мира не собирается двигаться дальше, даже после того, как девушка скрылась из виду и темноволосая рабыня схватила женщина за руку. Только после этого Мира очнулась, мигом натянула на лицо фальшивую улыбку, и спустя несколько шагов девушки стояли возле дверей, прикрытых темными занавесами из-за которых должны они появится. Тут же образовался Пелий. Он постоял рядом, а потом дал команду музыкантам и велел девушками начинать выступление. Кьяра и Мира грациозно прошли сквозь занавес и появились в комнате, заняв при этом свои позы. Мира вела себя профессионально, она привыкла. А вот Кьяра вначале растерялась. Здесь было столько людей. Все хорошо одеты, зал богато обставлен, вельможи сидели на своих удобных креслах и местах, и вот там где-то в конце зала, девушка увидела того единственного, ради которого готова была все терпеть. Того мужчину, которому она посвящает этот танец. Его зеленые глаза не выходили из памяти девушки, его мощная фигура и крепкие мускулы, темные волосы длинною до плеч заставляли сбивчиво дышать. В Тэроне все казалось Кьяре таким идеальным, потому что он был тем мужчиной, которого она желала. Но как только она перевела взгляд на остальных, ее глаза ожесточились, на лицо Кьяра надела маску равнодушия и серьезности, лишь глаза яростно блестели. Танец начался. Кьяра спустилась по ступеням и вместе с Мирой они начали движения. Медленные, плавные, под стать музыке соблазнительные. Сначала Кьяра работала руками, выгибая кисть, грациозно рассекая ею воздух, словно рисовала какие-то символы, следом девушка подключила к танцу ноги, туловище, голову и все тело. Мира отошла в сторону и крутилась возле гостей, в то время, как Кьяра, закрыв глаза, продолжала танцевать в центре. Когда рабыня закрыла глаза он представила, что в этой комнате лишь она и Тэрон, который стоит в другом конце и наблюдает за ее танцем. Вот так она танцевала для него, в созданном ею же мире, отделенном от этого. И даже восторженные крики, возгласы и прочее не отвлекало Кьяру. Она полностью ушла в эту реальность, и улыбка засияла на ее лице. Но пришло время Мире выходить в центр, Кьяра открыла глаза и вернулась в жестокую реальность. Она резко прекратила танец непонятным прыжком, чем всех удивила и заинтриговала, тогда грациозно, делая круги, Кьяра направилась ближе к зрителям. Один мужчина протянул свою руку к ней, но Кьяра резко ее перехватила, а ее взор блеснул яростью. Она со злостью оттолкнула руку человека прочь и поспешила удалиться к следующему. Все вокруг засмеялись. - Строптивая девка, - кто-то сказал восхищенно. Нет, хоть Кьяре и пришлось вести этот танец, она не позволит себя трогать никому. Руку следующего отважного господина, Кьяра также перехватила, резко потянув на себя. Затем она остановилась. Рабыня задрала подбородок, музыка замолчала, Мира также остановилась, опустив взгляд в пол. - Этот танец может превратиться в нечто неприятное, если уважаемые гости не научатся держать свои руки на прелестях своих жен, а не протягивать их на чужих рабынь. Кьяра скинула платок и отбросила его в сторону, совсем не так, как планировалось, а с резкостью в движениях. Зал загудел, Флиант уже вскочил со своего места, но его движением руки остановил Бальдавир. Похоже, людям наоборот понравилось такое необычное представление. Наглая рабыня, они сочли это еще одним номером программы. Мужчины подняли руки в обезоруживающем жесте, и пообещали, что больше трогать не станут. Тогда Кьяра улыбнулась опасной улыбкой. Эту улыбку Мира знала хорошо и тяжело вздохнула, предугадывая, что же эта девушка с вольным нравом выдумает еще. - А теперь я вам покажу, как танцуют фиванские девушки, во славу Гере! Воскликнула Кьяра. Она не потребовала музыки - лишь задала ритм. Четкий и сильный удар ногами об пол, следом щелчок, затем удар об обе ноги, вновь щелчок пальцами, дальше Кьяра сжала руки в кулак и взмахнула ими в воздухе, резко покачивая бедрами. И еще и еще раз, таким образом, она задала ритм для музыкантов. Они подхватили его, и заиграла музыка. Мира с трудом улавливала дикие мотивы в танце Кьяры, но она справлялась, и не плохо. А сама темноволосая рабыня сопроводила резкий и дикий танец горячей песней, чем и потрясла всех. На самом деле Кьяра не хотела развлекать здешний народ. Она просто забылась, поскольку, когда творила, девушка пребывала в своем мире и ей было плевать, кто на нее смотрит. Она забыла все, забыла, что рабыня, что больше нет родной деревни в Фивах, но помнила лишь глаза Тэрона, которые вдохновляли. Наконец, страстный танец был законен теми же движениями, которыми начинался. Под окончательные аккорды песен, обе рабыни направились к свои хозяевам, что бы одарить их поцелуем. Мира сделала это быстро и без трудности. Кьяра же подошла к Бальдавиру, лицо ее являло презрение. Он аккуратно обнял ее за спину и притянул к себе, ясно вкушая момент, когда он, наконец, сможет поцеловать столь желанную для него девушку. И он это сделал… первый. Кьяра не ответила на поцелуй, но укусила его за губу так, что та закровоточила. Это не осталось незамеченным всеми. - Какая девушка. Я хочу ее! Флиант, где ты нашел такую? В ней сидит сам дух Тартара. Горяча! – разносилось из разных концов, а Кьяра не обращала внимания. Мира взяла ее за руку, и они отправились в ту часть зала, где стоял Тэрон. Сердце Кьяры сильно забилось, когда они приблизились к нему. Девушка выразительно посмотрела на гладиатора, а глаза ее говорили: прости мне. Впрочем, это же мысленно рабыня и проговорила, словно надеялась, что Тэрон услышит ее. Мира потянула Кьяру мимо гладиатора и даже на мгновение рабыня не смогла задержаться возле него. Но самым тяжелым испытанием для нее было то, что теперь думает об этом Тэрон и как теперь относится к ней. Будет ли любить дальше, останутся ли чувства прежними… о которых он говорил у фонтана. Ведь Кьяра так любила его… у нее просто не было выбора. Она должна была танцевать.
Тэрон: Тэрон не стремился разделять с заетыми богатеями их глупые забавы. Предпочитая находиться в стороне, мужчина выбрал ту часть зала, откуда мог видеть всё, но сам был вдали от множества сверлящих его глаз. Очень скоро они отвлекутся совершенствами женских тел, что лично гладиатору казалось пустой тратой времени. Он не мог дождаться момента, когда скрестит мечи в поединке с Бальдавиром. Тэрон видел его, сидящего подле царя, гордого и довольного. Он о чём-то увлечённо беседовал с восседавшими рядом Сохрэбом и его женой, что уже не скрывала своё красивое лицо платком и даже улыбалась северянину. Та ненависть, с которой гладиатор смотрел на своего соперника, не имела огня. И тем была страшнее. Она являла гибельный холод в глазах мужчины, чьё живое сердце сейчас было мертво, он парализовал свои чувства, направляя сознание лишь на одну цель: убить. Кьяра так и не появилась, хоть и странно, ведь личной рабыне следует быть возле своего хозяина. Хозяин… от этой мысли у Тэрона сводило руки от зуда выбить эти чёртовы зубы, просматривающиеся сквозь самодовольную улыбку чужеземца. Может оно и к лучшему, что Кьяры сейчас не было здесь. Её присутствие способно изменить не простое решение мужчины, или же лишить его необходимого контроля. Воин и не предполагал, что через несколько минут его единственная станет главным предметом мужского вожделения. Появление танцовщиц не вызвало никакого интереса у Тэрона, собиравшегося отвести взор. Однако он так и замер увидев девушку, в которой узнал свою любимую. Да, это была Кьяра. Разве мог он спутать с кем-либо всё неземное очарование той, которую выбрало его сердце, никогда прежде не испытывавшее подобных чувств. Ни у кого из здешних красавиц не было таких завораживающих, бездонных глаз, идеального тела, такого восхитительного, нежного, излучающего удивительную внутреннюю силу. Ни у какой другой не было столь светлой души, что будучи подвержена множественным страданиям, не ожесточилась, и была способна дарить ответную любовь. Не просто плотские наслаждения, а искренние чувства, которые вновь надеялся испытать Тэрон. Всё так же находясь под присмотром двух охранников, он и не думал подходить ближе. Зелёные глаза, прежде не выказывающие ни малейшей жизни и тепла, вновь озарились согревающим светом, в котором отражалось пламя внешних огней, двигающихся в такт страстному танцу Кьяры. Глухой стук барабанов очень точно повторял биение сердца гладиатора, зачаровано любующегося искусством безмолвного общения, которым говорило потрясающее тело девушки. Тэрон и не догадывался, что в танце она обращалась к нему. Каждое плавное движение её рук, чью нежность он познал в своих ладонях, чувственные изгибы талии, которой он касался, смелое участие бедёр, сокрытых лёгкой тканью, уверенные переходы красивых ног, всё это награждало мучительные ожидания мужчины и одновременно причиняло ему боль. Он испытывал зависть к золотистому свечению горящих факелов, имеющих возможность прикасаться к прекрасному лицу, жадно изучать красоту изящной шеи, дотрагиваться до плеч, и, опускаясь ниже, обнимать её, такую близкую, отданную во власть зовущей её мелодии. Тэрон восхищался танцем Кьяры, но смотрел на неё не как на объект похоти. Она была его сердцем, его душой, всею сущностью мужчины, наблюдающего, как его самого родного и любимого человека выставили на показ, развлекать сброд хрюкающих от возбуждения свиней. Все они понесут расплату за ничтожность своих деяний. А начнёт гладиатор с Бальдавира, через его муки воин покажет каждому знатному выродку, что чувствовал он, наблюдая, как их мерзкие лапы тянулись затмить единственный спасительный свет в этой адской тьме. Кьяра не терялась, всем непреклонным видом и резкими действиями, отвергая подобное внимание к себе. Она прервала свой танец, требуя уважения, которое Тэрон уже помышлял силой вызывать у каждого, кто продолжит её касаться. Но девушку послушались. А её дальнейшее характерное избавление от платка, вызвало улыбку гладиатора, чей взор обратился на возмущённого Флианта, что как уколотый встал со своего кресла, явно готовый позабавить всех своею истерикой. То, что его остановил Бальдавир, никак не подняло северянина в глаза Тэрона. Как может быть мужчиной тот, кто навязывает девушке свои чувства, что просто невозможно назвать любовью. Как сможет чужеземец обладать ею, смотря в глаза, которым он омерзителен? Знать, что она не хочет быть с ним, видеть, как ей тяжело и продолжать внушать девушке свои чистые намерения, стремясь влюбить. Данное эгоистичное упорство было неподвластно пониманию воина. Он бы никогда не навязал Кьяре свою любовь. Открыв ей сердце, Тэрон в поцелуе получил её ответ, девушка его не отвергла. И он был готов бороться за неё. Гладиатор не сможет жить, зная, что Кьяра стала женой другого. Следующий танец девушки вызвал ещё больший восторг не только у состоятельных гостей, но и у Тэрона, прежде наблюдавшего не мало искусниц в столь жарких телодвижениях, но кареглазая красавица превосходила их всех. Только сейчас мужчина обратил внимание на вторую рабыню, признавая в ней женщину, предвзято относящуюся к нему. Она часто обращала взор на Флианта, не сложно было догадаться кому она принадлежала. Подобного Тэрон никогда не скажет о Кьяре, чей яркий, заводной танец полностью завладел его вниманием. Мужчина больше не смотрел на Бальдавира, хоть и знал, что, наблюдая за мастерством девушки, северянин был очень доволен собой, ведь именно ему она была обещана. Продолжая великолепно двигаться, Кьяра явила всем свой воодушевляющий, сильный голос. Тэрон слышал его прежде, но отдалённо, сейчас же пение любимой охватило жаром всю его душу, гладиатор проявил это восхищение в глазах, отдающих девушке то тепло, которое он не мог подарить ей физически. Не знал мужчина, что вместо него это намеревался сделать Бальдавир. Обворожительный танец закончился. Тэрон сделала шаг вперёд, надеясь ещё хоть немного полюбоваться красавицей, чьё сияющее улыбкой лицо вдруг омрачилось. Не отводя от неё взгляда, воин увидел, что Кьяра направилась к северянину. В этом мгновение рабыня Флианта наградила своего царя поцелуем, который тот принял без особой радости, как должное. Что-то в груди больно сжалось при осознании, что Кьяра должна будет сделать то же самое. Он смотрел, как Бальдавир приближается к ней, протягивает руки и обнимает девушку, являющуюся всею жизнью гладиатора… желает познать сладость губ, которые целовал Тэрон. И воин никак не мог это предотвратить. Его внутренний зверь вновь стремился вырваться на свободу. Стоя возле одной из колонн, мужчина спешно отвёл глаза, не в силах видеть всё это. Его била яростная дрожь, которую он был готов пустить в действия. Народ восхищённо загудел, и всё что представилось взору Тэрона, когда он, наконец, решился посмотреть в сторону Кьяры и Бальдавира, так это окровавленная нижняя губа северянина. Поцелуй закончился явно не так, как ему хотелось. Подобная реакция девушки немного смягчила пылающий злобой взгляд гладиатора, но Бальдавир всё же посмел её коснуться, отныне только его смерть сможет помочь Тэрону забыть об этом. Любимая направилась в его сторону, удерживаемая за руку рабыней царя. Встретившись с ней глазами, пусть и на мгновение, Тэрон различил в них чувство вины, однако же сам ни в чём её не упрекал. Он бы не посмел. Очень скоро воин избавит девушку от домогательств ненавистного ей ухажёра. Пусть его гибель заберёт и жизнь Тэрона, мужчина был готов принять всё, только бы быть уверенным, что Бальдавир больше никогда не принудит Кьяру любить его. Встав со своего кресла, Флиант поднял обе руки, привлекая к себе внимание и требуя тишины. - Хочу поблагодарить всех, кто принял моё приглашение и осветил этот дом своим присутствием. Особая благодарность моему давнему союзнику Сохрэбу, оказавшему честь посетить наши земли вместе со своею очаровательной женой и их сыновьями. - Ну, будет, будет. На этом и остановись, Флиант, иначе ты точно всё испортишь. Шутливые слова арийца рассмешили гостей, ещё не остывших после недавнего выступления Кьяры. - Довольно разговоров! Начинайте бой! - бросил кто-то из присутствующей знати. - Тогда поприветствуем участников сегодняшнего поединка, - подчинился царь, указывая рукой на северянина. – Бальдавир, верный друг семьи и всегда желанный гость в моих владениях. Он проявил смелость сразиться с лучшим гладиатором нашего города. Тэрон, выйди в центр зала, покажись нам. Мужчина не заставил себя ждать, спокойно направившись к своему сопернику, что уже примеривал принесённый слугами щит и меч. От первого воин отказался, ему не нужна была никакая защита, только оружие, способное принести большую пользу. Они стояли друг напротив друга, и визуально уже вели меж собою ярый бой. Только вот Бальдавир смотрел глазами человека, подготавливающего себя к нежеланному сражению, и вероятно уже представлял Кьяру в своих объятиях. Тэрон же не являл никакого выражения, он ни к чему себя не готовил, уже заранее знающий, как именно поступит. Его взгляд оживился в последний раз, когда мужчина взглянул на любимую, на этом всё. То, чем Тэрон станет после, уже не будет отражать ни любви, ни жалости, он позволит зверю проявить себя, и утолив его жажду кровью северянина, вернёт себе прежний облик. - Эти двое мужчин сегодня испытают силы друг друга. Поединок будет закончен, когда один из них поднимет два пальца вверх, прося о пощаде. Сражайтесь, и порадуйте зрелищем нас и великих богов. Флиант сел на своё место, положив начало поединка. Однако Тэрон не бросился на Бальдавира, как тот мог ожидать, замечая сколь зловещи стали глаза гладиатора. Желая излить в силу весь свой гнев, мужчина его сдерживал, сохраняя рассудок. И это было ещё более опасно, так как то, что пробуждалось в нём, было осознанной яростью, наделяющей невероятной силой и проницательностью в действиях не только собственных, но и своего соперника. Никаких бездумных нападений, каждый удар будет очень хорошо продуман. Тэрон позволил северянину проявить свои умения первым. Бальдавир замешкался, не понимая, почему бездействует гладиатор, от того его меч так и не дотянулся до него, слишком слабо пущенный в грудь. Воин чуть отклонился назад без особых усилий, лезвие рассекло лишь воздух. Немного отдалившись вправо, Тэрон какое-то время просто ходил по центру комнаты, не спуская глаз со своего соперника. Тот явно чувствовал себя неуместно со щитом, от которого отказался гладиатор, но всё же не бросал его. И правильно сделал. Тэрон не выкраивал моменты, не стремился бить исподтишка, он думал нападать открыто. Быстрым шагом идя на чужеземца, мужчина ударил мечом куда-то вниз, сподвигая Бальдавира защитить ноги щитом, и когда он сделал это, открыв лицо, Тэрон со всею яростью пустил лезвие ему в шею. Однако оно встретило препятствие в виде оружия северянина, ловко предотвратившего смертельный урон. Гладиатор не отступил, продолжая давить острой сталью на клинок своего противника, который тот держал над своею головой, чуть согнувшись от мощного напора греческого солдата. Всё так же яростно давя мечом на оружие Бальдавира, Тэрон сделал пару шагов вперёд, вынуждая и своего соперника повторить его шаги, неизбежно отходя назад. Во время этого малого движения, гладиатор надавил мечом ещё сильнее, затем, резко отступив, сделал быстрый разворот, после чего правая рука вместе с оружием последовала в левое плечо северянина. Тот оправдал свою славу хорошего бойца и вновь отбил удар. Только вот он сделал это снизу, а потому когда лезвие Тэрона резко поднялось вверх, оно сумело оставить тонкую красную полосу на щеке Бальдавира, и на этом не всё. Удар спровоцировал воина наклониться вперёд, и когда его локоть оказался возле лица чужеземца, мужчина в секунду вмазал им, раскровив нос своего соперника. Отшатнувшись, северянин не успел даже осознать, что у него идёт кровь, Тэрон вновь сделал выпад, затем ещё один, но все его наступления предотвращались вовремя выставленным щитом или оружием. Наконец, пришла очередь Бальдавира нападать. Когда меч гладиатор снова прошёлся по орудию защиты, северянин пустил в ход свой. Но оружие не достигло намеченной цели, Тэрон мигом отразил опасный удар, однако для этого ему пришлось прогнуться назад. Бальдавир воспользовался случаем и с развороту дал мужчине подножку, а когда тот упал, могучий северный медведь в прыжке собрался раздавить его щитом, но Тэрон вовремя увернулся. Тяжёлое железо со всею пущенной силой ударило в пол, оставляя в нём глубокую трещину, так и не добравшись до гладиатора. Он уже стоял на ногах, невольно слушая восхищённые возгласы наблюдавших гостей. Соперники вновь сошлись, и в этой схватке преимущество было у Тэрона, которому не мешала тяжесть щита, отвечающего глухим звоном на каждый его удар. Защищаясь, Бальдавир решает воспользоваться мечом, гладиатор успешно отбивает его своим оружием и быстрым движением руки проходит острой сталью по ладони северянина, прежде крепко сжимающего меч. От резкой боли чужеземец тут же выпускает его из руки и падающее оружие мигом перехватывает Тэрон. Теперь у него два меча. Используя их, гладиатор не стремится разрезать на части своего соперника, однако же бьёт яростно, с каждым ударом всё прибавляя силу, словно бы желая насквозь пробить стальную броню, которой прикрывался могучий моряк. Он не собирался становиться жертвой, с ответной мощью норовя пройтись углом щита то по рёбрам Тэрона, то по его ногам. Смертельный танец двух мужчин уравнивает силы, когда воин возвращает северянину его меч. Тэрон не возьмёт его жизнь в нечестном бою, пусть видит чужеземец, что его противник держит своё слово. Похоже, Бальдавир сам ещё не до конца осознал, чего именно добивается гладиатор, понемногу дающий волю своему внутреннему зверю, которого он выпустил, когда меч северянина достал до его живота. Разведя руки в стороны, мужчина опустил невозмутимый взгляд на окровавленный порез, казалось, рана совсем его не беспокоила, но когда Тэрон поднял глаза на Бальдавира, моряк увидел в них смерть. Теперь воин намеревался сделать то, на что шёл изначально. Сознание мужчины явило ему глаза и губы любимой, до которой дотрагивался этот самодовольный богатей. Тэрон помнил его руки, властно касающиеся спины Кьяры, его мерзкие уста, желающие познать вкус её поцелуя. Раздразнённый зверь окончательно вырвался на свободу. Нанеся удар сверху, гладиатор получил блокирующие действия Бальдавира и, скрестив с ним мечи, чуть напрочь не выбил ему челюсть кулаком свободной руки, а после отдалившись, сшиб ничтожного соперника ударом с ноги прямо в сидевших поблизости гостей. Раздался чей-то женский крик, знатный люд резко поднялся со своих мест, вот только это не сразу удалось тем, кто оказался прижат свалившимся на них чужеземцем. Поднимаясь, Бальдавир оставил щит, дабы облегчить свои движения. Касаясь рукой ноющего от ударов лица, северянин поражённо смотрел на гладиатора, что уже шёл на него, всем своим видом давая понять: потеха закончилась. Присутствовавшие рядом гости разом отскочили кто куда, когда боевой дух мужчин вновь явил ушам музыку их опасного искусства. Сойдясь в смертельном поединке, они покидали эту комнату, чего никак не мог допустить Флиант, уже намеревающийся подключить своих стражников, дабы те разняли обезумивших бойцов, что порушат ему всё вокруг. Но Сохрэб его остановил: - Никому не вмешиваться! Бой должен быть закончен только победителем. Знать направилась следом за арийцем, что вёл с собой сыновей, оставив на время жену, отказавшуюся досматривать суровый поединок. Азур с другими слугами предпочла быть в зале, когда царь и его гости последовали в комнату, где ранее пировали. Стремясь загнать Бальдавира в угол, Тэрон наносил сокрушительные удары, заставляющие его соперника непроизвольно отстраняться назад каждый раз, когда их мечи сходились. Следующий выпад пришёлся в одну из колонн, к которой прежде прижимался чужеземец, после умело отскочивший, он кувыркнулся в сторону. Будучи на ногах, северянин совершил прыжок, надеясь повалить гладиатора, чья реакция была мгновенной. Опустившись на одно колено, он отразил удар, наносимый сверху, и выставил свободную руку, хватаясь ею за горло напоровшегося чужеземца. Острый конец его меча чуть задел больное плечо воина, но тот даже не поморщился, продолжая сдавливать шею северянина. И пока тот не принялся высвобождаться, Тэрон вонзил ему в грудь вторую руку, державшую оружие, и, приподнявшись, перекинул Бальдавира через себя. Выроненный им меч, пинком был отправлен в наполненный бассейн, Тэрон оставил и свой. Затем подошёл к моряку, поднял его за рубашку, и когда их лица оказались друг напротив друга, Тэрон что есть мочи нанёс ему удар головой. Бальдавира сильно занесло назад, но он не упал, и тут же, без ожиданий, ответно прошёлся кулаком по виску гладиатора. Тот даже не пошатнулся, вмазав в ненавистную морду с большей силой. Его повторный замах северянин остановил, ладонью поймав метящий в него кулак Тэрона. Мужчина подобным образом придержал и руку Бальдавира, готового ударить. Вот так, удерживая друг друга, два зверя яростно скалили зубы, содрогаясь от давящей мощи собственных тел. Чувства к девушке, живущие в обоих, не страшили воинов познать цвет собственной крови. Но только один мог явить силу, способную вырвать душу из груди. Любовь, которую Тэрон испытывал к Кьяре, никогда не сможет дать ей Бальдавир. Гладиатор бросил бы вызов самим богам, если бы создатели мира посмели лишить мужчину его сердца. Собираясь поразить Тэрона коленом в живот, северянин ослабил руку, сдерживающую дрожащий гневом кулак его противника, и данную возможность тот заметил сразу. Вырвав из ладони Бальдавира свою сжатую в напряжении руку, гладиатор сломал ему нос повторно, а после крутанулся и ударом с ноги отправил своего соперника отлёживаться на длинном столе, что сразу перевернулся под тяжестью его тела, как и всё съестное, имеющееся на нём. Тэрон не даст Бальдавиру второго шанса. Пока чужеземец выбирался из кучи свалившихся на него чаш с едой и выпивкой, мужчина уже направлялся к нему, готовый размозжить его череп о плиточный пол. Он сделает это быстро, враг и почувствовать ничего не успеет. Но боец из северных земель мигом смекнул, что будет, если он промедлит. Поднявшись, он кинулся на Тэрона, сбив его к ближайшей колонне. Столкновение с тяжёлым камнем породило резкую боль в спине, выбив дыхание, но гладиатора это не уязвило. Прижатый своим соперником, он уже видел, как тот метит ударить его в лицо, и, успев отклонить голову в сторону, услышал хруст пальцев Бальдавира, чей кулак разбился о мраморную колонну. Могучий северянин издал дикий вопль, болью вырвавшийся из сжатых зубов, а Тэрон уже целился в его челюсть. Удар последовал сокрушающий, способный лишить сознания. Бальдавир потерял опору под ногами и свалился в бассейн, подняв тучу брызг. Без выражения наблюдая, как его соперник приходит в себя, стремясь вылезти из воды, Тэрон наклоняется за своим мечом. И когда крепкая рука гладиатора возвращает себе, такой знакомый, холод стали, мужчина прыгает в бассейн, отмечая, что он не глубокий, его водная поверхность еле доставала до колен. Где-то на дне покоилось и оружие Бальдавира, которое тот на четвереньках принялся искать, даже не замечая, что за его спиной уже стоит сама гибель. Но Тэрон не тронет чужеземца, пока тот не нападёт первым. Его помутнённые от ярости глаза бездвижно следили за противником, что давно нащупал свой меч, и, замерев, собирался с силами. И когда северянину удалось сосредоточиться на мощи своего удара, он резко встал, разворачиваясь, и занося вооружённую руку сверху. С той же быстротой Тэрон устремил свой меч навстречу блеснувшему клинку, ощущая на своём лице множественные летящие капли поднявшейся воды. Она немного сковывала движения, когда приходилось действовать ногами, но мужчины не выходили из бассейна. Их поединок становился всё безжалостней, и казалось, чем дольше он продолжался, тем большей силой заряжались оба воина. Одного питал страх позора перед людьми, наблюдавшими сражение, второго же возрождало пламя ярости, и непреодолимое желание убить. Бальдавир часто бил оружием сбоку, если даже не стремясь отнять жизнь противника, то явно надеялся повалить его хотя бы с одного удара. А вот Тэрон не брался зря махать мечом, через каждые три-четыре блока делая очень резкие и чёткие выпады. Ему уже дважды удалось достать северянина, чья светлая рубашка давно окрасилась в багровый цвет. Мужчины делают разворот одновременно, стремясь пронзить друг друга. Сойдясь, они вдруг останавливаются и замирают, являя искажённые злобой лица. Лезвие одного из них всё же добралось до намеченной цели. Бальдавир глядит вниз и его взору представляется проткнутый насквозь правый бок гладиатора. Вот здесь взгляд северянина меняется, гнев унимает чувство беспокойства, с которым он и поднимает глаза на Тэрона, смотрящего на него с прежней холодной сдержанностью. Что ему эта боль, воин уже и не чувствовал себя живым. Он кладёт широкую ладонь на вооружённую руку своего соперника, и, отводя её от себя, медленно вынимает острый клинок из своей плоти. Бальдавир не двигается, поражённо глядя на своего противника, которому он вовсе не стремился наносить смертельные раны. На этом северянин хотел закончить поединок, он не имел ничего против Тэрона, каким бы безжалостным не было их сражение. Необходимо было позвать лекаря, и Бальдавир уже собирался обратиться к наблюдавшим за ними гостям, как воин с силой вытолкнул его из бассейна, вновь ударяя мечом. Он увёл противника в иную комнату, не имеющую двери, лишь широкий арочный проём. Там мужчины сцепились снова, но со стороны чужеземца более не проявлялось никакой агрессии, он только отбивался от мечущего в него клинка. Игнорируя болевые позывы серьёзной раны на боку, Тэрон продолжал бить так же уверено и сознательно, хоть и дышал всё тяжелее, силы его покидали. У выхода из комнаты мужчины успели разбить большую амфору, наполненную вином. В данном месте подобных сосудов было предостаточно, и многие из них в итоге были осквернены грубыми ударами тяжёлого лезвия, устремляющегося на Бальдавира, что достаточно ловко уворачивался. Понимая, что отбиться подобным образом ему не удастся, северянин решает сделать ответный выпад, который Тэрон успешно минует, и меч чужеземца сносит с находившегося рядом стола горящий глиняный светильник, что разбивается прямо у пролитого вина возле арочного проёма. Увлечённые боем, мужчины не замечают как у единственного выхода из комнаты начинает разгораться ярое пламя, вскоре охватившее занавеси, подвешенные сверху. Кто-то из наблюдавших гостей вновь явил панику, которую разом подхватили все. Не имея возможности докричаться до двух сражающихся бойцов, Флиант созывает охрану и слуг, дабы те принесли хоть что-нибудь, чем можно черпать воду из бассейна. Огонь усиливался, пожирая всё на своём пути. Вырастая пламенной стеной под арочным проёмом, он не даёт возможности никому пробраться к двум мужчинам, как и самим воинам выбраться из горящей комнаты. Обезумивший от страха потерять своё добро, царь находит цельные кувшины, выливает из них вино, набирает воду, и этой вот смесью обычной воды и огненной пытается затушить пламя, что от столь глупых попыток разгорается ещё сильнее. Его жар ощущают и двое бойцов, чья схватка приостановилась потерей оружия Бальдавира, пытавшегося отразить очередное нападение. - Нужно выбираться, иначе мы сгорим!.. Тэрон внимательно смотрел на северянина, в чьих глазах впервые узрел волнение. Сам он безразлично глянул в сторону выхода, что ныне был недосягаем. Вот и всё, неоткуда выбираться. Теперь мужчины остались вдвоём, а их поединок ещё не окончен. - Подними меч. Низкий хриплый голос Тэрона прозвучал как смертельный приговор. Он стоял напротив Бальдавира, истекая кровью, а его зелёные глаза зеркалом отражали в себе пламя того огня, в котором так боялся погибнуть северянин. Он не поднял своего оружия, полагая, что гладиатор не станет нападать на человека, не несущего никакой угрозы. Чужеземец ошибался. Понимая, что терять отныне нечего, воин замахнулся мечом, уверенный, что Бальдавир отреагирует на него защитой. Так и вышло. Рука северянина тут же сжала запястье гладиатора, а второй ладонью он пытался отнять от себя пальцы, яростно сомкнувшиеся на шее. Тэрон не думал душить чужеземца, лишь отвлекал бдительность, пока острое лезвие его меча стремилось достать до лица заморского богатея. Тот был не слаб и, продолжая сдавливать запястье вооружённой руки, северянин ответно пробовал перевести клинок на гладиатора, пока его свободная ладонь шарила за спиной, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее для самообороны. Нашёлся ещё один сосуд, стоящий на невысокой полке. Он был пустой, и замечательно подходил для того, чтобы оглушить противника. Бальдавир уже метил ему в голову, но Тэрон успел поставить блок, освободив горло северянина от своей хватки. Эта же рука мигом сжалась в кулак, которым Тэрон снёс на пол своего соперника и принялся его жестоко избивать. Ползая Бальдавир умудрялся сопротивляться, но в нём не было столько гнева, которым сейчас был полон мужчина. И данное стремление к мести придавало ему сил. Тэрон потерял самого себя, желая уничтожить человека, что мог отнять у него единственный смысл жизни в этом чёртовом мире. Доведя могучего чужеземца до такого состояния, когда тот уже не мог даже подняться, гладиатор взял его за волосы, сподвигая встать на колени. Воин по-прежнему держал меч, чьё лезвие острым концом опустилось в область ключицы соперника. Удар клинком в данную часть тела мог принести мгновенную смерть. Тэрон стоял за спиной поверженного Бальдавира, готовый завершить их славный поединок, он проигнорировал безмолвную просьбу о пощаде, которую выказал чужеземец, подняв указательный и средний пальцы вверх. Рука мужчины в сосредоточении напряглась, ещё секунда и он совершит убийство, как вдруг глаза Тэрона невольно устремляются прямо к выходу, охваченному пламенем. За его яро танцующими огненными языками, он видит ту, ради которой собирается убить и погибнуть сам. Гладиатор смотрит на Кьяру и её ответный взгляд его парализует. Что-то в груди, прежде слабо подающее жизнь, вновь доносит до ушей мужчины сильное биение. Его глаза, ещё минуту назад не проявлявшие ничего кроме звериной ярости, с болью явили ту любовь, которую Тэрону было тяжело хранить в себе, не имея возможности отдать её. Вместо этого он должен смотреть, как девушке дарит своё тепло другой мужчина. Северянин, чья жизнь отныне была в его руках. И гладиатор желал отправить его душу в подземный мир, он сделал бы это. Вот только в глазах любимой Тэрон наблюдал совсем иную истину, которую ему нашёптывало справедливое сердце, и он в итоге её принял. Чем он лучше Бальдавира, если внимая эгоистичному чувству собственной ревности пытается отнять у Кьяры возможность стать свободной. Какое он имеет право лишать её этого. Гладиатор вспомнил слова Бальдавира о наказании, которое понесёт девушка после того, как он покинет Наксос. И чем поможет Тэрон своей любимой, не имея возможности вытащить её из этой тюрьмы? Убьёт Флианта? И что же станется с ними потом? Далеко они не уйдут, сотню солдат не перебить двум людям, воин погибнет сам и обречёт на ту же страшную участь свою единственную. Он желает смерти человеку, способному обеспечить Кьяре безопасность. Чем ей поможет любовь невольного грека, когда имеется шанс оставить эти проклятые земли и познать лучшую судьбу? Нет, Тэрон не позволит себе сгубить девушку по прихоти своих чувств. Он испытает ужасные муки, зная, как страдает она, проходя через все страшные пытки, которым её будет подвергать Флиант, его верный советник и прочий сброд озабоченных мужчин. Воин этого не допустит. Отведя взгляд от любимой, подле которой метался народ, стремившийся потушить пожар, Тэрон отбросил меч в сторону, и, наклонившись к Бальдавиру, тихо произнёс, положив руку на его плечо: - Живи… и сделай её счастливой… Пылающую комнату удалось избавить от огня, слуги правителя очень скоро обступили двух бойцов, один из которых мигом направился к выходу, оставив Бальдавира прокручивать в мыслях его последние слова. Он, несомненно, понял, о ком говорил Тэрон, и вероятно воспринял это, как простое стремление раба помочь той же рабыне. Забавно. Не хотелось бы думать, что северянин посчитал, будто гладиатор испытывает уважение к нему за столь благородные намерения. Нисколько. Мужчина пощадил своего соперника только ради Кьяры, и пусть чужеземец молиться своим богам, если ещё будучи во дворце он нанесёт хоть малый вред девушке, а Тэрон об этом прознает. Тогда вся милость позабудется, северянину уже довелось познать ярость гладиатора, пусть же он более никогда не даёт ему повода проливать его кровь снова. Стремясь покинуть обитель своего врага, мужчина останавливается подле Кьяры, и какое-то время просто смотрит на неё, не находя нужных слов. Ответом становится его улыбка, которой он говорит ей: Всё будет хорошо. Рука Тэрона старательно приостанавливает кровь, идущую из повреждённого бока, однако багровая жидкость всё же просачивается сквозь пальцы. Он не хотел никуда уходить, зная, что девушка остаётся здесь. Не хотел оставлять её ни с кем, но назад пути не было. Кьяра обретёт настоящее счастье вдали от смертей, творящихся в этом аду. Пусть даже не с ним. Она и так, наверное, видела сейчас, кто он есть на самом деле. Такой же безжалостный убийца, как и все бойцы арены, Пелий сказал верно. Воин богат лишь кровью на своих руках и громким именем, и жизнь его не станет иной. Он не умеет по-другому. Безмолвно простившись с Кьярой, Тэрон спешно направился к выходу из дворца. Теперь всё действительно кончено.
Kyara: Кьяра боялась, что ее представление не понравится Тэрону. Но она зря этого опасалась. В конечном итоге он такой же заложник обстоятельств, узник этого места, как и Кьяра. Ему сказали драться, тем самым подставляя свою жизнь огромной опасности – он и делает это. Также и Кьяра, ей сказали выйти и станцевать перед гостями, она это сделала. У таких, как Тэрон и Кьяра не было выбора. Поэтому рабыня зря себя изводила. Тэрон не мог отнестись к ней пренебрежительно, потому что она станцевала перед этими людьми. Рабыня в одинаковом с ним положении, просто она женщина, а он мужчина. И пораскинув мозгами, Кьяра наконец себя убедила в этом и успокоилась. Она верила, что Тэрон ее любит, он должен понимать, что у нее не было выхода, также как и она понимает, что он вынужден будет сейчас драться с Бальдавиром и отказаться не может, потому что он раб. А рабы выполняют все, что им приказывают их хозяева. Кьяра опустила глаза в пол, пытаясь вспомнить зеленые глаза возлюбленного, как он посмотрел на нее в тот момент. Ей показалось, что в этих глазах горит ярость и гнев. Она уже могла чувствовать настроение Тэрона и понимала, что все происходящее вызывало в нем не что иное, как чистую злость. Девушка вспоминала слова подруги, так боялась, что из-за нее произойдет что-то не поправимое. Но она не в силах была что-то изменить, как и сопротивляться распоряжениями господ. Как же сильно билось сердце, когда она смотрела на него. Хоть это было всего мгновение, когда их глаза встретились. Один маленький миг, такой короткий и запоминающийся. Кьяра теперь смотрела в спину Тэрону, который вышел вперед для начала боя. Она внимательно изучала тело воина, понимая, как при этом сильно перехватывает дыхание и бьется сердце. Еще совсем недавно она находилась в его крепких объятиях. Еще никогда находится рядом с мужчиной не было так блаженно, как рядом с ним. Кьяра замечталась, глядя в спину своего возлюбленного и на момент забылась, вспоминая их поцелуй, который она помнила до сих пор и никогда не забудет. Это был первый поцелуй в ее жизни, который принес бурю эмоций, заставил внутри всему перевернуться с ног на голову, а главное помнить те прикосновения до сих пор. Это был потрясающий поцелуй. Кьяра еще помнила прикосновения этих могущественных и одновременно с этим нежных рук на своей щеке… сейчас эти руки крепко держали оружие, которое Тэрону вручили для сражения. Мира подошла к Кьяре ближе и положила руку ей на плечо. Женщина также была напряжена. Кьяра обернулась и мягко улыбнулась подруге. Рабыня уже начинала переживать за Тэрона. Не секрет, что где-то во время ночных бдений она мечтала о том, как выйдет отсюда вместе с Тэроном. О том, как они вздохнут свободный воздух, вольный ветер заиграет в их волосах и вместе они продолжат жить на свободе… вместе. Страшно было ощущать, что каждый день, либо бой для Тэрона может оказаться последним. Сердце не давало покоя. Он стал тем единственным, которого Кьяра все время искала, когда флиртовала с парнями из их деревни, также из соседской, в городе. У нее это отлично получалось. Хоть у девушки была не столь примечательная фигура в плане пышности форм, прекрасной попы, отличной груди. У Кьяры тело было обыкновенное, небольшая грудь, но она все равно привлекала собою мужчин. И всегда пользовалась этим. В поцелуях с ними она искала те чувства, которые испытывала сейчас к Тэрону. Только с ним она обрела все, что так искала до первого нападения на ее деревню. Какие же это были беззаботные времена, когда можно было себе позволить легкомысленность, простодушие и нравы обыкновенной девчонки, которой хотелось любви. Все изменилось в мгновение, когда на деревню напали разбойники. Они убили родителей Кьяры, надругались над нею, увели брата Тары, к которому Кьяра на то время, когда еще звалась Русланой испытывала чувства. Но по сравнению с Тэроном – это совсем не такие чувства. Кьяра любила Кассия как-то по детски. Она это поняла. К тому же ненависть к мужчине, после того, как он вернулся с нападением, перемена в легкомысленном характере Кьяре, все способствовало тому, что она перестала играть в любовные забавы. А сейчас, рядом с Тэроном она чувствовала и ощущала то, о чем даже подумать не могла, когда считала себя просвещенной в делах любви. Это была не любовь… простые поцелуи с многими юношами – все это глупости юной девчонки. Теперь Кьяре 24 года, она влюблена в настоящего мужчину и рабыня поняла, что такое любовь. Как бьёт ключом это чувство в сердце, как могут запомнится глаза и всего-лишь легкое прикосновение теплой руки возлюбленного. Вот это любовь. Ради него, она готова была выстоять. Если бы не было Тэрона, Кьяра вероятней всего ушла бы с Бальдавиром. Ей нужна была свобода, она должна была еще освободить свой народ из копей. Но встретив Тэрона здесь, она не захотела уходить. Нет, она не выйдет замуж за Бальдавира. Останется здесь, потому что Тэрон здесь. Она не убежит на свободу с черт знает кем… не убежит. Кьяра никогда не изменит своим чувствам, какие бы ей условия не ставили, даже под страхом смерти. - Ох, как не нравится мне эта идея с поединком. Очень не нравится, - полушепотом сказала Мира, тем самым вывела Кьяру из ее любовных грез. Девушка промолчала. Флиантом было объявлено начало поединка. Тэрон стоял на месте не двигаясь, Бальдавир также. Противники некоторое время изучали друг друга. Кьяра почувствовала напряжение между ними. Она видела, как напряжены мускулы Тэрона, как яростно он сжимает оружие. Затем девушка сделала небольшой шаг в сторону и посмотрела на Бальдавира. Он выглядел немного расслабленней Тэрона. Кьяра облизала верхнюю губу, которая немного присохла, и тут же сбоку девушка услышала. - О, какой прекрасный жест. - Жесты делают руками. Строго ответила рабыня, не поворачивая голову к обращавшемуся к ней богачу. Она была вся во внимании и смотрела на обоих мужчин. На Тэрона, которого любила и чей поцелуй мечтала ощутить на своих губах вновь, и Бальдавира, который хотел взять ее в жены. - Я бы тебя купил, дикая перчинка. Ты горяча и опасна, такие меня заводят. Кьяра никак не отреагировал, но вот Мира выступила вперед, закрыв собой Кьяру, которая совершенно не реагировала на чьи-то похотливые словесные домагания. - Она не продаётся! – грубо ответила Мира, чем вызвала прилив хохота мужчины, лишь в этот момент Кьяра оторвалась от начавшегося уже сражения и перевела взгляд на вельможу. - Мира, надо же, кто голос подал?! Наложница Флианта. Видел бы тебя твой муж! Знаешь, жаль, что все так произошло. Он был хорошим работником, но его бы очень расстроил тот факт, что ты такая послушная рабыня. Надо же, неужели великая молчаливая и страстная Мира, наложница нашего царя решила подать голос, - издевался мужчина. Кьяра поняла, что они были знакомы еще с тех времен, когда у ее подруги был муж и сын, еще в те времена, когда она была свободной. Кьяра яростно глянула на одного из гостей Флианта, уже представляя себе, как ее пальцы вцепились в его горло и отчаянно его душат. Девушка ощутила прилив ярости, не полный. Не так, как в прошлый раз, когда она ударила Флианта. Легче, но оно накатывало. Кьяра сглотнула, отвела взгляд и глубоко вздохнула, но так, что бы никто не видел. Тогда повернулась и ответила. - Иди в свой уголок, наблюдай за боем и развлекайся. Иначе по его окончанию я передам Бальдавиру твои слова, заодно и Флианту. Кьяра решила избавиться от приставучего и гадкого человека, прикрываясь статусом Бальдавира, хоть самой от этого было тошно, она упомянула даже Флианта. Но боги свидетели, как ей тяжело было выговорить каждое слово. В ответ мужчина прыснул смехом. - А кто сказал, что он останется жив, Бальдавир твой. Я ставлю на Тэрона, - мужчина поднял руки в обезоруживающем жесте, следом ушел и больше не беспокоил женщину и девушку. В этот момент, когда прозвучала такая фраза Кьяра перевела взгляд на поединок. Сражение было не шуточным и очень серьезным. - Не похоже, что бы Тэрон не смел даже капли крови Бальда пролить. Этот гладиатор слишком напорист, - взволнованно сказала Мира. – Хоть бы он ничего не натворил. - Тэрон знает, что делает. Ответила Кьяра и сложила руки под грудью, из-за этого ее синее полупрозрачной платьице едва закрывающее бедра, опустилось с груди, обнажив ее плечо и открыв синий бюстгальтер. Но девушка этого даже не заметила. В танце это уже происходило, а сейчас рабыня была слишком увлечена боем, который не могла наблюдать со спокойствием. Тэрон и Бальдавир были стоящими друг друга противниками. Северянин применял по большей части практику блока. Кьяра сумела это определить. В этом не было ничего сложного, он постоянно пытался блокировать широкие и мощные атаки Тэрона, при том, что сам не нападал. Рабыня видела ярость гладиатора, с каким напором он идет на Бальдавира и все было достаточно серьезно. Мужчины дрались, словно на настоящем поле битвы. Наконец и Бальдавир перешел в тактику наступления. Сначала оба мужчины держались практически на одном месте, но потом оба разгулялись, как два разъяренных льва. И вот Тэрон был сбит с ног Бальдавиром. Кьяра замерла, только сжала зубы от чего ее скулы напряглись и четко выделились. Внимательный взгляд черных, как уголь глаз следил за всем происходящим. Она отмечала, как мастерски сражается Тэрон, как умело ведет бой Бальдавир. Действительно, не просто так этот северянин был славен. Но Тэрон был лучше, и вероятней всего мощнее по силе, либо у гладиатора была лучше отработана техника. Кьяра этого не знала, но видела все. Ей неоднократно доводилось наблюдать, как ее учитель, к которому она ходила на тренировки в город, ставил на подобное сражение двоих бойцов, и Кьяра наблюдая выискивала преимущества одного и другого, также, как и их слабости. Сейчас ей было тяжело это сделать. Мало того, она и не пыталась. Она волновалась, ведь бой перешел в яростную и самую настоящую хватку. Девушке так хотелось придушить Пелия…. Его ведь идея. Тэрон был повален на пол, а Бальдавир уже замахнулся щитом, готовый навалится сверху на гладиатора, и тем самым возыметь какое-то преимущество, но Тэрон быстро уклонился и на лице Кьяры скользнула мимолетная расслабленная улыбка. Она сложила руки в замок и поднесла к губам, чувствуя, как все тело пробирает дрожь. В этот момент она услышала очередной мужской голос возле нее. - Не стоит женщинам наблюдать столь яростные сражения, может, я бы мог тебе предложить местечко получше. - Пошел вон! Огрызнулась Кьяра, даже не глянув на того, кто ее зазывал в укромное местечко, ясно для какого дела. Мира наблюдала за всем и понимала, что после сегодняшнего вечера у Кьяры появилось много поклонников, как в свое время было у нее, когда она только стала рабыней, или у других новенький. Такое внимание не нравилось Мире и она молилась богам, что бы Бальдавир поскорее забрал отсюда Кьяру, ибо, когда Флиант выставит девушку на показ - для того, что бы развлечься с ней ночью выстроится очередь. Потом отойдут, конечно, после того как попробуют. Но Мира помнила, какого это было с ней. Как страшно и тяжело. Женщине очень нравилась Кьяра и она не хотела такой участи для этой девушки. Кстати говоря, этот мужчина, сразу же ушел, после слов, сказанных Кьярой. И она мысленно поблагодарила его за это, поскольку не хотела отвлекаться от боя. Что же дальше происходит, лезвие Тэрона задевает руку Бальдавира и тот роняет меч, но гладиатор подхватывает оружие на ходу. Теперь у него было два меча. Тэрон умело ими взмахнул в воздухе, готовый продолжать сражение. Кьяра тяжело сглотнула, она понимала, что сердце бьётся настолько сильно, будто сейчас выскочит из груди. Девушка очень волновалась. Она видела, с какой яростью наносил Тэрон удары Бальдавиру, с каким нажимом и напористостью, словно пытался впечатать противника в землю. Так он даже не дрался на арене. Кьяра моментально взглядом внимательного наблюдателя уловила это. Поймала то, что сейчас Тэрон вел себя совершенно иначе. В его сражение на арене, девушка видела спокойствие, обыкновенную стабильность в каждом движении, словно он знал, что делает. Сейчас же Тэрон сражался так яростно и мощно, и в этом чувствовалась агрессия, нет даже просматривалась. Гладиатор намеренно дрался, используя всю свою ярость и рабыня начинала волноваться. Она не была глупой девушкой, иначе ее не выбрали бы в сельские старосты. Иначе она не смогла бы поднять деревню после той разрухи, которую им принесли разбойники. Кьяра понимала, что дело в ней. Тэрон мстит за нее, за то, что она должна быть рабыней Бальдавира. Мстит за то, что этот человек хочет взять ее в жены. Пелий ранил этим Тэрона, а своей гнусной идеей свести северянина и гладиатора в бою он подсыпал на эту рану соли. «Как же я раньше не поняла? Глупая… глупая эгоистичная…Ты глупа, Кьяра, глупа!», - мелькало в голове у девушки. Теперь она понимала, что ни в коем случае не должна была допустить этого боя, либо как-то успокоить Тэрона. Кьяра посмотрела на Миру, которая с широко раскрытыми глазами, полными ужаса наблюдала за схваткой мужчин. Поединок становился все более яростным. Тэрон наносил больше сокрушающих ударов. Кьяра посмотрела на Бальдавира и заметила в лице мужчины растерянность. Северянин явно не ожидал такой агрессии от гладиатора. Это Тэрон был в курсе всего, у Бальдавира же не было этого преимущества. Если бы он знал, что Кьяра отдала сердце его противнику, возможно, также бился бы намного яростней, нежели сейчас. Несмотря на агрессивные атаки Тэрона, Бальдавир все равно пытался вести более оборонительную тактику, лишь иногда нападая на гладиатора. - Тэрон знает, что делает? – переспросила Мира. – Мне так не кажется, Кьяра. Строго заметила Мира, она волновалась. - Ты сказала Тэрону о намерениях Бальдавира? - Да, он знает. Ответила Кьяра, не отрываясь от просмотра поединка. - Но это сказала не я, а Пелий. Мира закусила губу и покачала головой. Она дальше ничего не говорила, так как видела, что в данный момент с Кьярой говорить бесполезно, она занята совершенно иным. Она не вникает в суть дела и не хочет вникать, девушка была слишком увлечена боем. Постепенно драка переходила в более широкие масштабы. Тэрон толкнул Бальдавира и тот упал прямо на сидящих гостей. Те мигом живились, как и поспешили убраться подальше от двух озверевших мужчин, которые уже ничего не видели вокруг себя. Кьяра начинала волноваться все сильней и сильней. Ей не нравилось, что здесь происходило, и вновь в сердце заползло неприятно предчувствие. Бой переместился в другую комнату, где было все приготовлено к пиру. Все последовали туда, Кьяра с Мирой также, но внутрь девушка не вошла, она оставалась стоять на пороге и наблюдала за тем, как оба мужчин совершенно потеряли разум в этом сражении. Еще мгновение и Бальдавир повален на стол, разломав его по полам, естественно все, что было на столе полетело на северянина. Кьяра вздрогнула, но этого никто не заметил. Темные глаза девушки продолжали сосредоточенно наблюдать за битвой. Она прислонилась плечом к откосу, и прикоснулась ладонью, сильно впившись пальцами в мраморные откосы, пытаясь усмирить свои эмоции и чувства. Далее был бассейн, оба мужчины, полностью мокрые, продолжали даже там свое сражение. Помимо волнений, сильно бьющегося сердца, Кьяра поймала себя на мысли о том, что по ее телу пробежались странные мурашки, когда она увидела Тэрона в бассейне, намокшим. Его волосы прилипли к лицу, тело стало мокрым. Дыхание Кьяры участилось, она еще сильнее прижалась к откосу, прикрыла глаза, потерла висок, тогда вновь, продолжила наблюдать за боем. И как раз, когда она поднимает глаза, Кьяра видит, как в Тэрона вонзается клинок Бальдавира. Кьяра замирает на месте и чувствует, как земля уходит из-под ног. Она слегка пошатнулась, но тут же вновь ухватилась за откос. Кьяра поднесла левую кисть ко рту и прикусила кожу, что бы успокоится, не показывать, что она чувствует сейчас на самом деле. Тэрон без эмоций вынимает из себя оружие, словно это ему ничего не стоит. Кьяра скривилась, представляя, какую боль сейчас ощутил ее герой. Но собралась с мыслями. Она пыталась унять подступающие слезы и дрожь, прокатившуюся по всему телу. Ей вдруг стало холодно. Мужчины переместились в другую комнату, но за ними никто не последовал. Вокруг все горело, пылало. Мира хватала Кьяру за руку, но та, словно прилипла к холодному каменному откосу. Тогда женщина отпустила подругу и принялась вместе с остальными спасать помещение. Все замедлилось для Кьяры, она ничего не видела, лишь тени, что мелькали мимо нее, языки пламени где-то играли отблесками в ее зрении. Но она не видела этого. Перед глазами раз за разом возникала картина, как Бальдавир пронзает плоть Тэрона. Гладиатор жив, он вытащил оружие и продолжил бой. Но это настолько шокировало Кьяру, ведь Тэрон был на волосок от смерти, что девушка не могла прийти в себя до сих пор. Наконец, когда она очнулась и увидела, что большинство рабов занимаются тем, что тушат загоревшиеся шторы, Кьяра пробиралась мимо них в другую комнату, где шло сражение. Она расталкивала всех, кто попадался ей на пути. Кьяра застыла на пороге, она увидела поверженного Бальдавира. Тэрон истекающий кровью стоял над ним и занес свой меч над мужчиной. В глазах гладиатора было столько ярости. Кьяра замерла в арочном проеме, испуганно глядя на Тэрона. Да, Кьяра была напугана, глядя широко раскрытыми глазами на гладиатора, она отрицательно качнула головой, с мольбой во взгляде и тихо произнесла, при этом Тэрон не мог ее услать, она сама себя не слышала. - Тэрон, не нужно. Пожалуйста, не нужно. Из глаз Кьяры потекли слезы. Она была слишком поражена. Девушка так долго их сдерживала, что сейчас не смогла это контролировать. Из-за потока слез, вокруг все расплылось. Кьяра поспешила их смахнуть, и это движение было нервным. Теперь она вновь посмотрела на Тэрона. Он смотрел на нее, это было не долго. Тэрон отвел взгляд, и что-то сказал Бальдавиру. Кьяра не знала что, она даже не думала об этом. Девушка была сильно эмоционально потрясена. Смешалось все вместе – страх за Тэрона, ведь он был серьезно ранен; и испуг, когда она увидела его в ярости… Тэрон делает несколько шагов и вот он уже возле нее. Кьяра медленно переводит все тот же взгляд на Тэрона, и молчит. Рабыня не могла сказать ни слова. Только вновь слеза прокатилась по ее щеке. Он мягко ей улыбнулся. Но эта улыбка не помогла, взгляд Кьяры устремляется туда, где Тэрон зажимает свою рану. Девушка совсем по детский потянула носом, затем вытерла его рукой. Это была ее еще детская привычка. Он не сказал ей ни слова, и она не нашла что сказать. Она проводила его взглядом, человека, которого любила… а после, когда он скрылся из виду, Кьяра почувствовала, как из носу пошла кровь. Она вытерла ее, но это все, что она успела сделать, все перед глазами поплыло, и девушка почувствовала, как чьи-то руки едва ее подхватили. Это было последнее, что она ощутила, перед тем, как прогрузится в бессознательный мрак.
Тэрон: Тэрон отдалялся от всего, что лишало его возможности вернуть себе былое безразличие. Прежде его ничто не волновало, мужчина жил думами о мести, она вся заполняла его. Но что-то изменилось. Воин осознал, что мир не состоит из одних только битв. Он знал это и раньше, ещё когда был совсем мальчишкой, жадно слушающим истории своего мудрого деда о великих судьбах людей, живущих не убийствами, а любовью, жертвующими всем ради неё. Что он мог тогда в этом понимать. Юноша, мечтающий о приключениях и подвигах. Он познал их в достатке, и всё, чему научился в итоге, так это не бояться смерти, а идти с нею под руку в одном направлении. Он любил своих близких, что давно покоились в земле. Но думая, что идёт на войну ради их светлой памяти и спасения людей, Тэрон отныне понимал, что делал всё это только по причине своей внутренней опустошённости. У него не было никого, вот появился друг, как и его жизнь завершилась. Мужчина убивал, чтобы кровью очистить чернь душевной боли от одиночества. Его никто не ждал с войны, он ни к кому не стремился вернуться. Тэрон уходил всё дальше от родных мест, надеясь узреть край этого мира; завоевать то, что ему не нужно; брать любовь женщин, которым не мог дать той же любви взамен; построить дом, что всё равно опустеет, так и не дождавшись возвращения своего хозяина, пытающегося уйти от самого себя. Такой была жизнь Тэрона до встречи с Кьярой. Гиблой, бессмысленной, жестокой. А он думал, что это лучшее, что дано получить одинокому солдату. На самом же деле лучшее он познавал только теперь. Познал и вновь уходил неизвестно куда, думая, что потом станет легче. Может так и случится, но жизнь вновь не будет иметь никакую значимость… без любви. А у любви Тэрона были карие глаза, тёмные длинные волосы, алые чувственные губы и такая светлая душа, какую он сам не имел. Разлука с ней была подобна смерти, что, убивая сразу, оставляла в живых, и тем была страшна. Тэрон не обернётся, он слишком тяжело покидал любимую. Никакие телесные раны его не беспокоили, кроме одной. Той, что была в самом сердце, и кровоточила много сильнее. Внезапно мужчина останавливается, слыша позади себя знакомый голос, взволнованно произносящий имя его единственной. Тэрон поворачивается и видит рабыню Флианта, испугано идущую к Кьяре, что вдруг начала медленно оседать. Гладиатор мгновенно срывается со своего места, в беге отшвырнув кого-то из стоявших впереди людей. Он подхватывает девушку почти у самого пола, до боли вонзаясь коленями в царапающую каменную поверхность. Голова любимой откидывается назад возле его груди, осторожно придерживая её, он касается прекрасного лица, с неприсущим ему страхом взирая на багровые капли крови. Подруга девушки опускается рядом, как и все присутствующие потихоньку начинают обступать их кольцом. Нельзя тянуть время. Беря девушку на руки, он поднимается вместе с ней, достаточно быстро, и, оглядевшись, уходит прочь от любопытных глаз, мужчина ищет лекаря. Рабыня царя не отставала, следуя за ним. Очень скоро им встретился Амфисс, вместе со своими двумя помощниками он направлялся приводить в чувства поверженного Бальдавира, да так и подпрыгнул с перепугу, увидев перед собою окровавленного гладиатора с девушкой на руках. Глаза лекаря тут же расширились, замечая жуткую рваную рану мужчины. - Боги милостивые… ты видел дырищу у себя в боку?!.. Целитель не на шутку был взволнован, смотря на Тэрона, чьё лицо не выказывало никакой физической боли. - Жить буду, лучше помоги ей. Только теперь Амфисс более внимательно взглянул на Кьяру, а после отправил своих помощников к северянину, попросив предупредить царя, что скоро прибудет следом. Расположиться удалось в малой комнате для гостей, которую, как знал целитель, редко кто посещает, кроме слуг, убиравшихся здесь всего раз спустя семь-восемь дней. Очень бережно положив девушку на кровать, Тэрон остался подле неё, чему не обрадовалась рабыня Флианта. Отыскав на небольшом столе осколки кремневого камня, она принялась зажигать светильники, искоса посматривая на грека, что, взяв у лекаря кусочек ткани, заботливо вытирал кровь с лица красавицы. При появлении согревающего света, в комнате стало уютнее. Она была не особо богато обставлена, нежели остальные. Но когда-то и её выделяли для знатных гостей. Амфисс уже догадывался, что именно произошло с девушкой, но всё же не поленился её внимательнее осмотреть. Он что-то увлечённо искал в своей большой корзине, когда подруга Кьяры потеряла терпение, и быстрыми шагами направилась к гладиатору. - Имей совесть, избавь её хотя бы сейчас от своего присутствия. Ты уже принёс Кьяре достаточно горестей, не мучай её, Тэрон, уходи же, наконец. Мужчина недвижно стоял возле постели любимой, наблюдая всю её чарующую безмятежность, отчасти пугающую, но вместе с тем и прекрасную, ведь девушка была жива, она дышала, в ней билось сердце, знающее его. Стоит лишь прикоснуться и оно ответит воину той же любовью, за которую он не пожалеет себя. Рабыня ждала, когда он выполнит её просьбу, мужчина и не думал с нею спорить, но и не решался даже на шаг отойти от той, что была всей его жизнью. Тут же вмешался Амфисс, удивлённо подняв голову: - Куда он пойдёт в таком состоянии? Это ещё что за пренебрежение, Мира, его рану нужно срочно обработать и перевязать. Вот этим и займись, пока я осматриваю твою подругу. У меня, между прочим, всего две руки. Женщина по имени Мира не проявила особого недовольства, но и не была рада указаниям лекаря, которого знала давно, и вполне могла пойти на встречу, пусть и неохотно. Тэрон же никого не принуждал с собою нянчиться. - Не обязывай её, Амфисс, о себе я могу позаботиться и сам, - сказала он, особо не смотря на рабыню, что так же избегала его взгляда. Однако целитель стоял на своём. Щупая на запястье пульс девушки, он резко выпрямился и, вытянув руку, указал Тэрону на кресло, стоявшее рядом с ним. - Так, ну-ка сядь и не упрямься. В случае твоего внезапного обморока, мы с Мирой надорвёмся, берясь тебя поднимать. Целитель как всегда преувеличивал, умея высказаться серьёзно, но при этом в шутливой форме. Мужчина не собирался терять сознание, он и дискомфорта от раны особо не чувствовал. Привык уже, на войне и не такие уроны получаешь. Найдя в корзине Амфисса иголку с воловьими жилами, ткани и горшочек с настойкой, Мира подошла к сидевшему в кресле гладиатору, пододвинула ближний стул и уселась рядом. Вид был крайне не доброжелательный, Тэрон протянул руку, собираясь взять у неё настойку, но женщина отстранилась, если уж взялась, то будет делать всё сама. Гладиатор уступил, хоть и ощущал всем телом, что рабыня не слишком осторожничала, вкалывая иглу в его кожу. Мужчина ничего ей не сказал, он смотрел в сторону кровати, на которой тихо лежала Кьяра, хоть бы лекарь сумел оказать ей помощь. Вот она истинная беда, не та эгоистичная мука, с которой Тэрон покидал поле боя, думая, что самое худшее, это позволить Бальдавиру забрать девушку, и навсегда её лишиться. Нет, настоящим горем является смерть любимого человека, вот что действительно уже не дано исправить. Пусть она будет женой северянина, пусть любит его, и будет счастлива вдали от Тэрона, но зато Кьяра будет жить, чувствовать, смотреть в ночное небо и быть может вспоминать, как когда-то тот же звёздный небосвод укрывал их двоих, согретых друг другом, единых и любящих. Пусть их дороги разойдутся, пусть судьбы заберут жизнь гладиатора, только бы девушка не покидала этот мир… только бы она осталась жива. Губы мужчины слегка дрогнули, когда Мира осознанным грубым движением пронзила его иглой снова, но уже более сильно. - Жестокий. Ты безжалостен ко всем, кого ненавидишь. И что она только нашла в тебе. Тэрон посмотрел на женщину спокойным, понимающим взглядом, её слова не задевали, воин даже был готов согласиться. - То, что я сам в себе увидеть не способен, - тихо произнёс он, вновь поворачивая голову туда, где находилось его сердце. – Кьяра умеет заглядывать в человеческие души. - Но это не уберегло её от тех же любовных тягот, которыми до сих пор изводит себя Литея. – Мира говорила с таким раздражением, отчего внимательный взгляд Тэрона вновь сосредоточился на ней, пытаясь понять, отчего вдруг пошло данное сравнение. – Не знаю, чем ты умудрился задурить им головы, но я прошу тебя оставить девушек в покое. Этот дворец и так полон несчастий. Гладиатор знал, что его путь далёк от благодетельного совершенства. Но он никогда никого не использовал, тем более девушек, и не посмел бы обманом вызываться чьё-либо расположение к себе. То, что о нём говорила рабыня царя (а стало быть, и думала) ввело мужчину в недоумение. Он понимал, что подруга Кьяры желала ей лучшего и стремилась защитить. Но разве Тэрон был похож на человека, способного носить двойную личину? Да, он убивал, но не получал от этого никакого удовольствия, как и не видел в том смысла. Ему приходилось выживать, и это являлось единственным стремлением к бою. Если у мужчины и имелась дурная слава, так она заключалась только в том, что он не подчинялся никому, а если и соглашался на что-либо, то обязательно имея личные мотивы. Амфисс вдруг закашлял, явно желая привлечь к себе внимание, затем сказал, что теперь ему всё ясно. - Что с ней? Тэрон не имел страхов, и ему не было знакомо чувство волнения. Однако сейчас, ожидая ответа целителя, он беспокоился за Кьяру – вот она его главная сила, и одновременно его слабость. Только она одна могла возродить в нём жизнь, и тут же забрать её. Амфисс некоторое время молчал, вероятно, обдумывая, что делать дальше, а после произнёс: - Организм девушки ужасно истощён. И полагаю, причинами данной слабости являются не только переживания. Мира, вы что же, её голодом морили?.. – при этих словах, лекарь повернулся к рабыне, гладиатор тоже теперь смотрел на неё, и прежде обеспокоенный взгляд его вновь стал острее. – Удивляюсь, откуда она вообще черпала силы, вид у неё очень болезненный, куда же вы все смотрели, не пойму. Одаривая женщину суровым взором, Тэрон не винил её, скорее самого себя. Как же так он был слеп, думал лишь о своей любви, и этой дурманящей пыльцой засорял себе глаза, не видя даже, что его единственная близка к упадку сил. Любимая… что же ты с собою сделала… - Поначалу она действительно ничего не ела, но я и предположить не могла, что она и в дальнейшем отказывалась от еды. Тэрон поднялся с кресла, пропуская мимо ушей оправдания, которые всё равно уже ничем помочь не могли. Он не требовал от рабыни объяснений. Тут и вправду сложно уследить, к тому же Кьяра являлась достаточно скрытной девушкой, часто держащей всё в себе. - Так, всё понятно, - в отличие от гладиатора, думающего о том, как бы по скорее излечить любимую от тяжёлого недуга, целитель наоборот хотел прежде ещё немного поворчать. – Никто ничего не знал, никто ничего не видел, один Амфисс должен предсказывать будущее. Сейчас я отлучусь ненадолго, сготовлю ей специальный отвар, который, надеюсь, ты, Мира, проследишь, что она будет пить, иначе девушке не выкарабкаться, всё ясно? Вот и замечательно. Заодно зайду проведать Бальдавира, меня уже небось спохватились. Нет, ну это же надо было, всё в одну ночь, а мне теперь бегай по комнатам. Смотрите сами не попадитесь. С этими словами лекарь вышел. Рваная рана мужчины была зашита, перевязывать её он отказался. Стоя возле кровати Кьяры, он заботливо укрыл её одеялом, легонько пройдясь ладонью по тёмным, сверкающим в свете огней волосам. Вся моя жизнь… Его единению с ней помешала рабыня царя, вдруг решившая поправить подушку, под головой девушки. Тяжёлый взгляд Тэрона вновь переместился на неё. - Не смотри на меня так. Если бы я знала, что с нею творится на самом деле, я бы этого не допустила. Мужчина задумался, ему хотелось кое-что разъяснить и поставить окончательную точку без двусмысленностей. - Ты сказала, что из-за меня Литея себя изводит, - начал он, опуская взор на руку Кьяры, к которой невольно тянулась его ладонь – Но я не давал ей никаких обещаний, как и не играл её чувствами, которые просто не мог породить, не имея взаимного интереса. В том не мне держать ответ. Если в её глазах я и повинен в чём-либо, так лишь в том, что был с нею честен, и не дал жизни её выдуманной любви. - Да, ты мог воспользоваться этим, но избежал соблазна, что благородно. Ну, так сделай то же самое и для Кьяры. Уйди сейчас, пока она не пришла в сознание, и ей не стало хуже. Не пересекайся с ней более и дай ей забыть о тебе. Скоро у неё начнётся новая жизнь, Кьяра навсегда покинет Наксос и познает счастливый брак с человеком, способным дать ей всё. Тэрон напряжённо кивнул. - Но не умеющим уважать её чувства, думая в первую очередь о своих собственных желаниях, - мужчина обошёл большую кровать, не отводя взгляда от девушки. – Я не помешаю Бальдавиру увезти Кьяру отсюда, но мне бы хотелось побыть с ней на данное время, которое у нас ещё осталось. Мира сложила руки на груди, закрываясь всё больше, гладиатор знал, что ей не понравились его слова. - Если она придёт в себя и обнаружит тебя здесь, всё повторится снова. Тэрон, я прошу, если Кьяра действительно так важна для тебя, отпусти её. Отпусти и покинь дворец, ей и без того довелось перенести не мало бед. Мужчина смотрел на прекрасное лицо, что прежде дарило ему улыбку, а ныне же было спокойным, отрешённым, душа любимой пребывала в грёзах. Вот только они могли обернуться вечным забвением. Куда ему идти, для чего. Здесь было всё, что имело важность для гладиатора. Он потеряет рассудок, если вернётся назад, в давящие стены, неволящие его, держащие на немыслимом расстоянии от любимого тела и души. - Она важна, - тихо ответил Тэрон. – И потому, я её не оставлю. Разочарованная их разговором, завершившимся не в пользу взаимопонимания, Мира вышла из комнаты, позволяя воину побыть наедине с Кьярой. Что она могла сделать, не ругаться же с ним. Неспешно подойдя, Тэрон опустился на край постели, и рука его с чувством легла на ладонь девушки. Он притянул её к себе, нежно поглаживая пальцами, и накрыл второй рукой, желая согреть, искоренить охвативший Кьяру холод. Такой мирный сон, сложно было представить, что за этой блаженной тишиной таилась боль и потрясение, которые перенесла его любимая перед тем, как погрузиться в бесчувственную тьму. И это только его вина… только его. Ведомый ревностью, Тэрон полагал, что защитит девушку, поможет ей, вместо этого он подверг её страданиям, и после этого даже думал уйти, не видя, не замечая, что спасительный свет, к которому гладиатор тянулся вот-вот неминуемо угаснет. А если бы он потерял её, чтобы с ним стало? Мужчина никогда бы себе этого не простил. В яром пламени его душевных терзаний сгорело бы всё, даже он сам. Чуть наклонившись, Тэрон очень осторожно проводит тыльной стороной ладони по щеке его кареглазой красавицы, большим пальцем слегка касаясь губ, и спешно отводит руку. Почему он ничего не замечал… а она… зачем Кьяра так мучила себя?.. Ведь мужчина всегда был рядом с ней сердцем и душой, пусть их и разлучали. Он никогда её не покидал. Для чего же она, его главная победа в этой бесконечной войне, приняла такую участь, зная, что нужна ему… что без неё он ничто… Тэрон по-прежнему держал руку своей возлюбленной, он предпочёл бы оказаться на её месте, или отдать свою жизнь в поединке с Бальдавиром. Для чего гладиатору нужна эта месть, что не вернёт ему Кьяру, если вдруг он её потеряет. Мужчина закрыл глаза, слушая как дышит его жизнь, очень тихо, тяжело… он чувствует болезненную дрожь, проходящую по её телу… и всё, чего ему хочется сейчас, так это выбежать вон, затолкать в одну комнату всех похотливых ублюдков, глумившихся над его единственной опорой, запереть с ними их ничтожного царя и его преданных выродков и сжечь их всех, позволив умереть долгой, мучительной смертью. Он будет слушать их крики, и упиваться их молящими воплями. Он не найдёт в том утешения, но очистит этот город от нелюдей, чьё существование не должно запомниться в истории. Мысли Тэрона понемногу возвращаются в реальность, когда он слышит, как открывается дверь. Это был Амфисс, чему мужчина только порадовался, ему не хотелось вновь выслушивать упрекающие речи Миры, упорно пытающейся его прогнать. - Ох, думаю, Бальдавир теперь не скоро кого-нибудь побеспокоит. Я дал ему выпить успокаивающего снадобья, он проспит аж до следующего вечера. Да, кстати, полюбовался я работой твоих рук, ты сломал нос своему сопернику в трёх местах, ты в курсе? И это меньшее из всех полученных им увечий. Вот что бывает, когда приезжаешь отдохнуть на землях иных народов. Добром никогда не кончается. Амфисс как всегда надеялся немного разрядить напряжённую обстановку. Он заверил гладиатора, что Кьяра обязательно поправится, и оставил на столе горшочек с приготовленным отваром, ещё горячим. Его нужно будет сразу дать выпить девушке, как только она придёт в себя. - А что Флиант? - Мира заболтала его, Кьяру он искать не возьмётся, думает, что она сейчас помогает мне ухаживать за его пострадавшим моряком. О тебе спрашивал, я сказал, что ты вернулся к себе в камеру. Настроен царь был очень недоброжелательно, но эту ночь он явно переживёт без твоего общества. Целитель затих, присматриваясь к Тэрону, что уже не слушал его, думая о своём. - Я был готов убить его, Амфисс, - молвил воин, прожигая взглядом пустоту. - Уже практически решился. Но не смог. - Ты поступил правильно. Не выживи Бальдавир в этом сражении, кто знает, чем бы всё обернулось, и как бы поступил Флиант. - Он бы наградил меня желанной смертью. Лекарь усмехнулся, в подбадривающем жесте хлопая гладиатора по плечу. - Такие, как ты, встречают свою гибель в бою, но не в лице правителей, стремящихся их приручить, как собак. Мужчина перевёл взор на Кьяру, чьё тяжёлое дыхание по-прежнему доносилось до его ушей. Он нежно проводит пальцами по её ладони, ставшей такой тёплой от его прикосновений. - Какая разница, где и как умрёшь, когда жизнь теряет всякий смысл. Вот она вся твоя надежда, в руках твоих. Ты держишь её, зная, что в ней заложен весь ты сам. Попробуй отнять одно, и другого не станет. Воин говорил о себе и о девушке. Без неё не будет и его. Он был искренен с Кьярой, называя её смыслом своей жизни. И не мог смириться тем, что так или иначе потеряет её. От Амфисса мужчина не ждал никакой поддержки, ему просто нужно было выговориться, дабы не сойти с ума. Но слова, произнесённые лекарем далее, очень удивили гладиатора: - Тогда может не нужно разделять то, что представляет собою одно целое? – целитель выдерживает паузу, ожидая, когда Тэрон к нему обернётся. – Ведь в ином случае ни одна из двух сторон, существующая лишь вместе, не сможет выжить в разлуке. Знаю, я прежде наговорил тебе много лишнего, Тэрон. Но что-то мне подсказывает, что, гоняясь за безопасной жизнью, мы теряем её вовсе. Ты принял решение, свой выбор сделал и Бальдавир. Так может, пришло время выслушать, чего хочет сама Кьяра? Лекарь, прежде пускающий бессмыслицу, прячась за законами, которые не следует нарушать, говорил очень мудро. Его последние слова заставили мужчину придаться раздумьям, когда Амфисс ушёл. Действительно. За всею жестокостью, ревностью, желанием убрать соперника с дороги, Тэрон не задавался вопросом, что бы для себя выбрала Кьяра? Разумеется, он всегда готов прислушаться к ней, для неё ведь гладиатор и сражался с Бальдавиром, он полагал, что поступает верно, а когда понял, к чему может привести его месть, в итоге отказался от всего, даже от любви к девушке, без которой не мог жить. Он делал выбор за двоих, решал судьбу Кьяры за неё, как Бальдавир, которого гладиатор яро ненавидел. Что если она чувствует те же сердечные мучения, которые уже не мог сносить он. Мужчина помнил, с каким беспокойством возлюбленная смотрела на него последний раз. Он видел всё, как и чувствовал, и сознавал, но тем не менее ушёл… оставил её… Вот она эгоистичная благодетель. Тэрон намеревался сгубить себя, даже не помышляя, как тяжело возможно придётся девушке. Очень скоро он почувствовал, как пошевелились её пальцы в его ладони, очень слабо, но он крепче сжал их своею рукой, не причиняя ни малейшей боли, и с радостью в сердце взглянул на любимую. - Кьяра? Мужчина приподнялся, позволяя её глазам узреть его душу, совершенно потерянную без неё. Он касался ладонями её лица, совсем позабывший о своём былом решении. Как он мог отказаться от неё, такой прекрасной, нежной, единственной. Тэрон смотрел в глаза Кьяры, замечая в них влажность недавних слёз. Не желая сдерживать себя, он коснулся губами её щеки, согревая любимую своим теплом, говоря при этом: - Прости. Я не должен был соглашаться на этот поединок. Как и позволять тебе видеть всё, что произошло. Тебе не следовало там быть. Почему же ты осталась? Всё ещё будучи к ней достаточно близко, гладиатор провёл пальцами по пересохшим губам Кьяры, и вспомнил о снадобье, оставленном лекарем. Поднявшись, он направился к столу, взял горшочек, нашёл пустую чашу, и перелил в неё отвар, который сразу поспешил передать девушке. Дождавшись, когда она его выпьет, и возможно почувствует хоть какое-то облегчение, снадобье должно было усмирить внутреннюю боль, Тэрон вновь опустился на край кровати. Рука его вернулась к её ладони, сплетая их пальцы воедино. - Мне известно о твоём состоянии, Кьяра. Спрашивать, зачем ты так поступаешь с собой, я не стану. Но и смотреть, как ты себя убиваешь, не возьмусь, мне проще оставить на своём теле ещё одну глубокую отметину мечом, - Тэрон смотрел на любимую так, как если бы ещё несколько минут назад уже лишился её навсегда, и тут внезапно она вновь предстала перед ним, самая желанная. – Я бы принял такой конец раньше, если бы знал, чем обернётся наша с тобою первая встреча… и такое мучительное расставание. Он не хотел этого говорить, но всё возвращалось в прежнее русло. Бальдавир жив, и скоро полностью оправится, как и девушка будет в порядке. Чего бы Тэрон не хотел, он не имел право удерживать её. Любовь гладиатора не обяжет Кьяру ни к чему против её воли. Но ей следует принять верное решение, подумать о своей безопасности, которую мужчина пытался ей обеспечить, но всё обернулось иначе. - Но я не жалею ни о чём, - говорил Тэрон, и его глаза переполнялись радостью от того, что он был сейчас с Кьярой. Вновь ощущал её подле себя, пусть им и не дано быть вместе дольше, он запомнит каждую минуту, которую будет жадно пить этот любовный нектар их близости. – Мне довелось познать рай на земле, который таким, как я, не светит по окончанию жизни. Но у тебя ещё всё впереди, понимаешь? Всё лучшее, чего ты заслуживаешь, Кьяра, и оно не здесь, не в этом адском пекле. Тебя ожидает счастливое будущее. Ты только живи, пожалуйста. Не смей сдаваться, никогда… чтобы я имел надежду однажды, пусть и не в этой жизни, вновь тебя увидеть. Губы мужчины с любовью коснулись её лба, затем неспешно спустились к щеке, оставляя на ней жар его дыхания, он тянулся к устам девушки, желая получить их ответ, в последний раз. Как вдруг дверь комнаты вновь отворилась, и у порога застыла Мира, поражённо смотря на обоих. Женщина даже не успела порадоваться тому, что её подруга вновь пребывала в сознании. Тэрон не убрал руку от лица Кьяры, как и не думал оставлять её, пусть сюда зашёл бы сам Флиант со всею своей продажной знатью. Он отвёл взгляд от рабыни, вновь отдавая себя чарующим карим глазам любимой девушки, и поцеловал её открыто, не смотря на всю возмущённость глядевший на них Миры. Какое ему было дело до других, когда ещё недавно Тэрон думал, что потерял Кьяру навсегда. Если гладиатор и решился познать смерть, он хотел опробовать горечь её яда вместе со сладостью губ своей возлюбленной, и отчаянно крадя её поцелуй, он возвращал ей свой со всем жаром сердца и души.
Kyara: Бальдавир был повержен. Он лежал на полу, чувствуя огромную боль в ребрах. Мужчина был не в силах подняться, хоть и попытался, когда Тэрон его не убил, а отступил. Гладиатор сказал, что бы Бальдавир сделал ее счастливой. Несмотря на боль, которую ощущал мужчина, его мысли сейчас совершенно были о другом. Он сначала задался вопросом, о ком говорит Тэрон, но следом до него дошло. Северянин, лежа на полу, повернул голову в сторону уходящего Тэрона и увидел там, в арочном проёме, стоявшую Кьяру. «Неужели о ней?» - подумал он, и отвел взгляд, потому что закашлялся. Лекаря уже отправили за ним. Бальдавир тяжело дыша, вновь повернул голову и увидел, как Кьяра потеряв сознание, медленно падает. Ему даже удалось как-то перевернутся на живот, что бы попробовать встать, но он не успел. Бальдавир увидел, как девушку подхватил гладиатор. И теперь северянину стало все ясно, как среди белого дня. Вероятней всего он испытывал к девушке то же, что и Бальдавир. Вот почему бой был таким яростным, а Тэрон настолько агрессивным. Что в этот момент почувствовал Бальдавир? Он забеспокоился о Кьяре, сожалел, что это не он было тем, кто подхватил ее. Мало того, что северянин сейчас был зол на гладиатора, но больше всего его ярость была направлена по отношению к Флианту. Царю еще долго придется выходить с этого положения, в которое он поставил Бальдавира. Вскоре пришло несколько человек, подняли Бальдавира, положили на носилки и унесли прочь. Бальдавир попробовал найти глазами Кьяру, но последнее, что он видел – это как гладиатор унес куда-то девушку. С ними была еще и Мира. Бальдавир хотел что-то сказать людям, которые несли его. Он протянул руку в сторону, где раньше была Кьяра, но перенапрягся, боль в ребрах была настолько острая, что он не смог выдавить не слова. И наверно посчитал, что это будет к лучшему. Чуть позже он все выяснит у самой Кьяры, что связывает девушку с этим агрессивным гладиатором. Бальдавира перенесли в его покои, где над ним стали трудится слуги, а потом послали за Амфиссом. Лекарь долго себя не заставил ждать. Он пришел и принялся заделывать раны Бальдавира. Повреждения мужчина получил достаточно хорошие. Лекарь торопливо, но качественно проделал всю операцию и поспешил уйти. Никто не задавал лишних вопросов, а Бальдавир, приняв снотворное, погрузился в глубокий сон. Что касается Флианта, то он провожал своих гостей, которые высказывали ему слова благодарности и говорили о том, что это несомненно самый лучший вечер из всех, которые когда-либо проводились царём. Флиант был настолько доволен собой, удовлетворен сегодняшним вечером и прибылью от него, что совсем забыл о своем избитом до полусмерти друге. Но когда шел обратно он наткнулся на Миру. - А, это ты, - пренебрежительно сказал он, но не смог скрыть своей улыбки, ведь нес полный мешок золотых монет. Мира укоризненно смотрела на него. - Бальдавир не снесет такого оскорбления, - заметила женщина, а царь лишь хмыкнул. - Он сам захотел честного боя с Тэроном. Я его предупреждал, так что за все, что произошло Бальдавир сам в ответе. - Ты глупец! – яростным шепотом сказала Мира, за что получила пощечину от царя. Женщина схватилась за щеку, выдержав подобный жест, ее глаза покраснели, но она держала себя в руках, крепче сжав зубы. – Я от своих слов не отказываюсь, Флиант. Бальдавиру теперь нужна хорошая медицинская помощь, и никто не знает, что будет, когда он встанет на ноги. - Я за это не переживаю. А ты иди и убирайся с остальными, у тебя есть дела. Мира слегка присела в поклоне, и поспешила выполнять приказ Флианта. Ей очень хотелось направиться к Кьяре, но увы, если остальные слуги скажут, что рабыни наложницы не было с ними и она не помогала им разгребать завал, то Мире будет не сладко. Впрочем, она никогда не нарушала приказов, поскольку знала, как строго за это наказывают. Тем временем, Кьяра такая безмятежная и спокойная, но чертовски бледна лежала на кровати в неизвестной комнате, вдали от остальных. Она ничего не видела, ибо не спала, а пребывала без сознания. Спустя некоторое время она стала приходить в себя. Сначала Кьяра слегка пошевелилась, следом она медленно распахнула глаза, замечая, как черные точки, заполняющие весь свет, постепенно уходят. Девушка не сразу поняла, где она находится, и кто ее окружает. Но она чувствовала чью-то теплую руку, что сжимала ее ладонь. Кьяра нахмурилась, она совсем еще была растеряна, пока не увидела склонившегося над нею Тэрона. Бледное лицо и совсем белые губы украсила легкая улыбка. - Тэрон. Прошептала Кьяра. Ей хотелось обнять его, но сил совершенно не было. Он смотрел на нее, склонившись над ней, и этого было достаточно. Одно его присутствие заставило сердце рабыни биться сильнее, нежели всего мгновение назад. Наконец черные пятна совсем ушли, и Кьяра уже начинала понимать, где она находится. Все в том же дворце, только в какой-то неизвестной ей комнате. Она почувствовала прикосновение теплых губ Тэрона к ее щеке, и вновь слабо улыбнулась. Кьяра чувствовала, как все ее тело беспокоила легкая дрожь. Но это было не от холода, а от упадка сил. Кьяра попробовала потянуться к Тэрону, что бы прикоснутся ладонью к его щеке, но не смогла, она была еще слаба, хоть с каждым мгновением набиралась все больше сил. В итоге Кьяра откинулась на подушку и посмотрела куда-то в потолок перед собой, В памяти мгновенно всплыли отрывки яростного сражения Тэрона с Бальдавиром. Мужчина говорил о том, что ему не следовало соглашаться на бой. Кьяра промолчала, она так не считала. У Тэрона не было выхода, девушка была в этом уверенна, его бы в любом случае принудили, и выбрали пунктом давления что-то, либо кого-то, кто бы мог повлиять на его решение. Дальше Тэрон заговорил, что Кьяре не нужно было там быть. Он спросил, зачем же она осталась. Кьяра хотела ответить, но не успела, мужчина аккуратно и нежно пальцем провел по ее губах, чем вызвал огромную волну внутри девушки, и она мягко улыбнулась. Силы приходили к Кьяре, но бледность не отступала. Тэрон в следующий момент встал и отошел к столу, а Кьяра попробовала медленно приподняться. У нее это вышло, она приняла сидящее положение, осматривая комнату, а тогда ответила все тем же тихим голосом, на остальное у нее пока не было сил. - Ты не подумай, что я упала, потому что впечатлительная. Я видала много битв, даже сама принимала участие, держала меч в руках. Зрелищность меня не пугает, Тэрон. Кьяра почувствовала, что ей тяжело сидеть, вздохнула и обратно увалилась на подушку. Цвет ее лица оставался почему-то бледным. Хоть силы возвращались постепенно, но легкий румянец и близко не проскальзывал. – Так что я не поэтому потеряла сознание. Кьяре не хотелось, что бы Тэрон думал, будто она впечатлительная девушка, которую тошнит и которой становится плохо от одной капли крови. Многие девушки именно такие, но не Кьяра. И в данный момент, она упала в обморок так неожиданно, после этой страшной схватки, будто бы действительно от впечатлений и ужасного вида обоих мужчин, что были влюблены в неё. Тэрон вернулся к ее кровати и протянул ей чашу. Кьяра присела, приняла ее из рук мужчины, вопросительно посмотрев на него. Но спрашивать, что это не стала и просто выпила. Когда девушка опустошила чашу, она невероятно скривилась, настолько отвар был гадким на вкус, словно подошва от старых башмаков, с помесью пыли и болотных трав. - Мне известно о твоём состоянии, Кьяра, - сказал Тэрон, а девушка опустила взгляд на их руки. Он вновь накрыл своей теплой ладонью ее холодную руку, а их пальцы сплелись воедино. Следом взгляд Кьяры переместился на его уже обработанную и зашитую рану. - Ты тяжело ранен. Прошептала Кьяра. Несмотря на то, что рана была зашита, но не перевязана. - Тебя необходимо перевязать. Уже более решительно добавила девушка. Но гладиатор совершенно не думал о себе. Он сказал, что нанес бы себе еще одну подобную рану, если бы знал, что их встреча обернется таким образом. Кьяра нахмурилась, она видела с какой любовью смотрел на неё Тэрон, и она любила его также сильно, но не понимала к чему он ведет, зачем говорит об жестокой расправе с самим собой. - О чем ты говоришь? Нет, нет.. я… просто… Кьяра не находилась, что сказать. Как объяснить Тэрону мотивы, почему она отказывалась есть. Девушка принципиально не употребляла никакой пищи. Она все отдавала другим, либо собакам, либо просто выкидывала. Она не ела совершенно, с того самого дня, когда была переведена во дворец. Кьяра решила, что если будет морить себя голодом, весь этот кошмар закончится быстрей. Она станет тощей и не желанной для любого, кто посмотрит на нее, ведь никому не нравятся кости. Вот, о чем она думала. К тому же девушка боялась, что ее действительно могут отправить вскоре туда, куда планирует Флиант – к рабыням, которые приносят утехи по ночам клиентам царя. Этого рабыня боялась и страшно не хотела. Поэтому не взяла в рот ни куска еды, лишь пила одну воду. - Мне довелось познать рай на земле, который таким, как я, не светит по окончанию жизни. Но у тебя ещё всё впереди, понимаешь? Всё лучшее, чего ты заслуживаешь, Кьяра, и оно не здесь, не в этом адском пекле. Тебя ожидает счастливое будущее. Ты только живи, пожалуйста. Не смей сдаваться, никогда… чтобы я имел надежду однажды, пусть и не в этой жизни, вновь тебя увидеть, - говорил Тэрон. Кьяра пожирала его внимательными глазами. Несмотря на бледность ее лица, дрожь во всем теле, ее яркие темные глаза горели огоньками влюбленности и счастья. Он был рядом и ей так хорошо, спокойно. Кьяра хотела все ему рассказать, что у нее на душе, чего она боится и опасается. И она сделает это, точнее хотела сделать. Но в итоге непонимающе нахмурилась и отрицательно покачала головой. Еще чуть приподнявшись, Кьяра внимательно глянула на Тэрона. - Ты говоришь, как смертник… Кьяра сделала паузу, а тогда неожиданно обняла мужчину, прижавшись к нему всем телом, и на ухо прошептала. - Мне страшно, Тэрон. Я делала это, потому что я боюсь. Я думала, что… не знаю, что я думала. Но не говори так, я прошу тебя, никогда не говори что-то о моем счастливом будущем. Без тебя оно не может быть счастливым. Если ты говоришь о Бальдавире, об его предложении, то забудь об этом. Я никогда не пойду с ним и не стану его женой. Крепко вдохнув запах Тэрона, такой дурманящий и приятный, Кьяра отстранилась от него и посмотрела мужчине в глаза. - Я просто испугалась, как глупая девчонка. Я испугалась. Рабыня опустила глаза куда-то вниз, понимая что говорит невесть что. Но это была правда. Она говорила так взволнованно, слова ее сопровождались дрожью в теле. Но рядом с ним ей так было спокойно и хорошо. Когда она обняла мужчину, почувствовала его рядом, то ей было намного спокойней. «Так бы всегда» - промелькнула мечтательная мысль в ее голове. Когда она была рядом с ним, то Кьяра ничего не боялась, ни о чем не беспокоилась. Он приносил мир и спокойствие ее дикой душе. Кьяра смотрела в его зеленые глаза, и тонули в них. Она заметила, как гладиатор медленно к ней приближается. Он коснулся губами ее холодного лба, чем вызвал странные чувства в девушке. Если совсем недавно ее знобило, то сейчас какая-то волна тепла прокатилась по всему ее телу, затем он коснулся губами ее щеки. Кьяра почувствовала его горячее дыхание на себе, и прикрыла глаза в то мгновение, когда их губы соприкоснулись в поцелуе. Девушка вновь улетела куда-то в свои грезы. Она крепко обняла Тэрона, одной рукой прикоснувшись к его щеке, а второй нежно и медленно провела по спине, пока не остановилась на крепком плече мужчины. Поцелуй был настолько сладким и чарующим. Его губы были так нежны и опьяняли разум девушки. Она с головой отдалась своим чувствам, понимая, что не скоро еще сможет вновь поцеловать Тэрона. В свой поцелуй Кьяра попыталась вложить все свои чувства, что бы и мужчине он запомнился надолго. Мира, наконец закончила с работой, поспешила распрощаться с остальными и помчалась в комнату, где была Кьяра. Она застыла на пороге с негодованием глядя, как гладиатор и рабыня отдаются страстному поцелую. Женщина открыла рот, что бы что-то сказать, но промолчала. На мгновение ее взгляд смягчился. Она видела и чувствовала в том, что происходит сейчас какую-то силу истинных чувств. Но плевать истинные эти чувства, какими бы сильными они не были из этого ничего не выйдет. Кьяра только будет страдать. Ни ей, ни Тэрону, никому отсюда никогда не выйти. Разве что в ящике. Закончив поцелуй, Кьяра не опускала рук, обвив ими шею мужчины. Она прислонилась лбом к его лбу, и смотрела вниз. Кьяра знала, что Мира здесь. - Обними меня крепче. Попросила рабыня, чувствуя, как из-за ритма, с которым бьётся ее сердце начинает терять свои силы вновь. Тэрон грел Кьяре душу и сердце тем огнем, который он будил в ее чувствах своей истинной любовью. Он был тем единственным, которого Кьяра искренне полюбила, и только с ним желала прожить свою жизнь, даже если эта жизнь будет проведенная здесь.
Тэрон: Тэрон не желал прерывать это сказочное единение тел и душ, которое он никогда не испытывал на свободе, ни с кем. Окрыляющее чувство, когда всё, что тебе нужно в этом мире ты обнаруживаешь в одном человеке, и знаешь, что это чувство взаимно. Мужчина обвил руки вокруг талии своей любимой, придерживая её, но ни в коем случае не сжимая. Его уста по-прежнему были очень нежны и осторожны, несмотря на всю силу внутреннего огня, который разжигала в нём Кьяра с каждым ответным прикосновением своих мягких и чувственных губ, с каждым малым вдохом необходимого воздуха, он прижимался к ней всё более, ощущая, как она сама тянется к нему. Поначалу достаточно заметная слабость её тела вдруг обрела такую необыкновенную внутреннюю силу, с которой девушка отдавала воину свою любовь. Её поцелуи дарили удивительное наслаждение, учащая дыхание Тэрона, полностью объятого пламенем страстного желания быть с Кьярой ещё ближе. Нет, он не считал её впечатлительной и тем более беззащитной. Гладиатор видел, сколь воинственна и крепка душа этой девушки, он замечал это не только в её глазах, и уверенном, но в то же время очень женственном голосе. Мужчина чувствовал это в её руках, ласкающих его, слышал волевую мощь в биении её сердца, чьи быстрые удары, согревающей энергией стучали в его грудь. Он испытал дрожь удовольствия, ощущая прикосновение её пальцев, нежно скользящих по его спине, и его поцелуй стал ещё глубже. Опасаясь потерять контроль, гладиатор знал, когда следует остановиться. Он так же помнил, что они были не одни. Их губы разъединились, но Тэрон по-прежнему был рядом, с блаженством сознавая, что руки любимой обвивают его шею, так же как и он продолжал обнимать её. Они соприкасаются лбами, мужчина держит глаза закрытыми, и вновь проводит устами по соблазнительным изгибам губ своей желанной, но уже более поверхностно, оставляя лёгкий призрачный след от их былого жаркого порыва. Тэрон приоткрывает веки, со всею необузданной любовью всматриваясь в глаза своей мечты, на чьём прекрасном лице мрачной тенью промелькнула слабость физического недуга. Ей всё ещё было плохо, и он различил это в её чуточку дрогнувшем голосе. Гладиатор привстал на одно мгновение, чтобы подсесть ближе к любимой, но уже не напротив, а рядом, и заботливо притянул её к своей груди, желая поделиться с нею большей частью своей силы и тепла. Она просила его об этом, и он был готов отдать ей всё. - Ничего не бойся, - прошептал Тэрон, бережно согревая Кьяру в своих объятиях, она одаривала его тем же огнём. – Они не посмеют… никто не посмеет причинить тебе вред, я этого не допущу. Выход есть, и мы будем к нему стремиться… вместе. Ты сказала, что твоё будущее не будет иметь счастья без меня, а мне будет не нужна моя жизнь, если ты перестанешь бороться за свою. Прими её для нас обоих, и будь уверена, я поставлю Флианта на колени, я обрушу на него стены его же собственного дворца, и не успокоюсь, пока не увижу руины этого гиблого величия. Мы изгоним его с земли, и навсегда сотрём из нашей памяти. Останется лишь наше прошлое, Кьяра, наше настоящее и будущее… только наше. Мужчина гладил волосы любимой, теперь он знал, что нужно делать, гладиатор помнил ответ своей единственной, что не желала выходить замуж за северянина. Разве мог он после этого отступить и позволить Бальдавиру забрать её? Нет, никогда. Тэрон поступит иначе, сделает всё так, как изначально и хотел, а там будет видно. Флиант не станет с ним враждовать, думаю, что воин на его стороне. И мужчина воспользуется этим, подготавливаясь к решительной схватке. Он никогда не бросался словами. И если однажды что-либо произносил, его речи имели действия, всегда. Мира всё так же стояла у двери, и её пытующий взгляд просил мужчину покинуть комнату. Он это заметил, на секунду задержав на ней своё внимание. Ладонь мужчины легонько дотронулась до подбородка Кьяры, безмолвно прося её заглянуть ему в глаза. Он улыбнулся ей, искренне, без путающих утешений, Тэрон знал, что всё у них обязательно получится. - Моя прекрасная воительница. Я буду рядом. Никакие запреты меня не удержат, Кьяра, я приду, с каждым наступлением ночи я буду здесь, пусть и тайком. Но ты скажи мне, если мои слова тебя беспокоят, и я не пущу их в действия. Быть вдали от тебя невыносимо, но я последую любой твоей просьбе, как и ты выполни мою, - он приподнялся, давая понять любимой, что ему пора уходить. - Делай всё, что говорит Амфисс, не отказывайся от его помощи, ему можно доверять. Всего важнее сейчас твоё выздоровление, никто тебя не потревожит, отдыхай и не волнуйся ни о чём. Ты поправишься, и всё будет именно так, как мы и задумали. Верь в это, Кьяра, и знай, что я вновь к тебе приду. Его рука жаром обдала лицо возлюбленной, когда он вновь дотронулся до неё. Тэрон хотел ещё раз почувствовать Кьяру прежде, чем уйти. Он просто касался её щеки и смотрел в бездонные, любящие его глаза. Да, он знал, что она его любит, девушка давно дала ему это понять, и данная мысль грела душу и сердце гладиатора. Как и само присутствие единственной, которую он ни на минуту не желал оставлять. Но ему нельзя было оставаться, и тем более вдаваться в споры с Мирой, ни к чему лишний раз беспокоить Кьяру. Он пообещал, что вернётся, и обязательно сдержит обещание. Тэрон поднялся, стараясь не оборачиваться, где-то в груди вновь обдало холодом, и так будет всегда, стоит ему покинуть свою возлюбленную. Проходя мимо рабыни, мужчина довольно строго взглянул на неё, тем самым говоря, чтобы она как следует заботилась о девушке. Разумеется, Мира именно так и поступит. И хоть бы она не терзала сердце Кьяры с той же безжалостностью, какую проявила к его чувствам, стремясь внушить гладиатору, что он несёт одну лишь боль и несчастья. Выйдя за дверь, Тэрон некоторое время бесцельно стоял возле неё, пытаясь собраться с мыслями. Любовь звала его назад, она имела силу подчинить хладнокровие разума мужчины. Но он делал это не для себя, воин уходил, дабы не подвергать Кьяру опасности. Хоть Амфисс и заверил, что никто из посторонних в эту комнату не войдёт, рисковать всё же следовало с умом. Ночь - самое лучшее время. Выбраться из камеры не составит труда, если лекарь поспособствует. Все знали, что отныне царь имел расположение к его персоне, а значит, если Тэрона ненароком и заметят в его владениях, то, несомненно, решат, что он здесь по приказу правителя, так что пройти можно будет без всякого шума. Однако в сумерки это может вызвать некоторые подозрения. Тогда придётся воспользоваться иным входом во дворец, менее заметным. И опять же без сторонней помощи тут не обойтись. Находясь на втором этаже, Тэрон не успел спуститься, встретив в одном из ведущих к лестнице больших залов Сохрэба. Ариец направлялся к нему, попивая вино из золотой чаши, он явно желал разговора, чего мужчина очень не хотел. Как раз у лестницы его заметили двое стражников, не мало удивившихся, что гладиатор всё ещё находился во владениях царя. Тэрон с удовольствием принял бы их общество, он к тому и стремился, но Сохрэб попросил охрану удалиться. Те немного замешкались, но в итоге ушли, а мужчине пришлось вновь повернуться к персидскому правителю, чьё лицо заметно горело от употребляемой в большом количестве выпивки. Не зря греки называли персов «краснолицыми». Как раз из-за их пристрастия к вину, в том они обставили даже своих ярых врагов. Да, Сохрэб не плохо принял веселящую душу водицу, но передвигался так же уверено, хоть и малость пританцовывая. Всё же будучи в подобном настроении, ему не следовало останавливать гладиатора, что одним своим взглядом мог протрезвить его за раз. - Салам! – поприветствовал его ариец, так резко взмахнув руками, что имеющаяся половина вина в чаше, вылилась на пол. – Ты сражаешься достойно прозвищу, которое я дал тебе, львиное сердце. Будь щедр ко мне своим вниманием, не откажи и выпей со мной. Персидский царь созывал гладиатора в зал, где всё было накрыто для пира. Слуги уже давно там убрали все негодные следы недавно прошедшего поединка. Тэрон не двинулся с места, без какого-либо уважения смотря на давнего союзника Флианта. Ему не было дела до того, кто хотел с ним говорить, а кто нет, кого уважить, а кого и отправить куда подальше. Мужчина уже отвернулся, чтобы уйти, но Сохрэб остановил его дальнейшими словами: - Какая непокорность и сила в глазах. Поединок выдался безжалостный, но я уверен, ты и сейчас без затруднений смог бы его повторить. Ташаккор. Благодарю тебя за тот великий дар богов, который ты дал узреть моим сыновьям, ещё только познающим искусство боя. Тэрон был не рад присутствию арийца, ещё менее ему понравилось то, что он услышал. Он избегал данных разговоров, чтобы хоть на долю позабыть о том, что здесь находится один из его главных врагов. Гладиатор не просто не мог смириться с приездом персидского царя, ему было тошно смотреть на него, ибо через Сохрэба он, как вживую, видел перед своими глазами те ужасы войны, которые мужчина познал, дабы изгнать чужаков с греческих земель. Он не желал возвращаться к прошлому, но оно всюду преследовало его, как и этот настойчивый ариец. - Я бился не ради того, чтобы развлечь тебя и твою семью. Будь она у меня, я бы никогда не привёз родных наблюдать, как люди потешаются над смертями подобных себе. Ты называешь убийства дарами богов, и учишь своих детей смеяться при виде человеческой крови. Годами я искоренял таких, как ты, глубинами души жалея их осиротевших наследников. Но, наблюдая, какую жестокость ты закладываешь в своих, я понимаю, что их смерть была необходима. Тэрон говорил с присущей ему губительной яростью, что выявлялась лишь на половину, она могла полностью распалиться, стоит только персидскому царю спровоцировать нарастающий гнев. Сохрэб затих, прищуриваясь, и, кажется, даже протрезвел от услышанного. Он только и смог вымолвить: - Участник памятных сражений? - Бывший военачальник греческих войск, - ответил Тэрон, понизив и без того грубый голос. – Лишь спустя множество лет мне удалось вернуть свободу городам, захваченным твоим народом. Ариец блеснул чёрными глазами, забыв про не допитое вино. - И теперь я один должен понести наказание за чужие грехи? Только потому, что во мне течёт та же кровь, что и у тех, кто считается твоими врагами? – Сохрэб печально покачал головой, отворачиваясь от мужчины. – Хуб. Хорошо. Давай пройдёмся, я кое-что расскажу тебе. Гладиатор не был настроен слушать какие-либо речи, сподвигающие его к расположению, но всё же последовал за персидским царём. Они вышли на балкон, открывающим им чарующий вид во двор. Туда, где стоял фонтан, у которого Тэрон признался Кьяре в своих чувствах. Он всегда думал о ней, и всё чего действительно хотел сейчас, так это вернуться в комнату, где находилась вся его жизнь, вновь обнять её, почувствовать на своих устах её губы, любить её… любить всем сердцем, которое она ему подарила. Гладиатор не должен быть здесь, ему следует вернуться. Но он не мог. Если он вернётся к Кьяре сейчас, он не оставит её уже никогда, и этот необдуманный порыв повлечёт за собою множество бед. Но мужчина придёт к любимой следующей ночью. Он должен сделать всё, чтобы вновь оказаться рядом с ней и убедиться, что девушка идёт на поправку. Сохрэб облокотился на перила балкона, вдохнул свежего воздуха, дабы развеять пьяный дурман, и начал свой рассказ: - В далёком прошлом у меня была другая семья. Я был единственным сыном у своего отца, и в юности не особо страдал легкомысленностью, потому не стремился быть правителем. Персеполь - так называется мой город. Всё, чего я тогда хотел, так это быть со своею женой и детьми. У меня были дочь и сын, совсем маленькие, ещё толком не умеющие отличать добро от зла. Имелся свой участок земли, на котором я выращивал виноградники, тем и зарабатывал на жизнь, пытаясь избавиться от влияния своего грозного отца. Он на тот момент увлечённо вёл войну с греками. Желая отдалить свою семью от смертей, я покинул родину, поселившись в одной из неприметных деревень, и там продолжил своё дело. Мне казалось, никому не дано побеспокоить нас. Пол года, мой друг, всего пол года и я потерял всё, ради чего жил. В один из погожих дней я уехал на рынок продавать вино, а когда вернулся… потерял рассудок. Не осталось у меня ни дома, ни жены, ни детей… всё пожрал огонь. Вся деревня превратилась в пепел. Обезумив от горя, я напал на след убийц, и только спустя двое суток нагнал их. И знаешь, что увидел? Сотни греков, сжигающих такие же простые деревни, полные безвинных людей. За что же они нас убивали? Ни женщины, ни дети, не могли им навредить, но ваш народ их не пощадил. Мне ничего не оставалось, как вернуться в Персеполь и спустя время перенять власть своего отца, чтобы продолжить войну, которой он посвятил всю свою жизнь. Вот видишь, мой друг, мы не можем поручаться за благородство душ наших братьев, как и не должны проклинать весь народ за бессердечность имеющихся в нём поганых овец. Тэрон продолжал смотреть в сторону фонтана. Он внимательно слушал Сохрэба, и, кажется, начинал понимать его. Что-то в сознании протестовало, ведь долгие годы мужчина посвятил мести, видя в персах своих заклятых врагов, не достойных жизни. Он не удивился тому, что услышал о жестокости своего народа. Правда в том есть, не стоит судить других по себе. Но войска Тэрона никогда не убивали невинных. Они освобождали свои города, стирая с земли тех, чьи руки были пропитаны кровью слабых. Что делали другие греческие солдаты, гладиатору было неизвестно. Он только мог знать, где находятся остальные отряды и как близки они к полному изгнанию недругов со своих земель. - Но осознание всего этого не положит конец войне, - сказал мужчина спокойно. – Она продолжится ещё не один год. - И в ней никто не победит. Мы попусту режем друг друга, разрушая жизни и ломая судьбы. Верно, осознание этого ничего не изменит. Сохрэб не ошибался, говоря о том, что в будущем никто никого одолеть так и не сможет. Со временем персидская империя просто развалится под ударами великих полководцев и кочевых племён. Позже разговор двух противников перешёл на иную тему, очень неожиданную для Тэрона, не сводившего глаз с того места, где он впервые поцеловал Кьяру… где впервые понял, что она любит его. Все эти минуты упорной тишины, ариец не спускал с него глаз, явно смотрящий не ради того, чтобы дождаться, когда гладиатор заговорит. Персидский царь словно читал его мысли. - Мэхдохт… львиное сердце, ты держал на своих руках прекрасную дочь луны. Её восхитительный танец многое рассказал мне о ней. Я надеюсь, её жизни теперь ничто не угрожает? Не сложно было догадаться, о ком говорил проницательный Сохрэб. Воин малость удивился, хоть и знал, что очень многие видели, как он подхватил Кьяру, и вместе с ней скрылся с глаз. Только вот не думалось мужчине, что кто-либо заметит в его желании помочь какой-то потаённый смысл. И этой тайной окажутся сердечные чувства, любовь гладиатора и рабыни, о которой знали уже многие, кроме самого правителя города. Тэрон ничего не ответил арийцу, тот видимо ответа и не ждал, потому что продолжил: - Я всё вижу в твоих глазах. Тот же живой огонь горел и в моих, и он не угасает до сих пор с того момента, как я впервые встретил Азур. Она вытащила меня из зловонной ямы, в которой я намеренно стремился себя закопать. Её любовь помогла мне сохранить разум и не впасть в безумие гнусной тирании. Власть это зло. Задумываясь об этом, я всегда вспоминаю одну очень верную притчу: «Пурсид данаг о миног и кхрад. Спросил мудрец у духа разума: кто есть тот богач, которого надо считать счастливым и кто тот, которого надо считать несчастным? Меног и кхрад пасох кард. Дух разума ответил: Того, кто приобрёл богатство праведным путём, следует считать счастливым, а того, кто приобрёл его через грех – несчастным». В сути полученных мною богатств, я скорее всего несчастен, ведь я получил их не своим трудом, а стараниями своего отца, что далеко не был справедливым правителем, как и добрым человеком. Выходит, я познал сразу два несчастья, своё и чужое. Но я их не ощущаю, мой друг потому, что я имею главное богатство, сотворённое чистым сердцем. И оно заключено в моей жене и в моих детях. Я не так жесток, Хеидэр, как могу показаться поначалу. Но я не хочу, чтобы моих будущих потомков подвергали смертям лишь потому, что их отцы не способные защитники. Мои сыновья должны видеть всю мерзостную реальность этого мира, беречь своих женщин, чтобы никогда не узнать того горя, которое пережил я. Надеюсь, мы ещё увидимся, великий воин, я не хочу быть врагом тебе. Все мы теряли дорогих нам людей, и ничья смерть не возместит данную потерю. Я всего лишь защищаю то благо, что имею сейчас, как уверен, и тебе самому есть, за что бороться. Пусть же наши пути никогда не сойдутся для кровавого поединка. Шэб бекхеир. Доброй ночи. Ариец ушёл, предоставляя мужчине возможность побыть наедине со своими мыслями. Интересно выходит. С кем бы он не заговорил, чьим бы речам не принялся внимать, Тэрон всюду слышал о Кьяре, о чувствах, которые испытывал каждый человек. И всё склонялось к одному: к любви. Войны теряли своё значение, когда слова касались сердца. Раньше гладиатор этого не понимал, он слишком сильно был поглощён сражениями. Любовь он брал лишь телесно, не ведая, какой прекрасной она может быть, завладевая всею бессмертной душой. Тэрон думал о словах персидского царя. Он действительно очень любил свою жену, и их сыновей. Наверное, это несказанное счастье, иметь возможность быть с женщиной, без которой жизнь видится тебе бессмысленной. Сделать её матерью своих детей, и посвятить себя семье, её процветанию, оставив битвы позади. Это была мечта, недосягаемая для воина, не имеющего за плечами ничего, к тому же невольника. Он никогда не сможет выбросить эти угнетающие мысли из головы, ибо прежде существующий для себя, Тэрон отныне жил и для другого человека. Девушки, которая нуждается в нём так же сильно, как она ему была необходима. Мужчина незаметно вышел из дворца, обошёл его кругом, высматривая нужное окно комнаты на втором этаже, где находилась Кьяра. Он нашёл его сразу, и, опустившись под ним, прислонился спиной к стене большого здания. Гладиатор хотел быть рядом с любимой хотя бы так. Ночь ещё не окончилась, и он надеялся провести её здесь, зная, что его единственная неподалёку. Не малых усилий хватило, чтобы вот так оставаться сидеть на земле у стены, и ни разу не поддаться желанию быть с Кьярой сейчас, сию минуту. Тэрон закрывал глаза и видел её красивое лицо, тёплый взгляд, сладкие губы… помнил прикосновения её рук, сводящие воина с ума. Мужчина вновь подумал о Сохрэбе и Азур. Об их чувствах, скрывать которые двум супругам было не нужно, как и сдерживать себя каждый раз, когда они хотели быть вместе. Гладиатор же и рабыня были вынуждены таиться, покидать друг друга, с новым днём страшиться потерять. Они познали любовь в месте, где невозможно сохранять человеческие качества. Где людям ломают души и калечат тела со свею немыслимой жестокостью. А он любил её всё сильнее с каждым вдохом, с каждым биением сердца, и взглядом в звёздное небо, под которым когда-то он целовал Кьяру. Нежность и жар её губ ещё хранили уста Тэрона, забывшегося в мечтах о своей единственной. Не знал мужчина, что за ним давно следили. Будучи сосредоточенным на своих мыслях, он мог быть обманут глазами, но идеальный слух его не подвёл. Заслышав некий шорох рядом с собой, гладиатор поднялся, и неслышно приблизился к краю стены. Он даже и не думал выскакивать, хватило молниеносно протянуть руку, как пальцы сомкнулись на одежде подлого преследователя. Потянув его на себя, мужчина прижал незнакомца к стене, открывая его истинный облик лунному свету. Пелий. Оказавшись пойманным, советник разом забился, пытаясь вырваться из крепкой хватки гладиатора, особо и не проявляющего усилие, чтобы его удержать. - Время идёт, Пелий. Свои обязательства я выполнил, хоть и не в пользу Бальдавира, а вот ты, - Тэрон жёстко встряхнул советника. – Твоя вольность может обернуться скорейшей сменой обстановки, если тебе на ум придёт очередная гнусная затея. - Убери от меня руки. Флиант ещё не знает о твоих проделках с этой рабыней, но если я… - Что ты? – мужчина с оскалом придавил змея к стене. - Вновь пустишь яд со своего мерзкого языка? Тогда мне угоднее лишить тебя его, и посмотреть, много ли будет пользы царю от немого советника. Тэрон собирался схватить Пелия за шею, отчего преданный слуга Флианта с испугу замотал головой. - Нет-нет!.. Я помню, я всё помню… Но Литея недосягаема сейчас для меня… она заперлась в своей комнате и никого к себе не пускает. - Она не просидит взаперти вечно, попробуй вызволить её, и поговори с ней о Кьяре. Сделай всё, на что способна твоя подлая душа, умеющая хитрить, когда ей это выгодно. Я гляжу, годы на рудниках тебя отныне не пугают. Правильно, чем дальше опасность, тем менее ощутима угроза её приближения. Но я здесь, Пелий, и всегда могу до тебя добраться. Ты видишь эти руки? Присмотрись внимательнее, ты был свидетелем каждой битвы, в которой они отнимали жизнь. Мне ничего не стоит сдавить ими твою шею, и посмотреть, как весь имеющийся у тебя яд польётся из твоих ушей. Я даю тебе день, чтобы поговорить с дочерью царя и убедить её сделать Кьяру своею приближённой служанкой. Ты можешь жаловаться, собираться подле себя охрану, чтобы оставаться не тронутым, но в случае твоего провала или увиливаний, я не проявлю к тебе того же милосердия, которое получил Бальдавир, чьею победой ты желал уничтожить меня. Тэрон с силой отшвырнул советника на землю, спокойно наблюдая, как тот поднялся и рванул со всех ног прочь обратно во дворец. Он сделает всё, как ему пригрозили, но продолжит вредить и далее, такова его ничтожная сущность. Мужчина будет к этому готов. Даже если бы он не ввёл Пелия в курс всего происходящего, этот подлый слуга царя всё равно бы прознал, что к чему. Пусть делает должное, а там уж Тэрон за ним присмотрит. Он оставался сидеть под окном любимой до самого рассвета. А после направился в свою камеру. Мысли гладиатора снова и снова возвращались к Кьяре. Он будет у неё следующей ночью. И ничья подлая душа не посмеет его остановить.
Kyara: Тэрон был рядом. Кьяра ощущала тепло его горячего тела, не так давно пережившего схватку с Бальдавиром, и это тепло согревало холодное тело девушки. Рядом с гладиатором Кьяра обретала непонятные силы, просто вот так они сидели обнявшись, прижавшись друг к другу и не нужно слов, не надо было ничего иного, только близость. С ним рабыне было спокойно. Кьяра забывала, что она невольница, находится во дворце человека, который считается ее хозяином. Обнимая Тэрона, Кьяра чувствовала себя в безопасности. Ей казалось, что даже сами боги не смогли бы ее достать, если даже желали этого. Крепкие руки мужчины прижимали девушку к себе, и она не отпускала его, прикрыв глаза, наслаждаясь этими мгновениями. Она чувствовала его дыхание на себе, а он ее. Девушка вдыхала его такой дурманящий запах, и только одно вызвало в ней волнение: эта огромная зияющая рана в боку, которую Тэрон получил от Бальдавира во время боя. - Ничего не бойся, - сказал мужчина, и на бледном лице Кьяры появилась едва заметная умиротворенная и мечтательная улыбка. Тэрон и представить себе не мог, какую силу имели эти его три слова. Они действительно внушили в девушку веру в то, что все будет хорошо. Дальнейшие слова гладиатора лишь все подтвердили. Страх постепенно отпускал душу рабыни. Но Кьяра не хотела, что бы это чувство вновь вернулось. Неприятный скрежет где-то в груди, который не даёт тебе спать ночами. - Если бы нам не приходилось расставаться. Если бы ты всегда был рядом и я вместе с тобой, все было бы по-другому. Тихо прошептала Кьяра, сильнее прижимаясь к мужчине, которому готова была отдать всю себя, в любой момент, потому что любила сильно. Она не собиралась сбегать отсюда, потому что так было легче. Кьяра будет здесь до конца, без Тэрона девушка уже не представляла свою жизнь. А свобода без него казалась всего лишь жалким понятием. Все ушло на второй план, дав проход чувствам и желанию во что бы то не стало быть рядом с любимым всегда. Но, увы, это невозможно, особенно в таком месте, как это. В рабстве хозяин распоряжался, что тебе делать, куда идти и с кем спать. Такова была истина, а Флиант, даже если бы узнал об отношениях Кьяры и Тэрона не дал бы им быть вместе. Но они все это преодолеют. Тэрон вселил в Кьяру не только надежду, благодаря своим словам, но еще и уверенность в себе. Невольно девушка вспомнила про план с Литеей. В таком случае действительно не стоило морить себя голодом. Если с Тэроном что-либо произойдет, Кьяра сможет уничтожить себя в одно мгновение. Также, как и Тэрон девушка не собиралась даже жить без него. Она не видела смысла. Тара неизвестно где, родного дома рабыни больше нет, не будет смысла жить и без того единственного мужчины, который заставил ее вдохнуть по свободней и стать отважней. Тэрон гладил Кьяру по волосам, каждое его прикосновение все больше успокаивало девушку. - Моя прекрасная воительница. Я буду рядом. Никакие запреты меня не удержат, Кьяра, я приду, с каждым наступлением ночи я буду здесь, пусть и тайком, - говорил Тэрон. - Ты поправишься, и всё будет именно так, как мы и задумали. Верь в это, Кьяра, и знай, что я вновь к тебе приду. Кьяра мягко улыбнулась, глядя в глаза мужчине, и ответила: - Я буду тебя ждать. Это совсем не понравилось Мире. Если бы влюбленная пара посмотрела на женщину - неизвестно как Тэрон, но Кьяра бы испугалась взгляда, который блеснул в глазах подруги. Она сложила руки на груди, и поджала губы, которые от этого стали намного тоньше, чем были на самом деле. Пальцами Мира сжала свои локти крепко, сдерживая себя, что бы ничего не сказать. Но она выговорится потом. «Боги, что они вытворяют?» - задала себе вопрос женщина, которая с каждой минутой начинала все больше переживать, не хотелось, что бы их заметили, либо бросились искать. Мира понимала, что гладиатор готов пойти на огромный риск и предать этому риску саму девушку. В данный момент женщине казалось, что это все ради собственного утешения. Почему именно Кьяра? У Флианта есть множество других рабынь, которые с удовольствием упадут в ноги Тэрону, поскольку многие его обожали. Он был все-таки чемпионом, лучшим из лучших, и, естественно, все женские сердца желали познать на себе ласки этого мужчины. Мира знала, что он был единственным гладиатором, который не воспользовался ни одной рабыней, несмотря на то, что те были очень даже не против. Но все равно то, что происходило сейчас, в этом наложница Флианта видела только гибель и тяжелую судьбу их обоих. Они сами подставляют себя. И если бы Тэрон был разумней, он сам убедил Кьяру выйти замуж за Бальдавира и сделал все, что бы она согласилась, лишь бы обрела свободу. Северянин сожжет дать Кьяре все, она была бы счастливой. Но не знала Мира, что Тэрон готов был уже это сделать, когда оставил Бальдавиру жизнь. Просто наложница была к нему слишком строга, и не удивительно. Женщинам свойственно некое предвзятое отношение. Несмотря на всю свою мудрость, Мирена относилась к Тэрону предвзято. Никто не знал почему, также, как ни одна душа даже не подумывала о том, что Литея дочь Миры. Принцесса, отверженная гладиатором, дочь царя, которая до сих пор мечтает об этом мужчине. Да, никто бы не согласился такой партии, как Литея и Тэрон. Флиант не позволил бы выйти своей дочери замуж за гладиатора. Да и Мирена не была также счастлива, даже если бы Флиант согласился. Но, как любая любящая мать, наложница оберегала свою дочь, хоть лишь морально, но отношение ее к Тэрону, поэтому было предвзято, несмотря на то, что Мирена знала - Тэрон хороший человек и благородный. Поэтому все, что сейчас происходило здесь, свидетельницей чего наложница Флианта стала, волновало ее с каждой минутой все сильней, душа порывалась прекратить все это. Но Мира стояла на месте, понимая, что это будет слишком жестоко, если она начнет вмешиваться. Тэрон прикоснулся к щеке Кьяры, она накрыла его сверху своей ладонью и прижалась щекой к его сильной руке. Кьяра прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась, но когда девушка открыла их, то ее взгляд выражал только одно: глубокую любовь, в которой не было фанатично обожания, а наоборот, просто искренность и все. Девушка восхищалась мужчиной только мысленно, лишь ее взгляд касался его, он говорил только о ее глубокой любви к Тэрону, ничего лишнего, только любовь. Гладиатор пообещал, что они еще увидятся, медленно встал и направился к выходу. На прощание, Кьяра одарила его нежной улыбкой, после чего мужчина развернулся и отправился к выходу. Кьяра провожала его взглядом, потом поджала губы, мягко улыбнулась и, когда Тэрон вышел, она откинулась на подушку. Мирена тут же кинулась к Кьяре. - Как ты? – ласково спросила женщина. Но Кьяра находилась все еще в том мечтательном состоянии с легкой улыбкой, она тихо ответила. - Нормально. Кьяра совсем не смотрела на подругу, а куда-то в потолок, ее щека все еще хранила тепло ладони Тэрона. - Почему ты ничего не ела? Зачем убивать себя? Кьяра – это глупо. Рабство – это не на всю жизнь, в любой день все может измениться к лучшему. Кьяра приподнялась на локте и взглянула живыми глазами на женщину. - Ты подразумеваешь Бальдавира, когда говоришь, что все изменится к лучшему? О, забудь, нет, я не пойду с ним, ради свободы. Но морить голодом тоже себя не стану. Я была глупа, Мира. Просто мне казалось, то, что я делаю – правильно. Таким образом, я думала, что избавлюсь от всего, что меня обременяет и убегу от позора. Смерть лучший выход, а смерть от истощения не так тяжела. Она может быть внезапной и безболезненной. Кьяра говорила сначала с улыбкой, когда речь шла о Бальдавире, но затем рабыня посерьезнела. Ведь разговор был о вещах, про которые с улыбкой не говорят. Слово «смерть» никогда не сопровождается счастьем. В душе девушки поселился боевой огонь. Тэрон смог сейчас зажечь этот огонь в ней. Несколько слов хватило для того, что бы Кьяра стремилась к лучшему и боролась, не сдавалась. С самого начала Кьяра была боевая, ведь попала она сюда защищая свой народ с мечом в руках. И это хорошо, что Тэрон не позволил ей превратится в ту, в кого Кьяра стала постепенно преображаться, под давлением страха и переживаний. Теперь девушка нашла свою точку опоры, нашла смысл – для чего и для кого она должна быть сильной. И сегодняшний день только больше подвиг в ней желание добиться свободы. Но Кьяра была слишком слаба, что бы пока отдавать этому все мысли. К тому же любовный дурман еще не прошел. Она была серьезна с Миреной, но на слуху, все еще были слова Тэрона, а кожа ощущала каждое его прикосновение, будто это было всего короткое мгновение назад. - Я ошибалась. И знаешь что, Мира. Кьяра сделала паузу и задорно улыбнулась. - Я чертовски хочу есть! Мирена рассмеялась и крепко обняла Кьяру. Такой позитивный настрой подруги не мог не радовать. А все благодаря Тэрону. Возможно, Кьяра надолго, если и не навсегда вышла из меланхолического мрачного состояния, когда хотелось поскорее избавится от такой жизни, отдать себя Аиду и уйти в другой мир. Сейчас все иначе. Кьяра сама себе сказала, что готова бороться, и этот огонь будет гореть в ней до конца. В будущем ее прозовут крещенной огнем, благодаря своему горячему нраву, стремлению отстаивать свои позиции и желание выбороть свободу. Все это впереди, но азы посеяны сейчас. Мужчина смог разбудить в девушке ее истину, сущность, что дремала и была вытеснена обыкновенным страхом, ведь Кьяра была такой же как и все – напуганной девушкой. Но она поняла, что не одна. У нее есть поддержка, Тэрон, который ее любит и которого любит она, а также хорошая и мудрая подруга, что хочет только лучшего для Кьяры. Мирена после крепких объятий отпустила Кьяру. - Ты идти можешь? – спросила женщина. Кьяра согласно кивнула. – Тогда пойдем на кухню и хорошенько тебя накормим. Кьяра поднялась с постели, ее слегка пошатнуло, только из-за слабости, она все еще была бледна, но явно обретет цвет, после того, как что-то поест. Поддерживаемая подругой, рабыня покинула комнату и вместе они отправились на кухню. У Миры была там знакомая повариха, она отсыплет им от общей порции немного для Кьяры. Миру здесь уважали все. Они знали, что Мирена рабыня, наложница царя, но ни для одного человека не было секретом, что царь часто прислушивался к ее словам и даже предполагали, что он ее любил, только своей непонятной любовью, которую нормальным людям тяжело осознать и понять.
Тэрон: Возвращение в камеру было далеко не приятным событием, особенно когда мысли о любимой девушке то и дело возвращали воина назад. Он не отдыхал с того самого момента, как закончился бой с чужаком из северных земель. В конце концов, усталость взяла своё, и Тэрон ей подчинился, ему необходимо было набраться сил. Охрана не особо удивилась его столь позднему появлению, в отличии от той стражи, что имелась во дворце, здешние солдаты Флианта не были оповещены о скором возвращении гладиатора, они помнили, что у него состоялся бой с человеком из знати. Вот потому мужчину никто толком и не искал, мало ли сколько царь и его гости вели празднование, нуждаясь в присутствии лучшего бойца. Он же надеялся по возвращению не застать своего сокамерника, думая, хоть бы тот уже был на малой арене вместе с остальными гладиаторами. Но, к сожалению, когда Тэрон приблизился к открытой двери, уже полагая, что в камере никого нет, он встретил там Галата, собиравшегося выходить, покуда охрана ждала в коридоре. - О, вернулся, герой, ты как раз вовремя. Я готов к твоим незаменимым урокам. Будь уверен, я тебя удивлю. Тэрон прошёл мимо наёмника, даже не взглянув на него, и лёг на свою кровать. - Сегодня ты будешь тренироваться без меня, Галат. Всё, чего я хочу, так это выспаться. Мужчина по привычке заложил руки за голову, настраиваясь на долгий сон. Он не видел своего сокамерника, однако по его резко сменившемуся тону, понял, что лысоголовый фантазёр ухмыляется, вновь чего-то напридумав. - Аааа, бурная ночка? То-то я думаю, где тебя носит. Весь сияешь, хитрец. Ты был с той девушкой, Кьярой, да? Теперь понятно, кто отнял у тебя все силы. Мерзкие шутки наёмника заставили Тэрона пожалеть о том, что он не сумел уснуть раньше, и не слышать очередного бреда. Мужчина так и не открыл глаза, он достаточно долго молчал, видимо ожидая, скажет ли Галат ещё какую-нибудь глупость, тем самым, вынуждая его подняться. Хорошее отношение всегда портило сокамерника, и он начинал себе внушать, будто Тэрон, раз уж учит его драться и во всём помогает, то, стало быть, теперь является его лучшим другом и ему можно продолжать нести всякую чушь. Столь безрадостная реакция гладиатора, пребывавшего в молчании, начинала настораживать Галата, но он навряд ли что-либо понял, потому мужчине пришлось вновь ему ответить: - Ты много надумываешь лишнего, как и говоришь. Используй хоть раз свою голову для спасения собственной жизни, а не для её завершения. И убери эту идиотскую улыбку со своего лица, а то она не произвольно вызывает зуд в моих кулаках. - Эй, тише, тише, я понял, - посторонился наёмник, явно ещё помнивший, чем обернулась его последняя необдуманность слов и действий. Однако, стоя уже у двери, он всё же напоследок решил вновь поделиться мыслями своего воспалённого разума: - Всё равно я ей нравлюсь больше, а тебя она выбрала, чтобы быть поближе ко мне. Чего ты смеёшься? Я серьёзно! Смешно ему. Тэрон действительно не сдержался, продолжая спокойно лежать с закрытыми глазами, он оценил шутку лысоголового дурака, от души позабавившись, хоть и без особой эмоциональности. Его грубый голос явил тихий смех. - Иди уже отсюда. Ещё более уязвлённый подобным отношением к себе, Галат махнул рукой на улыбающегося гладиатора, и вышел из камеры. Оставшись наедине с собой, Тэрон думал ему удастся стразу предаться крепкому сну, однако не вышло. Множество мыслей не давали покоя, и все они были о Кьяре. Он думал о том, как вновь окажется рядом с ней, сможет обнять, увериться, что всё это не плоды его воображения, а действительное счастье, настоящее, вечное. Гладиатор всегда будет тянуться к девушке, всегда будет нуждаться в ней. Это не было простым влечением, Тэрон убедился в том, когда впервые увидел кровь на лице любимой, когда пытался согреть её теплом своего тела, и не желал отходить от неё ни на шаг. Он бы и не ушёл, если бы не видел в том необходимости. Мужчина представил, какой бы могла быть их жизнь вне этих стен. Он бы предложил Кьяре стать его женой, построил бы дом, который не пришлось бы бросать, ибо в нём начала зарождаться их семья, уже не гладиатора и рабыни, а двух свободных людей, нашедших новую жизнь друг в друге. Раньше Тэрон не мог понять, каково это осесть в одном месте, и больше никуда не спешить, не бежать от себя, не рваться заполнять эту мучительную внутреннюю пустоту. Он и не ведал, что любовь имеет такую силу. Что она способна подарить душевный покой, и человек перестаёт метаться, он больше не бежит, он обретает свою истину, свой смысл, свою мечту. В его отряде хватало мужей, у которых были жёны и дети. Тэрон слушал их рассказы о близких, о том, как воины хотели по скорее вернуться к ним, увидеть любимых, но сам он не стремился ни к кому, и ни о ком не думал. Теперь же в суровом сердце бойца жила девушка, меняющая его, дающая возможность взглянуть на самого себя иными глазами, как и на ту жизнь, цену которой Тэрон не ведал. Ему был известен соблазн физической тяги, когда тебе хочется лишь телесной близости, не более. С Кьярой всё иначе. Ею болела душа, и ею же она излечивалась. Доселе мужчина не видел себя семейным человеком, сейчас же он хотел обрести эту благодать, да, он имел смелость о том думать. «Если бы нам не приходилось расставаться. Если бы ты всегда был рядом и я вместе с тобой, все было бы по-другому», - говорила его воительница. И Тэрон пообещал, что всегда будет рядом. Он хотел этого так же сильно, и беспрестанно посвящал свои мысли той грядущей ночи, когда сможет быть с Кьярой снова. Мы будем вместе, любимая… я обязательно приду. Расслабившись думами о своей единственной, гладиатор не заметил, как погрузился в глубокий сон. Он был безмятежный, не имеющий никаких видений, мужчина просто отдыхал. Давно он не спал так сладко, да и в целом бессонница его постепенно покидала, с того самого мига, как он увидел чарующие карие глаза, познал любовь девушки, которая не относилась к нему, как пришельцу с иного мира, близость с которым может наградить какими-либо особенными дарами. Кьяра видела его душу, и мужчина знал, что она любила именно его, настоящего, а не тот статус, что он получил за свои шумные победы. Ей был нужен он сам, как и гладиатору была необходима девушка, в которой помимо красоты он видел много больше внутреннего совершенства, Кьяра была естественна, реальна. Она не подстраивалась под те стереотипы, что вешали на себя иные рабыни в качестве защиты. Девушка оставалась собой, и принимала Тэрона таким, каков он есть. И это было замечательно. Мужчина проспал до самого вечера. Он бы оставался в кровати и много дольше, но его разбудили множественные голоса и прочий шум, создаваемый вошедшими в камеру людьми. Открыв глаза, Тэрон против воли обратил внимание на тех, кто побеспокоил его мирный сон. Это был Амфисс, двое стражников и Галат, которого они несли на руках. Присмотревшись, воин заметил, что наёмник болезненно держится за голову, из которой потоком сочится кровь. - Кладите его сюда, - указал лекарь на свободную постель, а после попросил охрану удалиться. – Ох, мало мне было забот. Каждый день что-то происходит. - В чём дело? Тэрон сознавал, что травму наёмник получил на тренировке, но вот по чьей прихоти, выяснить хотел подробнее. Галат тут же стал подниматься, не убирая руку от страшной раны, и замычал что-то непонятное: - Я быллл там… а онн сказал… а ониии… - Да замолчи ты! – раздражённо выпалил целитель, силясь уложить наёмника обратно на подушку. – Мало наговорился что ли. Вот погляди, Тэрон, сколько не вразумляй этого бестолкового, а ума так и не нажил. Видно, нравится получать. Ты только послушай, поставил его наставник тренироваться у столба, так он выдал мол, что ему, несокрушимому бойцу, сражаться с какой-то деревяшкой, когда он в состоянии побороть каждого воина арены. Ну, Мелиагр и выставил против него четверых гладиаторов. Четверых из двадцати! Это он ещё пощадил его, безмозглого. Даже ответного удара нанести не успел, повалили и отделали, пробив голову. Вот тебе пожалуйста, несокрушимый хвастун. Да лежи ты, и помалкивай. Будем надеяться, не последние мозги из тебя вышибли, может, хоть соображать начнёшь. Воина ничуть не удивило то, что произошло. Однако хоть и Галат вполне заслуживал столь жестокого опыта, Тэрону всё же было его жаль. Неуверенный в себе дурак, не знающий как выделиться среди лучших, он никак не проявил себя в жизни и хотел быть достойным хотя бы здесь. Гладиатору ещё предстоит обучить наёмника терпимости и воле. Зачем, быть может, спросит кто-то? Если мужчина за что-либо брался, он делал это до конца. К тому же сколь не был бы его сокамерник недалёким простаком, он, тем не менее, не являлся злым человеком. Тэрон помнил, с каким бесстрашием Галат помогал ему биться с охраной, когда возле них была Кьяра. Из наёмника вполне может выйти не плохой воин, надо лишь направить его, помочь избавиться от этой внутренней неполноценности, сподвигающей к грубости, тупым шуткам и большому самомнению. Сидя на кровати, Тэрон придавался раздумьям, пока Амфисс накладывал повязку на голову горе-воителя. Дождавшись, когда измученный болями Галат уснёт, мужчина заговорил с лекарем, тем самым, предотвращая его намеренный уход: - Ты проведывал Кьяру? Занятый своею вечно набитой корзиной, Амфисс не поднимал глаз, продолжая в ней что-то усердно искать. - Пока нет, но видел Миру. Она сказала, что девушке уже полегче, у неё вроде даже прорезался аппетит, и это не может не радовать. Услышав об этом, Тэрон еле заметно улыбнулся, ему стало тепло на душе от столь доброй вести. Ведь всё, чего он так боялся, было на прямую связано со здоровьем его красавицы. Осознание того, что физический недуг её уже не так значительно беспокоит, утешило мужчину, избавив его от неприсущих ему волнений. Амфисс расставлял на столе сосуды с какими-то мазями и настойками, когда воин обратился к нему, затрагивая главное: - У тебя есть два ключа от камеры, оставь один мне. Верну, когда в нём не будет надобности. Вот тут целитель перестал копаться в корзине, разом выпрямился, и удивлённо посмотрел на гладиатора. - Так, а ну говори быстро, что задумал? - С наступлением ночи здешняя охрана покидает свои посты на какое-то время. Я использую его, чтобы выбраться отсюда, и отправлюсь во дворец. Главный вход для меня не доступен, я смогу пробраться к Кьяре только через окно той комнаты, в которой она находится. И ты мне в этом поможешь. Сказанное Тэроном не было похоже на предложение или же просьбу. Мужчина поставил целителя перед фактом, и не собирался мириться с возможным отказом, он уже всё для себя решил. Некоторое время Амфисс стоял, словно оглушённый, и не говорил ни слова, вытаращив глаза на гладиатора, спокойно сидевшего на кровати, и смотрящего куда-то в сторону. Тэрон не продолжил делиться своими идеями, пока не услышал ответа, который вскоре растерявшийся целитель ему предоставил: - А, мне всё ясно. Хочешь наведаться в дом царя, не имея официального приглашения и сделать меня соучастником тайных свиданий. Ну, понятно, хорошо. Что?? Ты совсем спятил?!.. - Раздобудешь верёвку, и отправишься в комнату к Кьяре, там же у окна жди моего появления. Тэрон по-прежнему говорил без малейшей напряжённости в голосе, на возмущения лекаря он не обращал внимания совершенно, чем вызвал в нём ещё больший страх. - Не впутывай меня в свои безумные замыслы! – вскричал Амфисс, махая руками, отчего чуть не задел стоявшие на столе сосуды с отварами. – Мой ответ отрицательный, я не буду в этом участвовать, ни за что!.. Тэрон продолжал, не меняя тона: - Постарайся остаться незамеченным. У Флианта имеется лишняя пара ушей и глаз, и они всегда настороже. Мужчина говорил о советнике царя. Этот плут не упустит момента проведать, всё ли чисто. К тому же прошлой ночью он застал Тэрона у стен дворца, явно догадавшись об истинной причине его пребывания под одним из окон. Кто знает, может, Пелий и допускает мысль о том, что гладиатор ещё вернётся. - И как ты себе это представляешь?.. Вхожу я. Здравствуй, Кьяра, нет-нет, ничего серьёзного, отдыхай, просто к тебе сейчас в окно намеревается залезть один сумасшедший, не дающий мне спать!.. - Я уже предупредил её, Амфисс, она будет ждать меня. И я не хочу, чтобы ей довелось всю ночь напрасно ожидать моего прихода. А что стало с тобой? Не ты ли не так давно говорил, что, гоняясь за безопасной жизнью, мы теряем её вовсе? Целитель оставил свою корзину, и, обойдя стол, приблизился к гладиатору, что по-прежнему на него не смотрел. - Я надеялся, что ты оставишь рискованные действия до лучших времён. Пережди немного, не горячись. Любовь прекрасна, как и трогательна вся разворачивающаяся вокруг неё драма. Но смерть двоих любящих сердец волнует душу лишь в поэзии. А это жизнь! Второго шанса не будет, Тэрон. Ни у кого из нас. Мужчина сидел, не проявляя никаких эмоций и движений, однако взгляд его стал грубее. Хронические боязни целителя ничуть не поселяли в нём сомнения. Но всё же гладиатор надеялся, что Амфисс проявит сдержанность и хоть теперь будет смелее. - Положи ключ на стол, и сделай всё, как я тебе сказал. Я буду у Кьяры так или иначе. Ты поможешь мне встретиться с ней первый и последний раз, больше я тебя ни к чему принуждать не стану. Обречённо вздохнув, лекарь в итоге сдался. - Что с тобою сделаешь, - сказал он, оставляя ключ. – Держи. И будь осторожен. Хотя… осторожность это явно не твоё. Губы Тэрона дрогнули в улыбке. После ухода Амфисса он вновь попытался уснуть, но до самых сумерек сумел лишь задремать пару раз, в целом же бесцельно пролежал в постели. Мужчина всё размышлял, правильно ли он поступает, решая вернуться во дворец. Сердце буквально разрывалось в сладких муках при мысли об этом, ведь там ждала его Кьяра. Но разум сетовал обратное, отчего, прислушиваясь к себе, Тэрон лишь больше путался. Почему он дожжен посвящать свои дни бесконечным боям и страшиться однажды потерять жизнь и больше никогда не увидеть любимую? Почему он не может просто быть с ней? Быть с единственной большую часть времени, наслаждаясь тем, что у них есть сейчас. Гладиатор вправе этого желать, он слишком долго существовал в жестокости и боли. И вот когда ему удалось познать любовь, те же создания из плоти и крови возомняют себя богами, чья воля не принимает неповиновения. Да пусть сами бессмертные обрушат небеса на этот мир, Тэрон не позволит никому разлучить его с Кьярой. Что ему указы каких-то жалких людей, не способных противостоять его силе, они могут лишь угрожать гладиатору смертью, прикрываясь своим никчёмным могуществом. Он такой же простой человек, как и все эти цари. Только мужчина всегда будет сильнее их, ибо имеет особую цель, не ограниченную богатствами, славой и властью. Его рассудок не затуманен алчностью и стремлениями порабощать невинных. Ради любимой он способен на прощение и милосердие. Но стоит лишь кому-либо навредить ей, и ныне спящий зверь вновь пробудится. И так будет до тех пор, пока Тэрон не будет уверен, что Кьяре более ничто не угрожает. Он не может находиться вдали от неё, не зная, что с нею происходит, как она. Одних лишь обнадёживающих слов с чужих уст не достаточно, воин должен видеть глаза, способные открыть ему истинную правду о состоянии любимой, мужчине необходимо чувствовать её, быть с нею рядом, объятия Кьяры, её поцелуи, нежные слова, придавали ему больше сил, нежели изводящая сердце ярость. Дождавшись, когда стража покинет коридоры данной тюрьмы, гладиатор открыл дверь, покуда Галат ещё спал и осторожно, бесшумными шагами, выбрался на улицу. Амфисс тем моментом направился к хозяйственным постройкам, что находились снаружи, не далеко от дворца. Там, в одной из кладовых, предназначенных для сельскохозяйственного инвентаря и запасов, лекарь отыскал нужную верёвку, длинную и достаточно прочную. Однако в потёмках задел на одной из полок пустое ведро, что тут же свалилось ему на голову. Кое-как поднявшись, он с руганью выбрался из кладовой, в придачу путаясь ещё и в этой длиннющей верёвке. - Ох, увижу его… точно прикончу… Отряхивая гиматион от кучи собранной пыли, Амфисс оставил в кладовой потухший светильник и собрался было уносить ноги, пока не заметили. Но стоило целителю обернуться, как он со страху подпрыгнул на месте, завидев рядом с собой хитрющую морду советника. - Доброго времени суток, почтенный Амфисс. - Пелий?.. - лекарь недоверчиво огляделся по сторонам. - А что ты тут делаешь?.. Верный слуга царя со зловещим блеском в глазах, рассматривал врачевателя, концентрируя внимание на верёвке, которую тот сжимал в руках. Оба невысокого роста и худого телосложения, однако же Амфисс побаивался советника и тот это прекрасно знал, тем и пользовался постоянно. - Занятно, я собирался задать тебе тот же вопрос. Время нынче не простое, но я и предположить не мог, что и приближённым царя живётся так не легко. Пелий развел ладони в стороны, а его брови поднялись в удивлённом жесте, он ждал объяснений. Целитель поначалу замялся, пытаясь понять, о чём идёт речь, а когда осознал суть сказанного, взволнованно дёрнул плечами. - О, нет, это совсем не то, что ты подумал. Со мной всё в порядке. А верёвка нужна для того, чтобы… привязать одного непослушного жеребца. Повадился сбегать из конюшни. Лекарь произнёс последние слова с таким раздражением, что если бы гладиатор сейчас находился возле него, он бы, несомненно, догадался, кого под словом «непослушный жеребец» подразумевает в усмерть перепуганный Амфисс. - Такой гордец? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Пелий, словно углядев двусмысленное значение того, о чём говорил целитель. - О, да. За день уже нервы потрепал, неугомонный. Сладу с ним нет. Наивный лекарь продолжал молвить в былом духе, даже не замечая, что его собеседник жадно ловит и понимает каждое слово. Коварная чёрная душа советника просто упивалась подобной игрой в загадки, уже давно имея правильные ответы. - Может всему виной любовь? – с наигранной простотой спросил змееподобный, не без удовольствия замечая, как побелел простофиля-врачеватель. – Мало ли где присмотрел себе породистую красавицу, вот природа и берёт своё. Амфисс затих, меняясь в лице, будто проглотил собственный язык. Он начинал догадываться, к чему клонит советник, как и сознавал, что его истинные мотивы отныне раскрыты. Лекарь ничего не ответил, намереваясь как можно скорее уходить. Однако Пелий продолжил наступать: - Я и не знал, что помимо врачевания, ты в свободное время берёшься заниматься и иными видами помощи. Захотелось разнообразия? - Да, не поверишь. Так вдруг стало скучно жить, - последовала защитная реакция целителя, чей страх сменился прежним недовольством от всего происходящего. – Ну, я пойду, а то сам знаешь, природа ждать не станет. Шутливое и в то же время резкое высказывание лекаря моментально смело ухмылку с морды змееподобного, видимо, совсем не ожидавшего подобной смены поведения. Он и тут не отстал: - Не смею задерживать. Оказание помощи всегда приветствуется, однако не стоит забывать и о своих прямых обязательствах. А то ведь чужим проблемам свойственно притягивать большие неприятности. Чего ради получать за других, верно? С явной неприязнью глядя на советника, Амфисс никак не отреагировал на его вопрос, спешно направляясь во дворец, а вслух еле слышно произнёс сквозь зубы: - Женоподобная сволочь с накрашенными бровями… - Ты что-то сказал? – послышался «невинный» голос Пелия за спиной. Целитель обернулся, одаривая его натянутой улыбкой. - Доброй ночи, говорю. Советник долго провожал лекаря негодующим взглядом, сам он думал отправиться к Литее с целью, которую ему навязал Тэрон. Змееподобный сделает всё, чтобы возлюбленная гладиатора стала служанкой будущей правительницы. Но не из-за страха, или же, ни весть, с чего проснувшейся благородности. У Пелия имелись свои замыслы, он обнаружил не малую пользу в деле, прежде казавшемся ему пустою тратой времени. Осталось только получить согласие дочери царя, с тем он к ней и последовал. А вот гладиатор уже рысцой приближался ко дворцу. По пути он остановился у одного из домов, возле которого заметил небольшой садик, где росли очень красивые цветы трёх разных видов: ирисы, лилии и пионы. Дом не был окружён никаким забором, потому подобраться к маленькому саду не возникло труда. Опустившись к цветам, Тэрон восхищённо касался руками их лепестков. Вот так, гладиатор, ведущий жизнь лишь в крови и насилии, впервые оценивал красоту цветов, а именно потому, что наблюдал в них нежное очарование своей единственной, для которой и принялся собирать букет. Амфисс тем временем уже входил в комнату к девушке. Быстрыми шагами приблизившись к окну, он открыл ставни, затем принялся привязывать верёвку к ножки кровати. - Учти, Кьяра, я всячески пытался отговорить этого упрямца от данной затеи. Но разве его переспоришь… Накрепко привязав верёвку, целитель встал у окна, дожидаясь, когда появится Тэрон. Его приход был очень скорым, мужчине не пришлось подавать никаких сигналов, дабы обратить на себя внимание, Амфисс сразу его увидел, и верёвка была спущена. Вот только она не то чтобы не доставала до земли, но и до самого гладиатора, болтаясь над его головой. Взяв букет в зубы, мужчина высоко подпрыгнул, с первого раз ухватившись за верёвку и начал подниматься. Оказавшись внутри, он вернул цветы в руку, и некоторое время просто стоял, удерживая тёплый улыбающийся взгляд на Кьяре. - Как видишь, у нас с тобой ещё есть возможность быть вместе чаще, - медленно приблизившись к ней, Тэрон опустился на край постели, протягивая девушке букет. – Не знаю, какие твои любимые, потому имел наглость покуситься на все. Мужчина с любовью наблюдал за своею воительницей, и в какой-то мере даже не верил, что вновь находится подле неё. Ещё утром он уходил с тяжёлым сердцем, засыпал с думами о ней, придаваясь сомнениям и не зная, увидит ли её снова. Он обещал и всё же пришёл. И на этот раз ничьё вмешательство его не прогонит. - Как будто и не расставались, - Тэрон почти что поднял ладонь, желая прикоснуться к своей единственной, но остановил себя, вглядываясь в её лицо. Мужчина пытался понять её самочувствие. - Я надеюсь, тебе уже лучше? Гладиатор не сводил глаз с Кьяры, уже и позабыв, что где-то за его спиной стоит Амфисс, наблюдающий за ними не без смущения. Но оно одолевало его не долго, очень скоро давно привычный страх взял своё. - Так, минуточку внимание. Как я понимаю, эта встреча будет не последней, верно? Нахмурившись, Тэрон повернулся к целителю, чей вопрос был совершенно не уместен. В целом происходящее его никак не касалось, как и остальных. Мужчина умел сдерживать себя, но ему порядком надоедало постоянно что-то кому-то объяснять. Он был благодарен лекарю за его помощь, однако не планировал тратить драгоценное время на очередное выслушивание упрёков и бессмысленных советов. - Мы ранее всё с тобою обсудили, Амфисс. Твоё участие больше не понадобится, можешь быть спокоен. Воин не выказал грубости, но его ответ прозвучал в тоне, дающем понять, что целитель был здесь лишним. И это отчасти задело врачевателя. - Вот с тобой я вообще говорить не желаю. Думаешь, мне приятно лишний раз сталкиваться с Пелием? Взгляд Тэрона стал тяжелее. Поражённый услышанным, мужчина поднялся с постели. - Он о чём-нибудь догадался? - Этот змей хоть и редкая мразь, но далеко не дурак. Похоже он смекнул зачем мне сдалась эта верёвка. А чего ты хотел, Тэрон? Из меня притворщик, как из Пелия искренняя добродетель. Он меня в момент способен раскусить. Мужчина не двигался, держа глаза опущенными, его сосредоточенное лицо отражало то внутреннее напряжение, которое он испытывал, понимая, что действительно совершил ошибку. Повернув голову, Тэрон заставил себя посмотреть на Кьяру. Он хотел защитить её, делал всё, только бы ей ничто не угрожало. И даже сейчас, стремясь порадовать девушку своим приходом, он лишь навёл на неё тень, обрекая их обоих быть лёгкой мишенью для врагов. - Оставь нас с Кьярой наедине, - попросил он в итоге, обращаясь к целителю. - Само собой, но ты хоть помни, что… - Амфисс, - с резкостью произнёс гладиатор его имя, и зелёные глаза воина стали темнее. – Выйди, будь добр. Лекарь не был обидчивым человеком, он всё понял, как и знал, что Тэрон сердился не на него, а на обстоятельства, складывающиеся не в пользу тех отношений, за которые гладиатор был готов порвать любого, только бы его девушка были с ним. Амфисс послушался и вышел, оставив их вдвоём. Собираясь с мыслями, мужчина вновь опустился возле Кьяры, но уже не смотрел на неё, невидящим взглядом рассматривая изящные руки, он не мог к ней прикоснуться, дабы не чувствовать боли, что вновь даст о себе знать, когда воину придётся себя сдерживать. Он слишком сильно любил её, чтобы всё время находиться в стороне, и слишком сильно желал, чтобы обрывать каждый поцелуй весомым шагом назад. - С тех пор, как Пелий узнал о нас, он безустанно следит, ищет, за что бы зацепиться. Прошлой ночью я вновь говорил с ним. Он выполнит мною сказанное, но всякий раз будет подыскивать момент, чтобы вновь укусить. Моё присутствие ему давно покоя не даёт, а теперь я ещё впутал во всю эту грязь тебя. Я менее всего этого хотел. Тэрон не мог поднять взгляд на любимую, в её глазах он всякий раз забывается, отдавая разум чувствам. Забавно, ведь поначалу он ради этого и приходил, стремясь просто быть с ней, давая понять, что он всегда рядом, и никогда её не оставит. А что теперь… теперь мужчина вновь подвергался сомнениям. Ему не следовало приходить. - Амфисс прав, моё появление здесь подвергает тебя опасности. Я один должен пройти через это, но не ты, Кьяра. Только не ты. Если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. У нас с тобою имеется два выбора. От одного ты отказалась, но он всё ещё остаётся в силе. Второй же заключается в Литее. Став её служанкой ты будешь недосягаема для меня, и может оно к лучшему, так тебе ничто не будет угрожать. Пелий ни в чём не сможет тебя обвинить, и Литея в тебе не усомнится. Ну а я… я бы в таком случае желал бы твоей свободы. Нежели видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Гладиатор протянул руку к любимой, почти не ощутимо касаясь пальцами её прекрасного лица, чуть заметно опустился к её шее, затем отвел ладонь, встал и подошёл к окну. И вновь его взгляд обращается на светящиеся в небе звёзды. Ночь их время, они вновь были вместе с наступлением сумерек. Солнце так и не является свидетелем их любви, ибо им приходится её скрывать. И неужели так будет всегда… - Я не рассказывал тебе. Мне уже доводилось терять здесь близкого человека. Его звали Ставрос. Все годы войны, что я бился, мы с ним прошли вместе. Надёжный друг, он спас мне жизнь. В одном поединке я получил серьёзные раны, и был не в состоянии выйти на круг. Ставрос принял сражение вместо меня, и… погиб. Он сделал это без лишних слов, даже не стал предлагать свою помощь, просто надел мои доспехи и вышел, пока я спал. Не проходило и дня, чтобы я не жалел об этом. Подаренную жизнь ничем не оплатишь, единственное, что я могу сделать для него, так это придать смерти те ничтожные души, что продолжают беззаботно жить, пока мой друг покоится в земле. Если бы не он, я бы никогда не узнал о тебе, Кьяра. Пожертвовав собой, Ставрос дал надежду на будущее нам обоим. Тэрон вытянул руку, раскрывая широкую ладонь, он безмолвно просил Кьяру подойти к нему. И когда она оказалась рядом с ним, он всё же решился заглянуть ей в глаза, и увидел в них то же бескрайнее звёздное небо, величие смелой души, в которое он навечно влюбился. - Вот только имею ли я право мечтать об этом будущем, если учесть, что здесь оно непостоянно, - мужчина взял руку девушки, и положил себе на грудь, туда, где являло мощный стук его сердце. - Чувствуешь? Раньше мне не доводилось слышать его биение. Я и понятия не имел, что оно у меня есть, и способно согревать душу, а не дарить один лишь холод. Ты зародила во мне любовь, Кьяра, и она никогда не умрёт, чтобы ты не решила. Но ты должна подумать о себе. Ведь зная, что ты в безопасности, я сам обрету наибольшее счастье. Даже если мне придётся тебя отпустить. Гладиатор нежно держал её ладони в своих, уже не решаясь на что-то большее. Его любящий взгляд касался её лица, глаз, губ… Однажды девушка просила его никогда не заговаривать о расставании, но Тэрон понимал, что не сможет посвятить себя мести, если Кьяра останется здесь. Беспокоясь за неё, мужчина будет не способен посвящать свой разум одному лишь бою. А вдруг он получит свободу? Что если ему это удастся? Тогда он сможет найти любимую, где бы она не оказалась. Он обязательно её найдёт. Но оставаться здесь ей не следовало. Вот так, желая посвятить эту ночь Кьяре, воин с прискорбием сознавал, что лишь напрасно потревожил её покой. Он будет рядом, как и обещал. Но на должном расстоянии. Пусть любимая выберет свободу, чтобы и Тэрон имел желание стремиться к ней. Даже если на эту уйдут годы.
Kyara: Мира отвела Кьяру на кухню. Вновь широкая дверь, за которой так приятно пахло, отворилась перед девушкой. Повара и рабочие уже собирались идти на вечерний покой, складывая по местам посуду, расставляя тарелки. Только посудомойщики работали в полную силу, ведь после гостей осталось много уборки. Кьяра пробежалась взглядом по огромной кухне, которая и второй раз ее впечатлила не хуже первого. Теперь девушка имела возможность осмотреться, увидеть то, чего раньше не замечала. Кьяра поглядела вокруг, работали здесь не только женщины, но еще и мужчины. Мира прошла вперед и подошла к одной полненькой и низкорослой женщине с пухлыми пальцами и добрым лицом. На шее ее не было рабского клейма, которое замечалось у остальных. Например, у Миры такое было, и у других рабынь также. Кьяра давно это заметила. Правда, не видела она этого клейма у Тэрона. Вероятней всего его ставили лишь девушкам, что бы гости знали, где прислуга, а где рабыни. Клеймо имело вид изящного павлиньего пера. Пока фиванка над этим не задумывалась, но вскоре она ощутит всю иронию человеческой веры в богов. Ее деревня всегда поклонялась Гере, Кьяра вела речи в небольшом храме, который принадлежал Гере в их деревне, у алтаря, сделанного руками людей. А сейчас она видит этот знак на шее подруги и понимает, что Флиант поклоняется царице богов и символом рабского клейма выбрал её знак. Так вот, у всех присутствующих на кухне, за исключением Миры, не было этого клейма. Значит, у Флианта не все были рабами, а находились также люди, которым он платил за работу. Не удивительно, ведь если бы царь во всю эксплуатировал рабство – это было бы замечено не важно кем, но тогда ему бы конкретно не поздоровилось. Сейчас все больше людей и царей становились сторонниками свободы, свободы от рабства - и Коринф в этом деле был прогрессирующим. А что такое Коринф и Наксос – две разные вещи. Царь Коринфа, смёл бы жалкого Флианта с его должности и на этом все правление закончилось. - Мирена, - улыбнулась ей пышная дама. - Как поживаешь, давненько я тебя не видела? Мира улыбнулась, обнялась с женщиной. - Анфиса, у тебя не найдется чего-нибудь вкусненького и питательного для моей подруги? – спросила наложница Флианта в ответ на приветствие. Пышная дама посмотрела своими маленькими, но добрыми глазами на Кьяру. Рабыня заметила, как взгляд женщины коснулся ее шеи, вероятней всего она пыталась найти клеймо. Кьяра специально в этот момент тряхнула волосами, на мгновение, обнажив шею. Когда повариха увидела, что у девушки нет клейма, она даже как-то расслабилась. - Ой, конечно, сейчас насыплю. У нас осталась отличная баранина и запеченная картошка под моим фирменным соусом. Вам понравится, - довольна собой женщина воодушевленно скрылась где-то на кухне. Кьяра перевела взгляд на Миру. - Эта женщина косилась на мою шею. Что она искала? Спросила рабыня. - Вероятней всего клеймо. Она бы мне отказала, если бы ты была уже заклеймена. - Почему? Удивилась Кьяра. Но Мира раздраженно отмахнулась. - Не спрашивай у меня, не я здесь устанавливаю законы. Кьяра кивнула головой и замолчала. Мира показала девушке место, где они могут сесть. «Мы что, будем есть здесь?!» - пробежалась в голове девушки мысль. Кьяра от этого почувствовала себя как-то неловко. Она бы не сказала, что ей здесь нравится, наоборот. И есть здесь… Но иного выхода не было. Рабыня Бальдавира уже спросила у Мирены, можно ли поесть в другом месте, на что мира ответила отрицательно. Вывести отсюда еду, им никто не позволит. Они должны быть благодарны, что им вообще предоставили хоть какую-то пишу. И не просто какую-то, а одну из лучших. - Анфиса замечательный повар. Лучшая из всех здешних поваров, - уже с улыбкой сказал Мирена. Вскоре Миру подозвали к себе, она взяла тарелки с едой и принесла, поставила перед Кьярой тарелку побольше, пожелала приятного аппетита. Рабыня с подозрением посмотрела на еду, которую раньше никогда еще не пробовала, тогда взяла в руки вилку и стала есть. Медленно пробуя все на вкус. Действительно Кьяра не ошибалась, такого она еще не ела. Было чертовски вкусно, так действительно кормили только царей. Уже позабыв о том, что она девушка и должна есть красиво, собственно как девушке и подобает, Кьяра хватала все. Она была настолько голодной, что очень скоро опустошила тарелку, в то время, как Мира успела съесть всего половину своей порции. Амфисса стояла и с ужасом наблюдала за тем, как Кьяра, словно дикарка поедает всю еду со своей тарелки. - Боги, она в порядке? – спросила пухлая повариха, но так, что бы слышала только Мирена. Наложница улыбнулась и ответила. - День тяжелый. После того, как девушки поужинали, они покинули кухню. Естественно Мирена с Кьярой вымыли за собой тарелки. Но как только рабыня вышла за дверь кухни, она слегка склонилась, оперлась рукой об стену и взялась за живот. Кьяра взмученным взглядом посмотрела на подругу. - Что опять такое? – уже не столько взволнованно, сколько раздраженно спросила она. - Мира, я кажется… Кьяра сделала паузу и посмотрела на женщину. - Переела. Мирена закатила глаза и выговорила что-то о том, что не стоило есть так все взахлёб, а если наелась, то нужно было оставить. В этот момент Кьяра подумала, что та пышка четвертовала бы ее, если бы она оставила хоть что-то в тарелке. - Ладно, мне нужно только выпить воды. Сказала Кьяра, и была права. После того, как рабыня выпила воды, ей полегчало, и она уже чувствовала себя лучше. Но вместе с полученной едой, фиванка почувствовала, как по телу пробежалась приятная энергия, которую приносит с собою пища. Давно Кьяра этого не испытывала. Возможно, причиной ее в последнее время слишком нежного и одурманенного состояния, что граничило с непонятной депрессивностью было именно то, что девушка не употребляла пищу. Что же, вскоре Мирене и Кьяре пришлось разойтись в разные стороны. Наложница Флианта отправилась к нему, а место Кьяры было в покоях Бальдавира. Северянин выделил для нее отдельную комнату, что бы не смущать ее личного пространства, и именно в этой комнате Кьяра в последнее время жила, а за широкой дверью – была комната моряка. Девушка закрыла за собой двери и прошла прямиком мимо своей комнаты в покои Бальдавира. Она открыла двери и замерла на пороге. Девушка увидела, как тот немощный спокойно спал. Его голова была перевязана, на лице уже проступали некоторые синяки, но все равно он был спокоен. - Хм, интересно, сколько он так проспит? Задала Кьяра вопрос сама себе, и, не сводя глаз с мужчины медленно на всякий случай тихо, оставляя за собою лишь легкий шорох, прошла к его постели. Некоторое время Кьяра стояла над ним, наблюдая за тем, как он спокойно спал. Потом, подобно ребёнку, которого что-то интересует, Кьяра медленно наклонилась над ним. Она максимально приблизилась к его лицу так, что если бы он был в сознании мог почувствовать её дыхание, а Кьяра в свою очередь ощущала на себе его слабое дыхание. - Я никогда не буду твоей. Прошептала она, прямо на ухо мужчине, словно хотела, что бы эти слова отпечалась в его сознании где-то там в глубине. Что бы эти мысли не давали ему покоя, и он осознал, что Кьяру не получит. Рабыня заметила, как он поморщился. Она довольно улыбнулась и пошла прочь, в свою комнату, плотно закрыв двери. Кьяра подошла к окну, распахнула его, вдохнув приятный вечерний аромат, после чего легла в постель, мечтательно глядя в потолок. Она улыбалась и вспоминала жаркий поцелуй мужчины, что обдал ее всю огнем, который пылал в ней до сих пор. Огромная тяга к жизни – это не что иное, что он ей даровал отныне раз и навсегда. Девушка некоторое время пролежала на постели, отданная полностью своим грезам, но подул холодный ветер. Кьяра практически не была одета. Прозрачное платье из легкой ткани не сильно могло согреть, а постель девушка себе еще не стелила. Она и не видела в этом необходимости. Сейчас лучше к роскоши не привыкать, что бы потом иметь возможность с легкостью вернутся в те условия, с которых была выведена в этом дворце. Кьяра поднялась и закрыла ставни, тогда прошлась туда-сюда по комнате, приложив кулак ко рту. Её что-то взволновало, скорее просто какое-то неясное чувство, появившееся в груди. Девушка с подозрением глянула в сторону комнаты Бальдавира, отрицательно качнула головой и вновь упала в постель. Но пролежать в спокойствии ей долго не дали. Вскоре в комнату вошли. Кьяра резко поднялась, схватившись за подсвечник, стоявший на тумбочке, при этом девушка сделала кувырок, и уже стояла на ногах, готовая поразить незваного гостя, хотя зачем и сама не знала. Рука поднялась, что бы занести удар, но девушка тут же ее опустила, когда увидела перед собой Амфисса. Он по хозяйски прошелся по комнате, казалось бы совершенно не замечая агрессивного жеста, который она сделала до этого. Хотя все было дело в том, что лекарь даже не знал о готовности Кьяры напасть подобно волчице. Он зажег лампу и только тогда увидел в руках Кьяры крепкий, но уже опущенный подсвечник. Амфисс лишь укоризненно посмотрел на рабыню. Девушка виновато пожала плечами, а лекарь тут же последовал к окну. Кьяра не поняла, что он делает, и что происходит, поэтому удивленно наблюдала за каждым действием лекаря, но спрашивать не собиралась. - Учти, Кьяра, я всячески пытался отговорить этого упрямца от данной затеи. Но разве его переспоришь… - сказал Амфисс, и фиванка тут же все поняла. Она мягко улыбнулась, легкий румянец выступил на ее лице, а сама Кьяра даже попробовала метнуться к зеркалу, но остановилась, она почесала затылок, а на лице блестела мечтательная улыбка. Как только Амфисс покончил с делом, Кьяра приняла абсолютно невозмутимый вид. Несмотря на то, что лекарь был просвещен и знал об взаимоотношениях рабыни и гладиатора, Кьяра не хотела все равно явно показывать то, что чувствует. Спустя мгновение Амфисс спустил веревку. Кьяра с интересом наблюдала за всем этим, нахмурившись, прикрывая ладонью легкую улыбку. Ей казалось это несколько забавным. Она вспомнила, что когда у них гостил менестрель, он рассказывал подобные истории, в которых мужчина добивался расположения своей любимой, которой запрещали по разным причинам видеться с ним – именно таким образом. Сейчас практически также, детские сказки, которые Кьяра впитала в себя из рассказов менестреля, ставали явью. И вот Тэрон ловко запрыгнул в окно, в его руках уже был букет. Он подошел к Кьяре и вручил цветы ей. Девушка не знала, что ошеломило ее больше, такое появление Тэрона или прекрасный букет? Она приняла цветы, но смотрела лишь в его глаза, которые при блеске ночных лампад казались еще более манящими. Только потом она опустила взор на прекрасные цветы и улыбнулась, но не произнесла ни слова, одарила лишь откровенной улыбкой. – Не знаю, какие твои любимые, потому имел наглость покуситься на все, - сказал Тэрон. - Я и сама не знаю. Ответила Кьяра, откровенно и смущенно улыбаясь, подобно девчонке. Ей дарили цветы много ухажеров, но ни от кого Кьяре не было так приятно получить такой подарок, как сейчас от Тэрона. Еле оторвавшись от его взгляда, она направилась к столу, взяла вазу, налила оттуда с кувшина воды и поставила их на тумбочку подле постели. Когда Кьяра закончила с цветами, она обернулась и почувствовала огромное и жгучее желание заключить мужчину в крепкие объятия, но должна была вести себя сдержанно, потому что здесь был Амфисс. Пока лекарь был обыкновенной преградой к широкому проявлению чувств. Тэрон подошел к Кьяре, поднял ладонь, словно хотел к ней прикоснутся, но его нежный взгляд вдруг сменился настороженностью и он поинтересовался, как себя чувствует она. На его вопрос, девушка ответила утвердительным кивком. Но словами не передать, как же горели ее глаза, ярким огнем любви. - Так, минуточку внимание. Как я понимаю, эта встреча будет не последней, верно? – встрял лекарь. Тэрон попробовал от него избавится, но Кьяра лишь сейчас заметила, что врачевателя что-то волновало и в долю мгновения он с легкостью открыл все свои переживания. Кьяра перевела взгляд на Тэрона и заметила, как ее возлюбленный вновь насторожился, напрягся. Девушка опустила тяжелый взгляд в пол, а правой рукой поправила свои длинные черные волосы. После чего вновь глянула на обоих мужчин, что вели активный разговор. - Опять этот Пелий? Встряла Кьяра, положив руки на пояс. Она сделала несколько нервных шагов по комнате. Но сглотнув умерила свой пыл. Кьяра опустила руки и нахмурилась. Не нравилось ей, что это гадкий мужчина способен вот так все изменить. Одно только его имя, казалось подпортило вечер. Тэрон поспешил выпроводить Амфисса. Да тот и сам не горел желанием надолго здесь оставаться. Это было слишком рискованно. Лекарь ушел, оставив Кьяру и Тэрона наедине. Девушка вновь посмотрела в глаза мужчины, но уже внимательным взглядом, изучающим, тем, который заглядывает в самую душу. Кьяра отвела взгляд и присела на кровать. Несколько минут прошло в молчании. Рабыня смотрела в пол, и подняла глаза лишь тогда, когда Тэрон подошел и присел возле нее. Кьяра вновь пожирала его глазами, в то время, как он же смотрел куда-то вниз, как ей показалось на ее руки. - С тех пор, как Пелий узнал о нас, он безустанно следит, ищет, за что бы зацепиться. Прошлой ночью я вновь говорил с ним. Он выполнит мною сказанное, но всякий раз будет подыскивать момент, чтобы вновь укусить. Моё присутствие ему давно покоя не даёт, а теперь я ещё впутал во всю эту грязь тебя. Я менее всего этого хотел, - говорил Тэрон, но Кьяра оставалась безмолвной. Внимательно глядя на своего возлюбленного. Глаза ее нахмурились, и она едва заметно отрицательно качнула головой, но ничего не произнесла. Тэрон говорил дальше, и Кьяра уже понимала, о чем идет речь. Он вновь сомневался в том, правильно ли они делают. Кьяра подняла губы и печально усмехнулась, но продолжала молчать. Она должна была выслушать. Девушка умела слушать, делать выводы, и лишь потом говорить то, что думает. - Ну а я… я бы в таком случае желал бы твоей свободы. Нежели видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Кьяра нахмурилась и слегка отстранилась от Тэрона, с опаской глядя на него. Тэрон протянул руку и еле ощутимо прикоснулся к девушке. Но она не реагировала даже на легкое прикосновение. Сейчас Кьяру волновали его слова, такие чужие в данный момент. Она была крайне настороженна и теперь уже внимательным и серьезными глазами проследила за тем, как мужчина встал и подошел к окну. Он стал говорить дальше. Тэрон рассказал о своем друге, которого потерял здесь. Кьяра поджала губы, и едва слышно, почти шепотом, произнесла. - Мне жаль. Гладиатор уже второй раз открывается перед ней, рассказывая о своей жизни, кем он был, что чувствовал, чем жил. Кьяра понимала, что должна также рассказать Тэрону о себе. Она хотела, но боялась, и всегда говорила себе, что время еще не пришло. Поэтому Кьяра молча слушала, но ни слова о себе не сказала. Она подняла глаза на возлюбленного в тот момент, когда он обернулся и протянул руку. Кьяра поднялась и подошла к Тэрону, положив свою руку в его крепкую ладонь. Она вновь внимательно заглянула в глаза мужчины, отыскивая в них настоящую суть. И она нашла её. «Он боится, его преодолевает страх за меня и мою судьбу» - пронеслось в голове у девушки. В следующий момент Тэрон эту самую ладонь перенес к себе на грудь и Кьяра почувствовала биение его сердца, такое сильное и одновременно с этим родное. Рабыня ощутила, что ее сердце начинает биться в унисон, словно они были действительно единым целым. Это даже доказывали их сердца. - Но ты должна подумать о себе. Ведь зная, что ты в безопасности, я сам обрету наибольшее счастье. Даже если мне придётся тебя отпустить. Кьяра резко отстранилась от Тэрона, убрала руку и теперь уже откровенно посмотрела на него с непониманием. - Ты хочешь, что бы я приняла предложение Бальдавира? Это ты подразумеваешь под словом отпустить, это ты называешь свободой? Кьяра была резка. Она не могла овладеть своим эмоциями. Возможно, не стоило их столь открыто показывать Тэрону, но она не могла с собой ничего поделать. На мгновение Кьяра замолчала. Она опустила взгляд к полу, но когда подняла его на возлюбленного, этот взгляд был мягче, нежели прежний. - Я люблю тебя! Не нужна мне эта свобода, без тебя. Даже если я приму сейчас ее, выйдя замуж за Бальдавира… Кьяра указала кивком головы на дверь, ведущую в его спальню. - Это не свобода, и если ты сможешь выйти отсюда, то я никогда не смогу быть твоей, потому что была отдана другому. Ты готов отдать меня ему? Кьяра сделала несколько уверенных шагов по направлению к двери, ведущей в покои северянина, резким движением рук, рабыня открыла эту дверь и взору Тэрона предстал лежащий в спячке его противник. Но после этого, казалось бы с яростным огоньком в глазах, Кьяра стремительно подошла к Тэрону, мужчина опомнится не успел, как девушка заключила его в крепкие объятия и подарила самый огненный и страстный поцелуй, на который только была способна. Фиванка медленно отстранилась от возлюбленного, потерев висок и тогда с улыбкой победительницы, полушепотом спросила. - А теперь скажи, что готов отдать меня ему. Кьяра глазами повела в сторону открытых дверей.
Тэрон: Тэрон произносил слова, о которых даже мыслить не мог без боли. Она разрывала его изнутри при осознании, что сейчас он может навсегда потерять Кьяру. Мужчина видел смятение в её глазах, понимал, что в какой-то мере своим не простым решением он убивает их обоих. То тепло нежных чувств, которыми они согревали друг друга, начинало слабеть, обдавая мёртвым холодом нарастающего разочарования. Да, скорее всего девушка именно это и ощущала, слушая речи человека, прежде готового порушить весь мир, только бы она была с ним. Тэрон ненавидел самого себя за то, что говорил, за то, что продолжал бездейственно стоять и смотреть, как его единственная теряет свой внутренний свет. Он вынимал из себя живую душу, видя, что вместе с этим лишает необходимой опоры и её. И ничего не мог сделать, никак не брался это предотвратить. Но решаясь пожертвовать их любовью, Тэрон делал это только ради Кьяры, он полагал, что так будет лучше. Всё в нём протестовало, даже внутренний зверь был готов явить протяжный вопль, не имея сил сдержать болезненных терзаний, безжалостно мучавших его. Никакое оружие не способно причинить такой боли, какую доводится испытывать сердцу, когда его намерено стремятся парализовать. И в эти тяжкие минуты воин начинал понимать, сколь действительно безмерно любил её. Страшные раны на его теле стали ощутимы, мужчина впервые почувствовал себя уязвимым. А всё потому, что девушка, являющаяся его главной силой, отдалялась. Он сам отталкивал её. Кьяра убрала руку, прежде удерживаемую на груди Тэрона, и отстранилась от него. Гладиатор обратил взгляд в пустоту, он не смотрел на девушку, только слышал её тревожный, наполненный резкостью, голос. Он обратил на неё безмолвный взор, не зная, что ответить. Мужчина видел, как смягчился взгляд его воительницы, когда их глаза встретились, а губы Кьяры отчаянно произнесли, что она его любит. Сердце содрогнулось, как от острого укола, оно по-прежнему было верно той девушке, в чью власть его отдали. Но Тэрон и здесь оставался немым и бездвижным. Он ощущал накипающую обиду и гнев своей единственной. Следовало подойти к ней, обнять, успокоить, перестать мучить её и себя. Но мужчина не двинулся с места. Если бы он приблизился к Кьяре, то неминуемо потерял бы последнюю долю самообладания. Как долго он сможет защищать девушку от всех несчастий, порождённых здешним правителем? До смерти. Но а что будет после? Тэрон потеряет рассудок, если любимая будет страдать. Ео борьба будет напрасной, он отдаст свою жизнь, а Кьяра будет продолжать испытывать все муки здешнего ада. Как это предотвратить?.. Только если настойчиво дать ей понять, что жизнь, пусть и в разлуке, куда лучше физических и душевных пыток на этом острове. Тэрон не хотел терять свою единственную, без неё он вновь станет тем, кем был раньше, и долго не продержится. Но в утешение сказал бы любимой, что обязательно найдёт её, как только получит свободу. Ложь. Здесь свобода даётся вместе со смертью, и гладиатор хорошо об этом знал. Слушая вопросительные речи Кьяры, мужчина проследил, как она направилась к двери, и открыв её, представила взору Тэрона человека, отчасти равного ему по силе, но любовь чужеземца была иной, не способной нести разрушения с той же небывалой мощью и огнём, с каким гладиатор питал свои чувства к Кьяре. Он прожигал своего соперника тем былым взглядом, с которым когда-то стремился убить его. Скулы напряглись на волевом лице мужчины, ладони сжались в кулаки, Тэрон не желал ни видеть Бальдавира, ни слышать о нём. Нет, гладиатор не мог даже представить свою возлюбленную женою северянина. Одна эта мысль способна подтолкнуть его к убийству, он вновь начал сомневаться и дальнейшие действия Кьяры лишь закрепили эти сомнения. Она очень быстро приблизилась к нему, после обвив руками его шею, вынуждая наклониться и её жаркие губы обожгли его уста, окутывая пламенем душу воина и всё его тело. Высвобожденная страсть девушки сломила ледяную стену, и та сдержанность, которую так упорно контролировал Тэрон, в миг поддалась слабости любящего сердца. Он приникал к её губам с большим желанием, обнимая Кьяру за талию, и являя столь же пылкий поцелуй. Потерянный разум ещё не осознал происходящее, как вся сущность гладиатора уже отдавалась необузданному огню пленительной красавицы, чьё желание было столь же сильным и требовало выхода, хоть и сам мужчина старательно пытался в себе это подавить. Что же ты делаешь… Если бы любимая только знала, какие пламенные чувства пробуждала в нём своими прикосновениями, одним своим присутствием, быть может, она была бы осторожнее. Тэрон опасался совершить что-либо неверное. Кьяра являлась не просто девушкой, которой он хотел обладать, мужчина любил её, до безрассудства. И эта любовь стремилась проявиться потребностях плоти и в то же время удерживала Тэрона от ни в меру смелых действий. Он и сейчас боролся с самим собой, что было достаточно не просто, даже когда Кьяра отстранилась. Мужчина тяжело дышал, пытаясь вернуть себе утерянный контроль. Девушка улыбалась и ждала его ответа, приходя в себя воин задержал на ней горящий недавно разожжённой страстью взгляд, ненадолго, а после устремил его в сторону комнаты, где лежал Бальдавир, и зелёные глаза на миг вновь охладели. Пройдя мимо воительницы, Тэрон с ненавистью закрыл эту чёртову дверь, и остался стоять, опираясь на неё обеими руками, словно чужеземец проснулся и уже ломился к ним. Воля мужчины понемногу возвращала ему былое спокойствие, его обуяли противоречивые чувства. И сложно сказать, что причиняло большую боль: возможное расставание, страх за девушку, что, оставшись здесь, повергнет себя не малой опасности, или же невыносимое желание любить её сейчас, посвятить эту ночь ласковым познаниям друг друга. - Я сохранил ему жизнь, чтобы он спас тебя, Кьяра. Только для этой цели он всё ещё дышит. Тэрон обернулся, всматриваясь в прекрасное лицо своей воительницы. Любопытный лунный свет заглядывал в окно, освещая её, такую нежную и необычайно сильную. О, боги, как же она красива. Гладиатор не приближался, он просто смотрел на неё, стремясь запомнить совершенные черты девушки, подарившей ему вторую жизнь. Вот она какая, его единственная. Та, с которой он хочет разделить своё настоящее и будущее. Та, что выбрала его, в чьих глазах он видел любовь, искреннюю, жертвенную. Его семья… его желанная… Она не уйдёт, не примет в своё сердце другого мужчину, и мысли об этом согревали Тэрона. Однако имелось ещё между ними препятствие в виде чужеземца, что может попытаться и против воли увезти Кьяру. - Но что будет теперь? Каков этот Бальдавир, как человек? Он способен выслушать тебя и согласиться с твоим решением? Надеюсь, что так. Ибо если он подобен тем же надменным дуракам, с которыми водит дружбу, я закрою ему глаза навечно, без должных почестей. Гореть мне в Тартаре, я сделаю это. Последние слова прозвучали яростно, гладиатор был бы рад осуществить сказанное прямо сейчас. Он страшился потерять Кьяру, но сам же думал отпустить её с северянином потому, что знал: здесь их ничто хорошее не ждёт. Каждый миг поцелуя обрывается длительными часами ожидания следующей встречи. И так будет всегда, пока они оба не избавятся от рабства. А избавиться от него практически невозможно. Но Тэрон видел, что Кьяра уже сделала свой выбор. Речи воина о расставании, уязвили её и могли серьёзно ранить. Он должен вернуть ей себя прежнего, отпустить уже свои чувства, позволить им проявиться. Она ведь ждала этого, а Тэрон так и не ответил на главный вопрос. Как и по-прежнему оставался в стороне, но не из-за прежней сдержанности. Гладиатор стремился сделать то, в чём так горячо нуждалось его сердце, и о чём просили глаза его единственной. - Нет, - сказал он в итоге, отвечая на былой вопрос Кьяры. – Нет, любимая, я не хочу видеть тебя его женой, как и не потерплю рядом с тобой какого-либо иного мужчину. Тэрон вновь находился подле неё, достаточно близко, чтобы девушка могла почувствовать исходящее от него то же тепло, которое он проявлял к ней прошлой ночью. Однако оно было иным, более воспламеняющим, слишком нетерпимым, чтобы его всё более нарастающее пламя можно было унять и насытить одним прикосновением, и при этом суметь не разжечь его сильнее. Кьяра всё могла видеть в его глазах, устремлённых в её душу с такой жадной потребностью её любви, которую никогда не желал получить от других женщин. - Разве я смогу жить, зная, что кто-то дотрагивается до тебя, пытаясь повторить мои прикосновения, - его ладонь нежно скользнула по изящной шее девушки к её лицу, - Ищет твои губы, стремясь затмить мой поцелуй, и называет тебя своею…, - Тэрон приник устами к чувственным уголкам губ своей единственной в мимолётном прикосновении. – Нет… никогда. Я никогда не откажусь от тебя, Кьяра. Как я могу…, - руки мужчины плавно опустились на талию девушки, затем ниже, прижимая её к себе. – Я слишком долго пребывал в темноте, полагая, что вижу дальше других. На самом же деле я был слеп, и, кажется, только теперь начинаю прозревать. Сквозь лживый мрак крови и убийств… ставший уже таким привычным, - пылающие желанием уста гладиатора исследовали любимое лицо, ненадолго задерживаясь на таких сладки губах его кареглазой мечты, он продолжал шептать:- Чернота моей души равна всей этой жестокости, и я не знаю, за какие заслуги мне дана такая награда. Но я приму её. И отдавая взамен этому дару свою любовь, я желаю познать твою… сейчас…, - Тэрон приник к шее Кьяры, покрывая её жаркими, настойчивыми поцелуями. – Позволь мне… позволь, любимая… Одна рука гладиатора легла на спину девушки, а другая опустилась на её бедро, пальцами проникая под тонкую ткань её платья. Тэрон продолжал ласкать губами шею своей воительницы, давая ей понять, что он желает большего. Его возбуждение нарастало, и мужчина уже не пытался этого скрывать. Имея душевное слияние, он хотел соединиться с любимой физически. Его уста вновь целовали губы Кьяры, со всею ненасытностью вкушая их сладость, пока его ладони совершали нежные поглаживающие движения, изучая соблазнительные формы её тела. Дыхание Тэрона становилось всё тяжелее и учащённее, в какой-то миг он даже думал, что лучше бы ему прекратить это. Что если Кьяра не готова? Да, она любит, и хочет быть с ним, отвечает на пылкость его чувств с той же страстностью, но что если мужчина слишком торопит события? Пусть же она остановит его, пусть оттолкнёт, Тэрон послушает Кьяру, он не сделает ничего против её воли. Но сейчас гладиатор был одурманен их волшебной близостью, заставляющей его забыть о реальности и думать лишь о своей единственной, стремиться только к ней. Он хотел показать девушке всю силу своей любви, которую до неё не испытывал никогда, ни к кому. Он никого так не желал, никогда столь отчаянно не стремился к обладанию, будучи при этом очень осторожным. Положив руку на ягодицу своей возлюбленной, Тэрон чуть приподнял её, не прекращая их долого поцелуя. Мужчину охватила пламенная дрожь сильнейшего возбуждения, когда он ощутил, как Кьяра всею грудью прижимается к нему. Или быть может, это он так властно притягивал её к себе. Гладиатор заставил себя отстраниться от губ девушки, подняв её на руки, и понёс к кровати, позже с той же бережностью опуская её на постель. Он вновь устремил свои уста к губам любимой, затем обжёг пламенным поцелуем её подбородок, медленно опускаясь к шее. Мужчина не спешил, желая познать вкус нежной кожи Кьяры, он вдыхал её такой соблазнительный запах. Одной рукой Тэрон опирался на кровать, другою же ласково провёл по ноге возлюбленной, совершая скользящие, неспешные движения пальцами от её колена до бёдра, он запустил ладонь под её платье, устремляясь выше. Какою же обжигающей была её кожа… Возвращая её сладким устам жар своих губ, Тэрон подался вперёд, укладывая Кьяру на спину, и подавляя желание прижаться к любимой всем телом. Его ладонь, смело ласкающая талию и бедро девушки под тонкой тканью, высвободилась, прикасаясь к лицу, шее, чувственно скользнула по плечу… Тэрон продолжал со всею пылкой нежностью целовать свою воительницу, когда его рука вдруг неосознанно опустилась на её прекрасную грудь, легонько, очень осторожно. Мужчина провёл пальцами по её округлости, желая одарить приятными ощущениями, само его тело вновь обдала мучительная, но такая пьянящая дрожь. Гладиатор хотел ей поддаться, но более не продолжил, убрав руку. С тяжёлым вдохом он отстранился от Кьяры, но продолжал нависать над нею. Сердце мужчины громовым биением рвалось из его груди, он дышал прерывисто, дошедший до такого состояния, когда обрывать близость было нежелательно. Но Тэрон остановился, внимательно вглядываясь в лицо любимой. Это уже грань… если он пойдёт дальше, то более не сможет вернуть себе былой контроль. Готова ли Кьяра к этому? Подпустит ли она его ещё ближе? Он смотрел на неё, такую прекрасную, желанную до безумства, её густые тёмные волосы завораживающе переливались в лунном свете. Дочь луны… так назвал девушку персидский царь. Достоин ли Тэрон её… Он глядел на Кьяру со всею любовью и ждал её ответа, быть может, и поздновато давая возможность им обоим подумать. Но мужчина не продолжит, не получив окончательного, уверенного согласия. Данная близость способна соединить их навечно, ибо власть здесь имели не простые плотские желания, а воля истинной любви, которую два сердца отдавали друг другу.
Kyara: Кьяра смотрела на Тэрона внимательным взглядом, ожидая, что скажет мужчина. Она знала, что ее действия не могли оставить мужчину равнодушным. Она никогда прежде и никому не дарила столь горячий поцелуй, как сейчас, а после поцелуя последовали слова, которые, как считала Кьяра также должны были подвигнуть ее возлюбленного к чему-то. Либо подтвердить его последние слова, либо тут же опровергнуть. Но что происходило взамен? Он стоял и молчал, просто… ничего не говорил, ни слова. Рабыня сейчас не понимала, почему он так переменился, неужели он полез в окно и нарвал букет цветов только для того, что бы сказать, что она должна принять предложение северянина, что бы быть свободной? Кьяра сильная девушка. До того, как она попала сюда уже не мало пережила. Нападение на деревню, надругательство над ее честью – смерть родителей у нее на глазах, потеря подруги. Словом, список ошеломляющий. Не удивительно, что со своей удачей она попала в рабство и влюбилась здесь в человека, который также является рабом. Он вынужден делать, что ему скажет. Тэрон был прав, здесь нет возможности испытывать такие чувства, если даже и не запрещено. Но кого волнуют рамки? Кьяре было плевать на эти условия. Она знала, что любит и ни за что от этого не отступится. Рабыню не заманить ни свободой, ни богатствами либо драгоценностями, ничем. Она сильно влюблена в человека, которого будет любить до конца жизни и готова пройти через рабство, только что бы быть с ним вместе. Вот такая правда, такие мысли были у девушки. Она сильна духом, и даже столь заманчивыми предложениями ее не подкупишь. А ведь каждый мечтал о свободе и Кьяра не была исключением. Девушка еще не познала ужасов, настоящих кошмаров рабской жизни, но все равно даже если бы уже была вовлечена во все это, Кьяра ни за что не выбрала свободу. Её ничем в этом случае не подкупишь, практически ничем. Если бы Бальдавир пообещал освободить ее народ из копей царя, то Кьяра бы принесла себя в жертву и вышла за северянина. Да, ей бы было больно оставлять Тэрона, тяжело… но лишь в этом случае девушка могла согласится на свободу и выход замуж за нелюбимого. Но никто не знал о том, чего она желает, какими мотивами руководствуется и какое у рабыни прошлое. Поэтому в рукаве мужчины нет ни единого козыря и не будет. Кьяра кому попало подобные вещи не рассказывает. Сейчас девушка внимательно смотрела на Тэрона, который безмолвно опустил глаза и не двинулся с места. Нет, так было до того, как она его поцеловала. Жарко и страстно, перед этим не без удовольствия наблюдая, как холодный взгляд Тэрона скользнул в открытые двери, где спокойно спал Бальдавир, не зная, что происходит в его же собственных покоях. Страшная ирония, но Кьяре было плевать. Единственное, что ее сейчас волновало – это слова Тэрона и выводы, которые он сделает. Она не хотела уходить, но если гладиатор будет настаивать на своем, Кьяра сделает это на зло. В детстве родители пытались искоренить в девочке ее мстительность и вечные повадки идти наперекор сказанному, если она с этим не согласна – но у них это не вышло. И к лучшему, иначе Кьяра не была бы такая вольная и дикая, несмотря на то, что ограничена рабством, лишь по статусу. Наблюдая за Тэроном, Кьяра заметила, как мужчина тяжело дышит. Она знала, что подействовала на Тэрона, но девушка пыталась повлиять не только на его чувства. Кьяра желала, что бы его разум согласился с чувствами. Рабыня понимала, что мужчина так говорил не потому, что желал избавиться от нее, как говорила однажды Мира: у него много таких рабынь, как ты. Нет, он пытался уберечь фиванку от того, что ее ожидало, и жертвовал собой, своей любовью. Но Кьяра сильная, не нужно чем-либо жертвовать. Она сможет выстоять все испытания, которые ей уготовила судьбы, только бы любить его и хотя бы иметь возможность видеть. К чертям свободу. Вот какие мысли были у девушки. В следующий момент Тэрон посмотрел на Бальдавира, лежавшего в соседней комнате. Внимательная девушка сразу же заметила, как его глаза блеснули холодом. «Значит, нет, не хочет» - подумала про себя, Кьяра. Ведь если бы Тэрон хотел, что бы она была свободна с Бальдавиром, мужчина расценивал его, как спасителя. Нет, гладиатору тяжело давались прежние слова и Кьяра попыталась сделать все, что бы Тэрону в голову больше не приходили подобные мысли, несмотря на разных Пелиев, Флиантов и им подобных. Вместе они все выстоят, нужно быть только вместе. - Я сохранил ему жизнь, чтобы он спас тебя, Кьяра. Только для этой цели он всё ещё дышит, - сказал Тэрон, после того, как прошел мимо Кьяры и прикрыл двери, за которыми находился Бальдавир. Гладиатор некоторое время простоял в таком полонении, придерживая руками двери, лишь после развернулся. Кьяра смотрела на него прежним внимательным изучающим взглядом, в котором было отделено значимое место самой любви. В этот момент, когда Тэрон взглянул на нее, Кьяра обняла себя за плечи, глядя в упор на мужчину. Она качнула головой, с легкой нежной улыбкой. - Но что будет теперь? Каков этот Бальдавир, как человек? Он способен выслушать тебя и согласиться с твоим решением? Надеюсь, что так. Ибо если он подобен тем же надменным дуракам, с которыми водит дружбу, я закрою ему глаза навечно, без должных почестей. Гореть мне в Тартаре, я сделаю это. - Не сделаешь, Тэрон. Мягко улыбнувшись, сказала Кьяра. Она смотрела искренними глазами на своего возлюбленного. Кьяра знала, что Тэрон вполне способен на убийство. Но есть разница между убийством, что бы выжить и обыкновенным. Также, как и между убийством на войне и убийством во время разбойничьего набега на какую-то деревню. - Ты не убьешь человека просто так. Ты не такой. Я знаю это, я вижу это в тебе. Бальдавир действительно хороший человек. Он не прикоснулся ко мне, даже выделил мне отдельную комнату, и я уверенна, он уедет отсюда ни с чем. Но даже если и начнет настаивать, ты не убьешь его. Потому что ты, Тэрон, не убийца; ты - воин. Не забывай этого. Кьяра на мгновение замолчала, опустив ошеломленный взгляд к земле. Она и сама от себя не ожидала подобных слов. Ей показалось, что говорила не она, словно больше не было этой пылкой девчонки, бросающейся на шею мужчине, лишь бы распалить его любовь, что бы отвлечь от не нужных мыслей. Что-то иное сейчас заговорило в ней и Кьяра понимала, что это она сама. В страхе, переживаниях и прочем невольно начинаешь терять себя. Но помимо веселого нрава, дикого характера, вспыльчивости в Кьяре все еще осталась та девушка, которая управляла всей деревней, к которой обращались за советом. Та, что отвечала за остальных. Рабыня понимала, что когда она рядом с мужчиной, он с каждым разом все больше и больше помогает ей приобрести саму себя, вернутся. И вот наконец-то, после стольких ожиданий, Кьяра услышала то, к чему стремилась, что хотела услышать. Это заветное, в данном случае слово: нет. Он ее не отдаст, не отдаст никому и это было правильно. Удовлетворенная улыбка проскользнула на лице фиванки и она почувствовала, как тяжелый груз, который все это время засел в ее сердце просто испарился как по волшебству. В мгновение ока мужчина оказался рядом. Его присутствие пьянило Кьяру. Она приподняла голову, заглядывая в его зеленые манящие глаза. Но она заметила в них то, чего раньше не видела. Огромный огонь, буквально кипящую в мужчине страсть. Девушка просто пожирала его взглядом, ничего не делала, только смотрела. - Разве я смогу жить, зная, что кто-то дотрагивается до тебя, пытаясь повторить мои прикосновения, - говорил Тэрон. Его ладонь нежно коснулась шеи рабыни. Фиванка прикрыла глаза, почувствовав, как по всему телу пробежала легкая дрожь, от которой подкашиваются ноги и хочется окунутся в какой-то бездонный вихрь… а все эмоции и чувства. И тело… Кьяра ощутила, как ее тело так странно и необычно реагировало на его прикосновения. Это было что-то новое, ранее девушка такого не испытывала. - Нет… никогда. Я никогда не откажусь от тебя, Кьяра. Как я могу…, - говорил Тэрон, а его руки переместились на талию, и он прижал Кьяру к себе. Фиванка не сопротивлялась, она сама всем телом приникла к мужчине, и с улыбкой заглядывала в его глаза. Не передать словами, как билось сердце, какие эмоции сейчас бурлили внутри девушки. А главное, что она испытывала. Счастье и спокойствие, рядом с ним, сейчас в его крепких руках. Тэрон говорил и покрывал Кьяру поцелуями. Она пыталась его слушать, но, к сожалению, половину слов не улавливала - жестокий и сильный стук ее сердца не давал ей услышать все. Она полностью отдалась ощущениям, тем новым и пьянящим. Девушка поняла, что от этого отказаться невозможно и нет другого мужчины, чьи прикосновения принесли бы ей столько удовольствия. Только Тэрон, её бог. - Позволь мне… позволь, любимая…, - Кьяра уже ничего не слышала. Она не слышала этих слов, полностью отдавшись ощущениям. Он целовал ее шею, она слегка запрокинула голову назад и прикрыла глаза от удовольствия. Губы девушки дрогнули в блаженной улыбке. После, она почувствовала, как Тэрон одной рукой обнял ее за спину, а вторая рука легла на бедро. Кьяра открыла глаза, и посмотрела на Тэрона взглядом, полным внеземного удовольствия. А дальше все происходило на эмоциональном уровне. Она почувствовала, как рука мужчина проникла под ее платье, Кьяра улыбнулась, и еле смогла сдержать блаженный стон, готовый так рано вырваться из нее. Губами он целовал ее шею, руками ласкал тело фиванки, и приносил этим незабываемое удовольствие. Кьяра запустила руки в его волосы и еще крепче прижалась к мужчине. Полностью отдаваясь во власть его ласк. Наконец их губы вновь слились в поцелуе. Кьяра прикрыла глаза, и двумя руками обвила шею возлюбленного, готовая буквально повиснуть на нем. Девушка чувствовала, что ей уже тяжело стоять. Она хотела быть с ним сейчас и навсегда. Только с Тэроном. Дальнейшие события для Кьяры показались совершенно туманными. Тэрон поднял ее на руки, девушка не сводила глаз с него. Он бережно положил ее на постель. Кьяра расслабилась, отданная лишь своим чувствам. В следующий миг, мужчина оказался сверху. Он вновь поцеловал ее в губы. Она ответила таким же нежным прикосновением, следом Тэрон оставлял жаркие поцелуи на шее девушки, а она откинулась на постели, предаваясь тому блаженству, которое дарил ей гладиатор. Губы мужчины ласкали шею, руки – тело Кьяры. Она тяжело дышала, иногда запрокидывая голову назад, что бы схватить, как можно больше воздуха. Ей становилось жарко, сердце билось с огромной скоростью. Иногда дыхание перехватывало и хотелось быть с ним… только с ним вместе, все время познавать эти ласки. Тэрон не прижимался к рабыне всем телом, но его прикосновения и ласки, руки блуждающие по ее телу, буквально доводили Кьяру до предела. Теперь рабыня уже не смогла сдерживать свое отяжелевшее дыхание и Тэрон мог услышать, как она тяжело дышит. Все дело эмоций и ощущений, что теплились сейчас в ней, в ее теле. Каждый его поцелуй был запоминающийся. Кьяре захотелось снять платье, хоть оно и состояло с легкой и прозрачной ткани, но оно сейчас показалось девушке лишним, мало того фиванка ощутила, как это платье конкретно мешает ей. Все тело девушки расслабилось, когда она почувствовала прикосновение Тэрона к ее груди, еще не высвобожденной, но этого было достаточно. Она полностью откинулась на подушку, мечтательно прикрыв глаза. И вдруг так неожиданно мужчина прекратил ласки. Кьяра открыла глаза и все еще опьяненная всем, что было, всматривалась в красивое лицо Тэрона. Он убрал руку, тяжело вздохнул, от чего Кьяра вся напряглась. На мгновение девушка нахмурилась, только это было маленькое мгновение, которого не мог заметить Тэрон. Теперь фиванка смотрела на мужчину с неподдельным интересом, как малое дитя на новый мир. В следующий момент Тэрон отстранился от Кьяры и девушка тут же приняла сидящее положение, поджав под себя ноги. Про себя она заволновалась, сразу же в мыслях возник вопрос: «Что я сделала не так?» Кьяра оставалась сидеть в таком положении с поджатыми ногами. Тэрон посмотрел на нее и она улыбнулась мужчине. Но некоторое время мужчина и девушка провели в молчании. Кьяра отвела взгляд и поправила свои длинные черные волосы, которые густой гривой спадали с ее плеч. После фиванка опустила глаза и начала тихо говорить, молчание слишком долго затянулось, и Кьяра почувствовала необходимость открыться тому, кому хотела отдать себя. - Я жила в деревне, неподалеку от Фив. Кьяра сделала паузу, чувствуя, как на смену мягкости, что ощущало сейчас ее сердце, пришла боль ушедшего прошлого. Оно кольнула душу девушки, заставляя ее вспомнить все, что приносило ей столько страданий. - У меня была замечательная семья. Мама, папа, которые меня любили, лучшая подруга. Но все изменилось в день ее свадьбы. Она должна была выходить замуж, хоть и не хотела этого. И в этот день на деревню напали разбойники. Кьяра вздохнула, глянув на Тэрона. - Это было их первое нападение. Они разнесли все в деревне, сожгли множество домов и убили моих родителей. А я… Я была глупой. Все, что меня интересовало в то время – это танцы, песни, ухажеры. Я не смогла защитить ни себя, ни их, Тэрон. Трое мужчин убили моих родителей, затем они схватили меня загнали в сарай, где… Девушка отвела взгляд, фиванка почувствовала, как к глазам подступили слезы. Но она не даст пролиться ни одной сиз них. Не сейчас… Кьяра с сожалением посмотрела на мужчину. - Я бы хотела, что бы ты был тем мужчиной, который получил меня всю. Но этого уже не изменишь. Мне жаль. В тот день те трое жестоко надругались надо мной, отобрав силой самое сокровенное, что только может быть у юной девушки. Кьяра прислонилась лбом к плечу Тэрона, не в силах больше справляться со своими чувствами. Слезы все же потекли по ее щекам. - Их было трое, трое! Я ничего не смогла сделать, я умолила не трогать меня, но они не слушали! Содрали всю одежду, как животные... Кьяра содрогнулась. Рабыня почувствовала, что ей хочется рыдать, и она взяла всю свою волю в кулак. Резким движением. Кьяра вытерла слезы и посмотрела в глаза возлюбленного. Это не было концом истории. Но дальше рассказывать она ничего не хотела. Придет еще время. Девушка отстранилась от мужчины и посмотрела куда-то в сторону. Возможно, теперь он ее не захочет, ведь Кьяра уже была не чиста… а запятнана и во всем девушка винила лишь себя. - Я пыталась освободиться, но я была просто глупой девчонкой. Насильники сделали свое дело, а я…. Об этом никто не знает. Я никому не рассказывала. Ты первый, кому я открыла эту тайну. Просто ты должен знать.
Тэрон: Странная ночь. Дарованное ею тихое, чарующее безвременье, уносящее от реальности, было соткано из нитей сомнений, тайных сокрытых истин, бесконечного противостояния чему-то совершенно не важному, но кажущемуся таким значительным. И всё это вновь шло от Тэрона. Разве любимая отказала ему? Или может пыталась вырваться, хоть малость показать мужчине, что он делает что-то не правильно? Нет, она ответила на его чувства, приняла его желание, тем самым, проявляя и своё. К тому же Тэрон ведь не был неопытным малым юнцом, чтобы отказываться от своих намерений каждый раз, когда его единение с девушкой приближало неизбежное. Но здесь всё было иначе. Это была не какая иная девушка, а именно Кьяра. Та единственная, в ком гладиатор наблюдал родную ему душу, а без этого никакая красота тела не способна вызвать такую сильную любовь. Тэрон не мог бездумно поддаваться зову плоти, он должен был знать, что Кьяра действительно этого хочет. Мужчиной не двигали никакие эгоистичные порывы, он стремился сделать эту ночь самой лучшей для них обоих. Он слишком далеко зашёл, и кто бы ведал, как Тэрону было тяжело прерывать близость с девушкой. Он не отводил от неё глаз, со всем чутким внимание пытаясь увидеть, как именно его любимая ощущала себя сейчас при ясном осознании того, что между ними происходило. Её посетило волнение, гладиатор заметил это сразу, только не мог понять, причиной тому его внезапная нерешительность или же Кьяра действительно была не готова, но не знала, как сказать ему об этом, опасаясь вовсе оттолкнуть. Напрасно, он бы понял её, и не посмел бы более переходить границы. А они действительно имелись, но совсем не в том плане, о котором размышлял Тэрон. Он сидел подле девушки, всматриваясь в её лицо, что прежде являвшее, как показалось, некое блаженство, теперь имело присутствие какого-то душевного беспокойства. Мужчина ничего не говорил, узрев в глазах любимой готовность к поведыванию чего-то очень болезненного для неё. Само время остановилось, когда Тэрон услышал обожаемый им голос, но он звучал так тихо, неуверенно, каждое слово давалось не легко воительнице, замер и гладиатор, продолжая удерживать сосредоточенный взгляд на Кьяре, внимая не только её речам, но и тяжести дыхания, с которой она открывала воину свою душу. Девушка рассказывала о своей прошлой жизни, о дом и близких, которых потеряла, когда их деревня подверглась нападению. Мужчина знал, что в рабство не попадают люди с лёгкой судьбой, он допускал возможность тех ужасов, которые испытала Кьяра, но и предположить не мог, насколько тяжело ей пришлось. К тому же исходя из сказаного о том, что фиванка тогда была ещё совсем юна, Тэрон осознал, что несчастье с нею случилось за долго до рабства. Воин закрыл глаза, его лицо исказило чувство боли за любимую, мужчина весь напрягся, сжимая руки в кулак, разум изводил его страшными картинами, сердце будто бы на миг остановилось, под натиском пробудившегося гнева. Он был бесполезен, но Тэрон не мог оставаться спокойным, зная, что пока его войска разбивали врагов, пришедших с чужих земель, простые греческие поселения подвергались уничтожению со стороны разбойничьей своры… а его единственная испытывала самое ужасное потрясение, после которого многие теряют рассудок и даже прерывают свою жизнь. Кьяра была удивительно сильной девушкой, но от того не легче. Тэрон слышал, как дрогнул её голос, он поднял глаза, сокрушённо взирая на слёзы любимой. Она склонила голову к его плечу, мужчина, не раздумывая, обнял её, с такой заботой, желая заверить девушку в своей защите. Гладиатор принял бы смерть, нежели позволил бы кому-либо навредить ей. Он ощущал внутреннюю боль Кьяры и разделял её с ней. Пусть поплачет… пусть. Это будут её последние слёз, Тэрон не даст им более пролиться, он уберёт с пути всякого, кто хоть попытается к ней прикоснуться. Их глаза встретились, и Кьяра вновь отдалилась. Не так значительно, но ощутимо. Её взор постепенно устремился куда-то в пустоту, девушка больше не смотрела на Тэрона, сказав последние слова с таким отчаянием и сожалением, словно она считала себя виноватой в проявленной к ней жестокости. Тэрон задумался. Помышлял ли он когда-нибудь о том была ли Кьяра невинна или нет? Хоть раз допускал в голову мысли о девственной непорочности фиванки? Нет, гладиатор никогда об этом не думал. Не потому что ему было всё равно, просто он любил саму Кьяру, и будь у неё хоть кто-либо до него, Тэрон даже не стал бы расспрашивать об этом. А тот немыслимый ужас, что она пережила когда-то, вовсе не следует обсуждать и тем более упрекать девушку. А в чём тут следовало упрекнуть? В том, что её сил было недостаточно, дабы противостоять трём рослым ничтожествам? Не каждый мужчина способен выстоять против трёх вооружённых разбойников. Проблема была в ином. В тех страшных страданиях, которые, несомненно, помнило тело Кьяры. Она не оттолкнула гладиатора, когда он просил её любви, но каково ей будет, если Тэрон пойдёт дальше и ненароком вернёт её памяти весь пережитый ужас? Ведь давняя боль всё ещё жила в девушке, и мужчина опасался её вызвать ненароком. Значит, ему нужно сделать всё, чтобы искоренить это болезненное чувство, заменить его иными, более запоминающимися приятными ощущениями. Без мук и страданий, только наслаждением, только любовью, которую он стремился ей отдать. Его единственная по-прежнему сидела безмолвно с опущенными глазами, на чьих ресницах ещё блестели капельки недавних слёз прекрасной души. Он сел к ней поближе, затем нежно провёл рукой по восхитительным волосам своей воительницы. - Кьяра, посмотри на меня, - Тэрон дождался, когда девушка заглянет в его глаза, и только тогда продолжил. – То, что с тобой произошло, навсегда останется в прошлом, в той жизни, которой больше нет. Пусть же вся боль пережитых несчастий останется там, забери у неё только то лучшее, что было, хоть память и будет возвращать тебя назад, - поднеся ладонь к лицу Кьяры, гладиатор приподнял её подбородок, желая донести не просто слова, а голос собственного сердца. – Ты ничего не могла сделать, никак бы не смогла это исправить, слышишь? Но ты жива, любимая, ты здесь… со мной. И мы ничего не возьмём из нашего прошлого, кроме воспоминаний о тех людях, которые были нам дороги. Больше ничего. Мы обязательно выберемся с этого острова, и начнём всё сначала, ты и я… вместе, - придерживая подбородок девушки, Тэрон провёл большим пальцем по её губам и улыбнулся. – Ты говоришь о некой утерянной сокровенности… но ты сама и есть то, сокровенное, что мне нужно. Твоя жизнь, вот оно, самое бесценное благо, понимаешь? И оно не утеряно. Вот она ты… вся… и я весь перед тобой. Мы не в силах изменить наше прошлое, но в состоянии создать новое будущее, и мы сделаем это, Кьяра. Обретём своё собственное счастье, и никто не посмеет отнять его у нас, - мужчина прильнул губами к лицу своей возлюбленной, касаясь её виска, щеки, глаз, он осушал её слёзы и шёпотом повторил: - Никто и никогда… Гладиатор целовал уста Кьяры с прежним пламенным чувством, если не более сильным. Пальцами он ласкал её скулы, плавно опускаясь к шее, затем к плечу, нежным прикосновением обнажая его. Воспламенённые жаром неровного дыхания, губы мужчины неспешно повторяли тот сладостный путь, который прежде проделывала его ладонь. Тэрон вновь был готов сгореть в этом огне страстного желания и любовного плена. Он словно и не прерывался, так быстро его тело познало уже знакомую сотрясающую дрожь нетерпения слиться воедино со своею кареглазой мечтой. Но он не спешил. Пока его уста жадно исследовали шею девушки, затем её оголённое плечо, руки мужчины ласкали её спину, одновременно придерживая фиванку, ибо его поцелуи становились всё смелее и настойчивее. Обжигая нежную кожу ключиц своей единственной, Тэрон вернулся к её шее, нашёл пульсирующую жилку и очень нежно стал посасывать её, чувственно скользя пальцами вдоль спины воительницы. - Я люблю тебя, Кьяра…, - устремляясь к её лицу, шептал гладиатор, не прекращая поцелуев, он всё сильнее прижимался к девушке, - … люблю… Тэрон не позволит ей вспоминать о тяготах прошлого, он всего себя отдаст, но изгонит боль из тела Кьяры, щедро питая её целебным нектаром удовольствий. Как же он любил её губы. С наслаждением познавая их уже знакомый, но такой возбуждающий вкус, воин уложил фиванку на спину, вновь оказываясь над ней. Пора было уже избавиться от сапог, вынуждающих держать ноги на краю постели. Мужчина прервал поцелуй всего на пару секунд, а после уже без помех, накрыл собою любимую. Распаляя поцелуем её чувственные губы, Тэрон с большей страстью придавался пьянящему танцу, который исполняли их сплетающиеся в желании языки. Но сколь бы сильно не было его возбуждение, гладиатор избегал какого-либо напора или грубости, оставаясь очень нежным, он чувствовал на себе горячее дыхание девушки, ощущал трепетную дрожь, которую являло её тело при каждом его прикосновении. И как же это потрясало Тэрона, стремящегося ещё более распалить огонь, нарастающий в его воительнице. Её изящная шея вновь увлекла мужчину, а его ладони, скользящими движениями пальцев ласкали её грудь, талию, опустились на бёдра, приподнимая лёгкое платье девушки, он помог любимой его снять, проделывая это неспешно, никаких резких движений, лишь бережная чувственность, немного обострённая любовью и страстностью. И вот она лежит перед ним, обнажённая, пылающая… Некое сладостное время их сводящей с ума близости Тэрон просто смотрел на неё, не скрывая восхищённого взгляда. Как же Кьяра прекрасна. Изучая глазами её совершенное тело, гладиатор медленно скользнул указательным пальцем по нежной коже шеи девушки, устремляясь ниже, он провёл невидимую линию между её великолепных грудей, наблюдая при этом за ощущениями своей желанной. Палец мужчины опустился ещё ниже, останавливаясь на животе. Тэрон улыбнулся, поднимая глаза на Кьяру, он видел, как не спокойно поднималась и опускалась её грудь, к которой он уже хотел прикоснуться. Однако его ладонь ласково дотронулась до щеки чарующей воительницы, а сам мужчина пожелал украсть её поцелуй. Но в этот раз он легонько коснулся губами её желанных уст, опустился к шее, чуть покусывая кожу, без малейшей боли. Тэрон поглаживал плечи своей единственной, он весь горел, всё более ощущая, как росло напряжение в той части тела, что уже стремилась дать обоим необходимое освобождение. Но мужчина умел себя сдерживать. Он должен подготовить Кьяру, прежде чем позволит своим чувствам полностью проявиться. Тэрон продолжал осыпать девушку поцелуями, его ладонь осторожно накрыла её грудь, чуть сжав её, и ощущая, сколь упругой она становится от его прикосновений. Вторую грудь он обхватил губами, языком совершая круговые движения вокруг твёрдого от возбуждения соска. Тэрон знал, какое удовольствие его действия могли подарить любимой, но догадывалась ли она, какое наслаждение испытывал он сам при этом. Очень скоро он изменил положение, принимаясь ласкать губами ту грудь, которую прежде нежно массировала его ладонь. Не отрываясь от столь приятного процесса, гладиатор обеими руками обнял Кьяру за талию, немного приподнимая её. Всё сильнее нарастающее желание обрекало мужчину являть тяжёлые вздохи, как же он нуждался в её любви сейчас… познать её… быть в ней… сгорать в этих сладостных муках их соития… Но Тэрон хотел, чтобы Кьяра познала истинное блаженство от их связи, а потому он стремился для начала подчинить себе её тело, избавляя его от малейшего противостояния или страха. Ведь всё это было у девушки впервые, в прошлом она испытала лишь боль от чужих желаний. Гладиатор искоренит данный недуг, Кьяра получит всю любовь своего мужчины, как и его самого. Заставив себя оторваться от её потрясающей груди, Тэрон продолжал обжигать поцелуями кожу возлюбленной, опускаясь к её талии. Он более не придерживал её, позволяя расслабленно лечь, теперь его ладони одаривали ласками её ноги, губы мужчины безостановочно исследовали её живот, бёдра, но чувствительный цветок гладиатор пока не тревожил. Он вновь устремился выше, какое-то время наслаждаясь такой притягательной грудью своей воительницы, после возвращаясь к её шее, Тэрон опёрся одной рукой на постель, дабы немного облегчить дыхание любимой, не напирать на неё всею массой своего разгорячённого тела. Его вторая ладонь, оставшаяся на бедре Кьяры, принялась скользить по её внутренней стороне, когда их губы вновь соединились. Тэрон задыхался от возбуждения, проявляя над собою немыслимое усилие, чтобы держаться. Его рука беспрерывно гладила и ласкала девушку, постепенно приближаясь к заветному месту её женского естества. Поначалу ладонь гладиатора просто легла между ног Кьяры, совершая лёгкие поглаживающие движения, при этом он не прекращал целовать её уста. Затем его пальцы настойчиво проникли вглубь её лона, не без удовольствия ощущая, каким желанием была полна его любимая. Тэрон ласкал губами её шею, легонько прикасаясь зубами к нежной коже, пока его рука двигалась между ног девушки, проникая пальцами всё выше и глубже… очень нежно… Как же он хотел повторить эти действия иной частью своего тела, чьё напряжение было уже невыносимым. Чувствуя, как Кьяра вибрирует в так его движениям, мужчина скользнул ещё глубже, лаская её осторожно, он продолжал осыпать лицо девушки поцелуями. Больше ждать было нельзя. Ненамного отстранившись от Кьяры, гладиатор избавился от единственного атрибута своего одеяния, а после вновь накрыл собою любимую, одаривая её страстными поцелуями, в то время, как его возбуждённая плоть пульсировала у неё между ног. Тэрон чуть привстал на руках, со всею осторожностью входя в девушку, и заполняя её собою полностью. Но после не пошевелился, внимательно вглядываясь в лицо Кьяры, он хотел, чтобы она сперва привыкла к нему. Он уже с наслаждением ощущал, как любимая обхватывала его там, внизу. Лёгкое прикосновение к её губам… жар тяжёлого дыхания… Тэрон начал медленно двигаться в ней, проникая сперва на половину, чуть позже уже более полно. Гладиатора не был резким, какая бы страсть в нём не кипела. Само осознание их данного соединения просто сводило его с ума, но он был по-прежнему осторожен. - Я не хочу, чтобы мы познавали лишь жалкие пределы этой жизни, Кьяра...., - шептал мужчина, двигаясь всё так же медленно, его губы были близки к сладостным устам девушки. – Я предпочту разделить с тобою вечность, любимая… только вечность… Мужчина знал, что его чувства к Кьяре никогда не остынут и не подвергнуться завершению, теперь он понимал, что это навсегда. Тэрон целовал свою единственную, с большим желанием погружаясь в неё, и не ведая, когда ещё ему доводилось испытывать такое наслаждение и счастье. Это было ослепительное слияние двух душ и тел.
полная версия страницы